Вдохновение
Мир Рены Жумановой
«Мое сердце навсегда застряло на грани двух искусств», — признается Рена Жуманова. И это вполне объяснимо, ведь не зря говорят, что в литературу обычно приходят из музыки или живописи. Музыковед и преподаватель по роду основной деятельности, Рена Жуманова вместе с тем — человек, влюбленный в Слово давно и прочно. Журналист-фрилансер и поэт-лирик уживаются в ней с требовательным педагогом музыкального колледжа. В последние годы Р.Жуманова активно публикуется в местной печати и на нескольких литературных Интернет-порталах. В конкурсе Национальной российской премии «Поэт года» ее имя вошло в число ста лучших поэтов 2012 года, а цикл «Двадцать сонетов к Шокану Уалиханову» снискал благосклонный отклик известного казахстанского литератора и издателя Бахытжана Канапьянова. В настоящее время Рена Жуманова оттачивает свое перо на дистанционных Интернет-курсах литературного мастерства известного российского писателя и публициста, руководителя семинара прозы ВЛК при Литинституте имени М. Горького А.В. Воронцова.
***
Тихое умиленье нисходит со свежим снегом.
Горки и елки, лыжи, коньки, снегурки.
Давит сочувствие к детям экватора — неграм,
плюс — к египтянам, индонезийцам, туркам.
Лето круглогодично — экое невезенье!
Ни гололёда, ни на балконе пельменей,
заиндевевших ресниц, вьюги сольного пенья,
бури и мглы, что восславил курчавый гений.
Скушно и душно там, да без кондишена — ужас.
«Марш alla Turca» с «Аидой», спиричуэл: всё — мимо.
«Зимние грёзы», ЧАЙковский с ПроКОФьЕвым,
стужа и «Едигей буранный» — в кассу, и сердцу мило.
Кесарю, слесарю, магу, певцу, таксисту
здесь хорошо, где воет привольный ветер,
здесь, где снежок новогодний, девственно-чистый,
перекрывает мечту о северном лете.
***
Шуршит шипованная резина
асфальтом голым и задубелым –
так вдаль «Осенняя песнь» скользила
густого дня небольшим пробелом.
На пианиссимо затухают
хандры сезонные обертоны,
платком вокзальным в слезах махая,
садится в поезд ноябрь сонный.
Солнцеголовый божок в припадке
внезапной щедрости небо чистит,
но скоро землю мягчайшей ваткой
снабдит зимы календарный листик.
Спит заторможенный мир под снегом,
шипы вонзятся в твердь гололеда,
и под копытом гнедой ли, пегой
Змея погибнет при смене года…
***
Новогодний поэт Сырым Рахимов
Так он называет себя, а почему — он расскажет сам. Одна из наших предновогодних встреч — с членом Союза писателей Казахстана и Акмолинской ассамблеи народа Казахстана, очень лиричным и задушевным поэтом Сырымом Рахимовым. Это его зимнее откровение — о том, как он впервые сочинил стихи, как вернулся к ним, спустя годы, а теперь без них себя и не мыслит. О том, что волнует его и что хочется сказать миру…
— Мы жили тут неподалеку, в селе Воскресеновка, где учительствовал отец. Хорошо помню, в первом классе пришел я на елку, брат перед этим дал мне заучить стихи и велел прочесть, чтобы получить конфеты, которые в тот период были сказочной редкостью. Я же, как мне показалось, увидел там в огромных фигурах настоящих медведей, лис, волков, и со страху забыл все заученное, а прочитал что-то свое, придуманное тут же, глядя на этих чудищ. Но почему-то все мне хлопали, смеялись и даже дали два кулька с конфетами и пряниками. Принес их домой, все были очень довольны, а родители даже похвалили. Так началось мое сочинительство, после которого я стал называть себя новогодним поэтом…
Все школьные годы писал стихи, что называется, запоем… Продолжил и в армии. Потом отвлекли на долгие годы напряженная работа, заботы о семье. А как-то жена напомнила о посвященных когда-то ей стихах, и я взялся собирать все написанное вместе, незаметно вдохновился снова. Так родились две моих книги стихов — о любви и природе, жизненных ценностях, сейчас завершаю третью, которая будет называться «Мы — казахстанцы» и посвящается тому главному, что держит нас всех и нашу страну — дружбе живущих рядом людей, согласию, терпению и взаимопомощи, сочувствию и прощению… Хочу посвятить стихи моим землякам разных национальностей, с которыми мы поднимали страну, светлым достойным людям, таким, как Почетный гражданин нашей области, один из первых членов Ассамблеи народа Казахстана Моисей Алексеевич Чжен:
Он словно родился для нашей земли,
земли Кокшетау, целинной.
