Эксклюзив«АП»
Эту красивую, даже с сединами, пару выделишь из любой толпы. Живой интерес к жизни и всему окружающему, глубокая духовность — у них на лицах. Как отражение их образа жизни, далекого от праздного времяпровождения, и в зрелые годы наполненного богатой и разносторонней жизнью, творческими планами. Даже дом свой они обустроили в особом стиле своих интересов, где многое напоминает старинный фамильный замок — написанные маслом портреты предков на стенах, кабинет с редкими книгами и коллекциями, деревянные изваяния, превращенные в творческих руках хозяина в произведения искусства, многочисленные эксклюзивные вышивки, коих нигде больше не встретишь потому, что они сделаны одним человеком — хозяйкой этого удивительного, непохожего на другие, дома, где впору проводить экскурсии, настолько все здесь уникально и интересно. И, если кто-то только говорит о возрождении семейных ценностей, эта счастливая пара их давно несет по жизни. А потому разговор за ароматным чаем о том, как это у них получилось, был таким же естественным и настоящим, как все, что они делают.
Владимир Байковский родом из села Келлеровка бывшей Кокчетавской области. Когда призвали в армию, за спины не прятался, да и служба выдалась интересной, не просто в Московском военном округе, а в самом министерстве обороны, где воочию видел высшее командование, членов правительства, принимал участие в военном параде. А потому выбор профессии военного не стал случайным. Окончил Ташкентское общевойсковое командное училище, а затем вся его почти 30-летняя служба прошла в Кокшетауском горвоенкомате — от лейтенанта до полковника, военкома.
— Когда я, привыкший к дисциплине и четкому распорядку, вышел на пенсию, ходил как потерянный — поменялся уклад жизни, интересы, — рассказывает он,- и в том, что я нашел себя, реализовался творчески, большая заслуга моей жены, Альбины. Это настолько увлеченный человек, что пальцев рук не хватит, чтобы перечесть все ее хобби. Глядя на нее, увлекся и я интересным для себя делом — стал писать свою родословную. А для этого занялся архивами. Мои предки — поляки, на долю которых выпало немало трудностей. И отец всегда меня просил разобраться, почему его семью в 1936 году выслали в Казахстан. Он участник войны, воевал в составе Войска Польского. Я обратился с запросом в прокуратуру и в справке, что мне выдали, указывалось, что он подростком, как лицо польской национальности, по политическим мотивам был незаконно выслан в Казахстан, где и состоял на специальном учете до 1956 года. Когда я отцу показал эту справку, он сказал с горечью: оказывается все мои беды только в национальности. Но в лихую годину государство поставило всех под ружье, в 1942-м призвали и его, с боями отец прошел от Смоленска до Берлина. Вернулся с фронта с орденом Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги» и «Победу над Германией», за освобождение Варшавы, Берлина, Кенигсберга. Но, несмотря на все эти заслуги, государство снова ставит его на спецучет в комендатуру, как неблагонадежного. Обидно? Конечно. Но что характерно, и это тоже его не озлобило, он всегда оставался простым скромным человеком. И о войне не любил рассказывать, оно и понятно — люди того времени жили под большим прессингом, боялись лишнего слова сказать. Поэтому о том периоде жизни от отца я мало что слышал, впрочем, как и многие мои сверстники. Рассказывал, как Варшаву брали, как, возвращаясь с разведки, привел «языка» — немецкого полковника с важными документами, за что был представлен к награде. Как, отличившись, получил в виде поощрения немецкий ранец с машинкой для стрижки волос. Которой он потом дома все село стриг, что, в свою очередь, определило судьбу его старшего сына, ставшего в последствии парикмахером. Со слезами на глазах вспоминал, как освобождал Варшаву — родину своих предков, о которых так мало знал.
— Что и побудило вас заняться своей родословной…
— Это оказалось трудным делом, я многих родственников не знал, а кто-то уже ушел из жизни. Поехал в Польшу, зашел в исторический институт, где хранились такие сведения. Заполнил анкету, и через время мне пришел ответ, что род наш имеет дворянские корни, как со стороны отца, так и матери. Прислали даже изображение фамильного герба и сообщение о том, что нам принадлежал в 17 — м столетии такой-то замок. Обо всем этом и встречах на исторической своей родине, а также судьбах казахстанских поляков сейчас пишу книгу. Есть там страницы и о депортации поляков. Это большая трагедия народа, где судьба каждого написана потом и кровью. Обманом в 1936 году их выслали в Казахстан, высадили в голой степи. Жесточайший режим, репрессии, унижения. Но жить надо было, и люди начали сооружать землянки, создали колхоз, трудились от зари до зари. А когда, наконец, разрешили тем, чьи родные участвовали в войне, вернуться на родину, отец этого не сделал.
— Не пожалели, не говорили потом отцу, что он неправильно распорядился вашей судьбой?
