В переводе с латинского языка слово repressio означает «подавление». Трудно подобрать более точное слово, чтобы описать далекие, но не забытые времена первой половины прошлого века…
О количестве репрессированных красноречиво говорят рассекреченные документы. Наиболее известный из них — докладная записка на имя Н. С. Хрущёва от 1 февраля 1954 года:
«Секретарю ЦК КПСС, тов. Хрущёву Н. С.
В связи с поступающими в ЦК КПСС сигналами от ряда лиц о незаконном осуждении за контрреволюционные преступления в прошлые годы Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами и в соответствии с Вашим указанием о необходимости пересмотреть дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления и ныне содержащихся в лагерях и тюрьмах, докладываем:
По имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 года по настоящее время за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек. В том числе: к ВМН — 642 980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2 369 220 человек, в ссылку и высылку — 765 180 человек…
Генеральный прокурор Р. Руденко. Министр внутренних дел С. Круглов. Министр юстиции К. Горшенин».
Этот документ свидетельствует, что с 1921 по начало 1954 года по политическим обвинениям было приговорено к смертной казни 642 980 человек, к лишению свободы — 2 369 220, к ссылке — 765 180.
Всего же в 1918–1953 годы по делам органов госбезопасности были привлечены к уголовной ответственности 4 308 487 человек, из которых 835 194 осуждены к высшей мере.
Среди получивших приговоры по политическим статьям затесалось изрядное количество уголовников. Как отмечает в своей работе «Говорят архивные документы» И. Пыхалов: «На одной из хранящихся в архиве справок, на основании которых составлена приведенная выше таблица, имеется карандашная пометка: «Всего осужденных за 1921–1938 гг. — 2 944 879 чел., из них 30 % (1062 тыс.) — уголовники».
«Ликвидация кулачества как класса»
Что касается Акмолинского региона, то и здесь от репрессий пострадало немало людей. После введения в 1919 году продразверстки, среди населения как Кокшетауского, так и Акмолинского регионов росло, как и по всей стране, недовольство крестьян. В телеграмме в губревком от 11 января 1921 года председатель Кокшетауского уревкома Васехо сообщал: «Еще раз подтверждаю, что все намеченные нажимы через сессии ревтрибуналов и загранотряды и конфискации, аресты и все остальное не дает того, что нужно. Отмечено сильное озлобление масс. Идет потеря авторитета власти. Необходимо ослабить меры нажима и не доводить население до белого каления и вспышки, иначе больше потеряем, чем возмем» (файлы госархива Акмолинской области).
В своей речи «Об индустриализации и хлебной программе» 9 июля 1928 года на пленуме ЦК ВКП(б) И. В. Сталин говорил о раскулачивании, о том, что в ходе насильственной коллективизации, проведенной в 1928—1932 гг. одним из направлений государственной политики стало подавление антисоветских выступлений крестьян и связанная с этим «ликвидация кулачества как класса» — «раскулачивание». Оно предполагало насильственное и бессудное лишение зажиточных крестьян, использующих наемный труд, всех средств производства, земли и гражданских прав, и выселение их в отдаленные районы страны. Таким образом государство уничтожало основную социальную группу сельского населения, способную организовать и материально поддержать сопротивление проводившимся мероприятиям.
Попасть в списки кулаков, составлявшиеся на местах, мог практически любой крестьянин. Идеологической особенностью этого периода стало широкое применение термина «подкулачник», что позволяло репрессировать вообще любое крестьянское население, вплоть до батраков.
Протесты крестьян против коллективизации, против высоких налогов и принудительного изъятия «излишков» зерна выражались в его укрывательстве, поджогах и даже убийствах сельских партийных и советских активистов, что расценивалось государством как проявление «кулацкой контрреволюции». Согласно приказу ОГПУ СССР за № 44/21, «В целях наиболее организованного проведения ликвидации кулачества как класса и решительного подавления всяких попыток противодействия со стороны кулаков мероприятиям Советской власти по социалистической реконструкции сельского хозяйства — в первую очередь в районах сплошной коллективизации — в самое ближайшее время кулаку, особенно его богатой и активной контрреволюционной части, должен быть нанесен сокрушительный удар». По этому приказу предусматривалось первоочередное проведение кампании по выселению кулаков и их семейств. Так, в Казахстан планировалось депортировать 10-15 тыс. семей. Однако, как мы видим из архивных документов, план выполнялся так усердно, что практически превышал в два, а то и в три раза субъективно установленный контингент.
Принятый уже в 1928 году декрет ЦИК и СНК Казахстана «О конфискации и выселении крупнейших байских хозяйств и полуфеодалов» в перспективе привел к ужасающему подрыву экономики республики. Эта дата – еще одна трагическая страница в истории казахского народа. К этому году байских хозяйств было не более 6,9% от общего числа скотоводческих производственных единиц. Поголовье скота в каждом из этих хозяйств достигало 20 и более голов. Было решено выселить наиболее «крупных скотоводов из коренного населения, которые, сохраняя полуфеодальные, патриархальные и родовые отношения, своим имущественным и общественным влиянием препятствуют советизации аула».
Советизация и экспроприация
Определенно, все это сопровождалось повсеместно вопиющим нарушением законов.