Чтоб в поле хлеба нам по пояс росли,
чтоб жили не хлебом единым.
Мне вместо стихов бы картину о нем
написать так красиво:
Стоит Моисей Алексеевич Чжен —
вокруг золотистые нивы…
В эту книгу войдут и мои стихи, посвященные самой Ассамблее народа Казахстана и ставшие песней, они начинаются словами, которые всеми нами на этой земле выстраданы и которых мы придерживаемся в жизни, став интернационалистами и по духу, и в семьях. Не исключение и моя семья, где смешались самые разные крови, теперь для всех нас — родные:
«Ты, рожденная дружбой под знаком свободы,
Служишь ярким примером для множества стран,
Как согласие жить под одним небосводом —
Ассамблея народа страны Казахстан…»
Накануне Нового года в жизни Сырыма Рахимова произошло большое событие — ему присвоено звание «Почетный гражданин г. Кокшетау». С чем мы его от души и поздравляем.
Александра МЯКОТА.
А это несколько новогодних стихов Сырыма Рахимова для читателей «Акмолинской правды».
Новогодний Кокшетау
Не узнать твоих улиц нарядных,
На глазах хорошеют дома.
И красой, что ни есть ненаглядной,
Обернулась седая зима.
Много ль надо твоим горожанам?
Свет, тепло и домашний уют.
Чтоб на счастье был год урожайным,
Хоровод вокруг елки ведут.
Что морозы, метели и вьюги,
Если светит подолгу нам луч…
С Новым годом поздравьте друг друга,
И отыщите к счастью ключ!
Декабрь-джигит
Как резвые кони, как дерзкие кони,
Помчались морозы по белой земле.
Таких непокорных уверенно гонит
Декабрь-джигит, восседая в седле.
Не вьюги-бураны — то пышные гривы.
Не ветры — то дикое ржанье летит.
Накрыв снежной пылью покосы и нивы,
Несется табун — отойдите с пути.
Хватаюсь за шею, хватаюсь за гриву.
Хочу оседлать под себя я коня,
Чтоб смелым джигитом промчаться красиво.
У всех на виду среди белого дня…
Зимний сон
Отшумели листвою березы,
Как красавицы нежные спят.
И снежинки—застывшие слезы
На их тоненьких ветках блестят.
Может, снятся им летние ночки,
Шелест трав, хор цветов на лугах.
Тихий шепот зеленых листочков
Или радуги пряной дуга…
Я прошу вас, метели, морозы,
Не тревожьте подруг милых сон, —
Их разбудят весенние грозы,
чтоб услышать березовый звон.
Метель
Украдкой солнце из-за туч
Пыталось мне в метель помочь,
Но даже слабенький тот луч
Свирепый ветер гонит прочь.
Сбежались черти все ко мне,
И козни всякие плетут.
Мороз хихикнул в стороне:
«Метель уйдет, я — тут как тут».
Вот сбросив всех чертей с плеча
Вхожу я в дом: «Прощай метель!
Да здравствуй, суп, горячий чай
И очень теплая постель!»
***
Скрипач
В военное время в нашем городе было много эвакуированных из западных территорий Советского Союза. В основном это были женщины и дети, люди пожилого возраста. Не было, наверное, такого дома на улице, чья семья не приютила бы тех, которых страшное пожарище войны забросило в наши далекие края. После войны многие уехали к себе на родину, а некоторые так и остались жить, перебиваясь мелким заработком.
У нас, помню, долго жила баба Настя. Тихая, скромная интеллигентная женщина. Она безропотно выполняла домашнюю работу, следила за младшей сестрой. Потом уехала, сказав, что нашлись родственники.