— Нет, наступили времена, когда были сняты всяческие запреты и репрессии, мы поступали в вузы, делали карьеру и все уже зависело от твоих личных качеств, и это давало надежду. Мои родители, перенесшие в свое время голод и нищету, очень гордились нашими успехами, тем, что все меняется. Хорошо помню, как будучи в Польше, попал на прием в Министерство обороны, и один из генералов спросил меня прямо: как, живя в дискриминационном государстве, ты стал полковником? Не поверил, что это теперь возможно. Я же ответил, что служить Родине — долг настоящего мужчины, в нашем роду его все выполняли с честью и обходных путей не искали…
— В разговор вступает Альбина Байковская, как она говорит о себе — истинная славянка, в которой смешаны и русские, и украинские, и польские корни. Потому вопрос, откуда у нее такая любовь к творчеству этих народов, посчитала чисто риторическим…
— Мои бабушки и по линии отца, и матери слыли большими рукодельницами и певуньями. Сказки нам сами сочиняли, откуда что и бралось. Талантами Бог не обидел. Хорошо помню: бабушка стихами что-то напевает, мама вышивает, а мы на печке сидим, на них смотрим, а потом и за ними повторяем. Я сколько себя помню, всегда чем-то интересным занималась. А родилась я на берегу Японского моря, где служил отец. Когда же война закончилась, он нас привез к себе на родину, в Казахстан. Здесь очень большое влияние на меня оказала моя бабушка Арина, ее стихи и рукоделие плавно перешли в меня, став образом жизни. А вслед за мамой я очень полюбила рисовать…
— Эти ваши неподражаемые коллекции, что украшают ваш дом и почти все местные выставки декоративно-прикладного искусства, как вы ими увлеклись?
— Коллекция кукол — голубая мечта военного детства. Я вообще считаю, что к куклам нельзя относиться как к вещи, это что-то особое. А тут дети меняли местожительства, уезжали в Германию и привезли мне целый мешок кукол, как я могла их выбросить? Начала их одевать в самые разные одежды. А время было трудное, подолгу не было света, закрывались предприятия, тоска, вот я ее и гасила этим занятием, отогревая душу. Так родилась коллекция, которая сейчас заполнила всю, некогда детскую комнатку. Конечно, это особые куклы, не нынешний ширпотреб, старинные, большие, все их мне пришлось подолгу реставрировать, вручную делать обувь, одежду, парики, создавать сказочные образы… А участие в выставках подтолкнуло создать куклы разных национальностей. Узнав о моем увлечении, стали мне приносить старинные куклы знакомые, которым тоже, как и мне, было жаль просто выбросить их, отслуживших свой срок, знали, что я им дам вторую жизнь. Было и такое: как-то иду после уроков с колледжа, вижу — женщина несет ведро с мусором, а сверху большая кукла, я к ней, прошу отдать ее мне. Та очень удивилась, мол, на что она годится, старая? Ая из нее потом такую принцессу сделала.
— А эти чудесные коллекции вышивок?
— Я почти 30 лет преподавала серьезные строительные дисциплины в автомеханическом колледже, а вот вела исключительно творческие кружки — рукоделия, декоративно-прикладного искусства. Много шила, за вечер могла любой наряд себе или детям, знакомым смастерить. А ушла на пенсию, время для творчества появилось больше, вот тут я душу и отвела. Украинские пейзажи, вышитые иконы святых, местных красот, портреты…
Есть еще у нас коллекция самоваров, мы ее назвали «самоварная симфония», фарфоровых стутуэток, колокольчиков из разных стран, клоунов, гномов…
— А стихи, как вы к ним пришли?
— Писала с детства, потом начала публиковаться. Большое влияние оказала учительница, преподававшая русскую литературу, Ираида Михайловна Абрамсон — очень эрудированный и увлеченный человек, я ей безмерно благодарна, это она подвигла меня продолжать писать. У нас такая творческая атмосфера в школе была, что мы даже выпускали свои альманахи. А сейчас я написала уже несколько книг и готовится очередная -« Мысли вслух». В моих стихах много меня и моей любви, что вдохновляет и ведет пожизни.
— Что для вас значат такие вот разнообразные увлечения?
— Интересно жить. Я себя даже чувствую как-то иначе. Они помогают самовыражению, позволяя мысли и чувства перенести на те или иные свои творения. Был вот у нас такой эпизод в жизни — муж в тяжелом состоянии попал в реанимацию, я днем под дверью стою, плачу, а ночью, поскольку заснуть не могу, переживаю, молюсь, вышиваю икону Николая Чудотворца, и за две недели, пока он был между жизнью и смертью, я ее закончила. А это такая тончайшая работа, в другое время я ее бы полгода делала. И это тоже стало чудом, как и само исцеление. Верю: мысли наши и молитвы искренние не могут быть не услышаны.
Александра МЯКОТА.
Фото Ермурата ДОСУМОВА.