Отчуждалось все недвижимое и движимое имущество, не оставляли даже пищи для детей. Насильно забрав все, владельцев скота выселяли из традиционных мест обитания. Скотоводы и их семьи навсегда лишились права вернуться в родные места и заниматься привычным хозяйством.
Репрессированным приходилось трудоустраиваться в городах, жить в тяжелейших условиях, они подвергались грубейшим унижениям. «Экспроприации было подвергнуто около 700 хозяйств, у которых конфисковали 144745 голов скота (в пересчете на крупный). Около 113 тыс.голов было тут же перераспределено между колхозниками (29 тыс., или 26%), и бедняцко-батрацкими хозяйствами (85 тыс. голов или 74%)». (Ж.Б.Абылгожин, д.ист.н.).
В Петропавловской газете «Степная звезда» было напечатано постановление окружного исполкома о выселении «из пределов Петропавловского округа с конфискацией имущества 34 семей крупных скотоводов»: «В ходе хлебозаготовок свыше 30 тыс. крестьян были подвергнуты различным репрессиям, только в течение 1928-29 гг. расстреляно 227 крестьян». («Горизонт» за № 9 от 3 марта 1993г.) Репрессиям подвергалась наиболее просвещенная, хозяйственно сметливая часть кочевников.
Документы центрального архива РК гласят, что в целом по республике «Малый Октябрь» нанес колоссальный урон, «в результате около 500 хозяйств разного уровня в 1928 году откочевали за пределы Казахстана, 31 тыс. крестьян были подвергнуты репрессиям, 277 крестьян были расстреляны. В 1929 году в республике к ответственности были привлечены уже 56 498 крестьян, из них более 34 тыс. были осуждены».
По данным архивных материалов, «в 1930 г. по районам Кокшетауского уезда было осуждено 307 крестьян за дискредитацию колхозного строя, «вредительство», совершаемое по заданию иностранных разведок». Уже в 1932 году было репрессировано 700 крестьян с выселением их за пределы нашего уезда. На следующий год репрессировано 690 человек, из них 144 осуждены на 10 лет лагерей.
Примером закона, который принято относить к репрессивным, является также известный закон «о трех колосках». Формально закон от 7 августа 1932 года не попадает в период сталинских репрессий 1934—1953 годов, однако из-за многократного расширения самого понятия репрессий во времена перестройки «три колоска» прочно вошли в общественное сознание наравне с 58-й статьей УК и 37-м годом. Он стал стандартной мерой наказания для сельских жителей. Нарушения, которые еще два-три года назад могли повлечь за собой штраф, теперь карались расстрелом или 10 годами тюремного заключения.
В Акмолинском регионе в хозяйствах 25-30 баранов, например, считались прищнаком чуть ли не «сверхбогатства», от которого «не убудет». Животных конфисковывали. Логично, что вслед за этим разразился голод. Его жертвами стали «в 1932-1933 годы 1 миллион 750 тыс. человек, или 42% всей численности казахского населения в республике. Пострадали и представители других этносов, например, численность украинцев в Казахстане снизилась с 859,4 тыс. до 658 тысяч». (Статистика миграции населения. М. 1973. С.222).
Люди были вынуждены покидать обжитые места и переезжать в более благополучные в продовольственном отношении районы, такие, как Сибирь, Узбекистан, Туркмения, Каракалпакия, Иран и Афганистан, Китай, Турция…
«Изменники Родины»
Репрессированные как изменники Родины – это отдельная строка. Родственникам репрессированного было трудно устроиться на работу, поступить на учебу. Все эти годы дети и внуки незаконно репрессированных искали справедливости. И только в наше время многие узнали о горькой судьбе своих дедов и отцов.
Сакен Сейфуллин в 1938 году арестован как «буржуазный националист» и расстрелян 28 февраля в застенках Алма-Атинского НКВД. Посмертно реабилитирован.
Жертвой сталинского режима стал Мансур Гатаулин — бывший первый секретарь Акмолинского обкома компартии. Его единственная дочь Ая Мансуровна на всю жизнь запомнила двухэтажный домик с высоким крыльцом, откуда ее отца забрали навсегда.
«Мне было мало лет, но тот ужас, который объял нашу семью, когда за папой приехали незнакомые люди, я помню до сих пор, — вспоминает она. — Его арестовали в 37-м и почти сразу, без суда и следствия, расстреляли. Ему было всего 34 года».
О том, что Мансура Гатаулина нет в живых, его жена Сахипжамал Мухамеджановна узнала лишь в 1957 году, во времена «хрущевской оттепели». Ее вызвали «в органы» и выдали справку о том, что дело по обвинению ее мужа пересмотрено, а постановление Особого совещания при НКВД СССР от 1937 года за отсутствием состава преступления отменено. Несмотря на двадцать лет, которые минули со дня ареста мужа, это известие для Сахипжамал Мухамеджановны оказалось роковым — ее парализовало. Ведь она до последнего надеялась, что муж жив, и ждала его из заключения.
Остались в истории имена мужественных сынов Акмолинщины, которые пострадали во время сталинских репрессии: Сабыр Шарипов, Абильхаир Досов, Арап и Зарап Темирбековы, Асылбек Мустафин, Раббани Мухамедьяров и многие, многие другие.
Гульбаршин Салык,
краевед, член Союза журналистов Казахстана.