Однако по улице в послевоенное время еще долго ходили люди обездоленные и одинокие, которые находили себе пропитание, как говорили, «по найму» — кому крышу починить, кому выполнить ту или иную хозяйственную работу.
На всю жизнь остался в памяти этот удивительный человек.
Летом, в вечернее время, в большинстве домов окна были открыты, после дневного зноя проветривали комнаты. Он всегда приходил тихо, незаметно. Небольшого роста, лысый, с большой седой окладистой бородой. За плечами висела тощая котомка, а в руках футляр со скрипкой.
Подходя к открытому окну, он снимал свою нехитрую кладь, брал в руки скрипку и начинал играть. Играл задушевно, чуть прикрыв глаза, народные мелодии и пронзительные, волнующие душу классические произведения, в то время для нас незнакомые и непонятные. Иногда мы даже не видели, как он подходил, но вдруг по дому начинали плыть тонкие мелодии скрипки, и мы, детвора, говорили бабушке: «Опять скрипач пришел!». Высунувшись в открытые окна, мы слушали, не отрываясь, этот импровизированный концерт — подарок небес. Когда и где еще в те времена мы бы услышали скрипку, да еще в таком прекрасном исполнении. Кто он и откуда, никто не спрашивал, хотя догадывались. Часто он играл по просьбе полюбившуюся мелодию. А отыграв, брал в руки милостыню, чаще это была простая еда, и он бережно складывал ее в котомку, кланялся, будто он на сцене, и шел к другому дому. И опять лились звуки скрипки, будили воображение, звали к прекрасному.
…Так шел скрипач от дома к дому, наполняя звуками своей скрипки вечернюю прохладу улицы…
Венамин СОЛОВЬЕВ.
г. Кокшетау.
***
Когда не было мобильных телефонов
Уже много лет, видя на экране телевизора первые кадры фильма «Ирония судьбы, или С легким паром», вспоминаю историю, рассказанную вагонным попутчиком. Ее герой не улетел в другой город, но на собственную свадьбу в предновогодние дни едва не опоздал.
Имен я, конечно, не помню, так что речь будет идти просто о женихе, невесте, друге (он-то и был прекрасным рассказчиком этой милой и доброй истории).
Чтобы в полной мере оценить трагикомизм ситуации, надо вспомнить атмосферу середины 90-х годов прошлого века. Разговор об этом времени мы часто начинаем со слов «не было…»: работы, зарплаты, пенсий, тепла и света в наших квартирах. Для этой истории немаловажно и то, что не было мобильных телефонов. Но чувства, любовь, маленькие и большие радости, ожидание чудес от Нового года, свадьбы были и будут и в самые непростые времена.
Итак, главный герой истории — жених — выпускник Карагандинского политехнического института — долго добивался руки любимой девушки — студентки медицинского института в Алматы. Одним из препятствий было то, что семьи жениха и невесты были из разных «весовых категорий». Известная в Алматы семья долго присматривалась к простому карагандинскому парню, на тот момент только ищущему работу, инженеры тогда особым спросом не пользовались. Но и они не смогли не оценить чувства, настойчивость хорошего, красивого молодого человека. Итак, согласие получено, приготовления к свадьбе окончены, ждут жениха и его родственников.
Прилететь они должны были в день свадьбы очень ранним и тогда единственным рейсом из Караганды. Родственники приготовили подарки, сформировали солидную «делегацию», собрали внушительную сумму денег, вручили ее жениху. И, как оказалось, лучше бы они этого не делали. Молодой парень такой суммы не только в руках не держал, но до той поры даже не видел, и очень его пакет с деньгами беспокоил. В ожидании автобуса, который перевозил пассажиров из старого аэропорта, ставшем просто аэровокзалом, в новый — «Сары арка» (а это почти 30 км), предложил другу зайти в гостиницу, что напротив, и пересчитать деньги. Молодые люди очень этим занятием увлеклись, всю сумму разложили «по полочкам»: это на то, это для… Довольные проделанные работой, вернулись в здание аэровокзала, где, кроме служащих, уже никого не было. Автобусы с пассажирами ушли. Не беда, деньги есть, взяли такси, примчались в аэропорт новый, но увидели только огоньки уже взлетевшего самолета.
Прежде чем вернуться к обезумевшему жениху, вспомним о родственниках. Они долгое время были спокойны, каждый считал, что жених с другом ехали в другом автобусе. И только, когда самолет набрал высоту, обнаружили, что их нет. Можете представить, что началось! Самолет буквально обыскали, требовали вернуться, женщины рыдали, и так все полтора часа полета. В алматинском аэропорту вышли из самолета, пряча лица, забились под какую-то лестницу, боясь встречи с родственниками невесты, и только вздрагивали после каждого призыва, раздающегося по микрофону, подойти к справочному бюро. Здесь уже заволновались родственники невесты, бегали по зданию, выкрикивали имена, фамилии. Будущую родню все-таки обнаружили, но без жениха.
А в это время жених метался по карагандинскому аэропорту: плакал, истерически смеялся, по словам друга, буквально рвал на себе волосы. От него не отходили не только друг, но и работники аэропорта. Никто помочь не мог, рейс тогда был единственным. Но чудеса случаются, особенно с людьми любящими, тем более в последние дни уходящего года. Внезапно приземляется на дозаправку чартерный рейс, которым вахтовики из Тюмени летели в родной Алматы на встречу Нового года. К нему по летному полю неслась толпа: «Заберите, заберите этого жениха!» Ну, конечно же, забрали. Но здесь жениха и его друга поджидала новая опасность: каждый пассажир хотел выпить с ними за будущую счастливую семейную жизнь. Наши парни устояли, трезвыми в Алматы прилетели только они вдвоем.
— Но лучше бы немного выпили для храбрости, — с улыбкой анализировал ситуацию рассказчик. Такси, самый большой и роскошный букет цветов, и, подъезжая, видят, как невесту усаживают в свадебный лимузин с незнакомым им парнем. Позже оказалось, что роль жениха на время, пока отыщется настоящий, попросили сыграть дальнего родственника невесты.
Стоят наши герои у подъезда, войти не решаются. Мимо суматошно пробегают родственники, их не замечают. И только маленький братишка невесты оказался более внимательным: «Так вот же жених стоит!»
— У них уже двое детей, живут отлично, — завершил рассказ мой случайный попутчик, ехавший к друзьям отмечать очередную годовщину их свадьбы. — Вы, конечно, понимаете, что Новый год для них — особый праздник.
Нина МИТЧИНОВА.
***
Из старого сундука
Большой добротно сделанный умельцем сундук всегда был украшением нашего дома. Передаваясь по наследству, он пережил не одно поколение. Сегодня его возраст, по скромным подсчетам, превышает столетие.
По народному преданию, сундук всегда был молчаливым свидетелем историй, самых сказочных и мистических. Он фигурировал как в народном фольклоре, так и в современных рассказах и повестях, зачастую в роли главного героя. Содержимое его могло поведать об интересных событиях, ведь он считался хранилищем семейных тайн.
Пережив огромный временной исторический период, он чудом сохранился. К сожалению, сегодня он уже не является украшением современного интерьера комнаты, а приспособлен для хранения предметов хозяйственного обихода. Но иногда я его открываю, чтобы посмотреть, что там внутри. Вот и сегодня, подняв тяжелую крышку, обклеенную старыми вырезками из газет и журналов, обнаружил незамысловатый предмет, который напомнил о многом.
Пожелтевший, с потускневшей от времени краской, повидавший виды и побывавший в руках ни у одного поколения, сегодня его можно отнести к семейной реликвии. Рубель — так называется это орудие труда многих женщин в их постоянной домашней работе. Он представляет собой небольшой деревянный брус с ручкой на одном конце. Изготавливался из твердых древесных пород. С одной стороны нарезались поперечные скругленные рубцы, другая оставалась гладкой.
Вспомнилось, как бабушка выколачивала им при стирке белье, а после сушки, накрутив ее на круглую скалку, начинала его раскатывать. По дому разносились глухие звуки, напоминающие крутящиеся жернова. Этим рубелем, по ее рассказам, пользовалась еще прабабушка.
Упаковав все необходимое в дальней дороге белье, моя бабушка провожала на фронт в первую мировую войну моего деда, а потом, всего израненного и покалеченного, радостно встречала. А вот мама, так и не дождалась своего Александра, ушедшего в роковой 41-й и не вернувшегося, а откатанная ее заботливыми руками отцовская рубашка, продолжала долго лежать в сундуке.
Прошло время, на смену этому предмету нашего домашнего быта появились паровые утюги, которые заменили электрические. О рубеле забыли, положив его в старый сундук на вечное хранение. Взяв сегодня его в руки, как свидетеля былых времен, невольно подумал, возможно, ему не место в этом старом сундуке, ведь он является не только небольшой частью нашей семейной истории, но и заслуживает быть музейным экспонатом…
Александр БЕНЕДИКТОВ.
***
Праздничная открытка читателям
И вот он заканчился, этот непростой 2014 год. По идее, это был счастливый порядковый номер, в сумме 2+1 +4=7, а семь — цифра сакральная, фартовая, семь цветов радуги, семь чудес света, семь дней недели.
А если серьезно, еще один год нашей (единственной!) жизни позади, 2014 год — это шаг к Евразийскому Союзу, это объятая пламенем нестихающего конфликта братская, родная многим из нас Украина, к событиям в которой приковано внимание казахстанцев, это ровно веке начала первой мировой, на которую казахов призывали не воевать с оружием в руках, а строить укрепления.
«И дольше века длится день», — так назывался роман Чингиза Айтматова, написанный писателем ровно тридцать пять лет назад и всколыхнувший мир. Роман о человеке трудолюбивой души — казахе Едигее, простом труженике, не устающем задавать себе вопросы, на которые у других всегда есть готовый ответ. И сегодня, мне кажется, наших современников, людей самосовершенствующихся, соединяет некое братство -они всегда способны отличать настоящее от суррогата и понять другого, а если не понять, то задуматься. Наше время дает нам столько пищи для размышлений, как никакое не давало никогда. Цепь человеческой памяти не должна обрываться, она тянется, не прерываясь… Ибо только память делает нас людьми.
Смелый прорыв из сегодняшнего в вековечное возможен лишь при сохранении нами исторической памяти, чувства ответственности перед Землей. Мир может быть лучше или хуже, но ты, человек, должен быть только лучше, — не всегда благоприятны обстоятельства, иногда нас обманывает жизнь, но « если ты — человек, сотвори себе имя».
Прощаясь с уходящим 2014 годом, не помня зла, за благо воздадим тому доброму, светлому, что было с нами и в нас, ведь с каждым ушедшим в небытие мгновением мы становимся чуточку мудрее. А мудрость — это, по Хэмингуэю, осторожность, величайшая ошибка наших отношений — думать, что мы вечны.
Надо успеть что-то очень важное сказать нашим близким, дорогим, любимым, и сделать это лучше в преддверии наступающего года. Ведь самое непродуктивное чувство — это запоздалое отчаянное раскаяние — где же вы, «мною не прощенные однажды, так и не простившие меня». Век назад лирик Есенин писал: «…разберемся во всем, что видели, что случилось, что стало в стране, и простим, где нас горько обидели по чужой и по нашей вине».
2014-й, ты уходишь, а мы остаемся, чтобы плыть дальше на корабле верности, имя которому даем сами в зависимости от нашего настроения, планов и обстоятельств времени и места, располагающихтолькокДобру!
Акмарал ЖАНДОС.
***
Новогодние истории
Рипус, вьюга и ёлочка…
Рассказ
Кому приходилось бывать на Зерендинском озере, что в 50 километрах от Кокшетау, тот знает, какая там красота. Если с южной стороны по берегу — дома села Зеренды, с северной — степь, продуваемая всеми ветрами, то с западной и восточной окаймляют горы, покрытые хвойными деревьями, березняком, а в отдельных местах осинником. У подножия гор корпуса домов отдыха, санатория. Пляж, ягоды, грибы — все это привлекает туристов, а также людей, решивших просто отдохнуть. Ну а зимой, когда вьюги, сугробы снега, озеро знаменито подледным ловом рыбы: окунь, чебак, ерш; а если кому повезет, то и пелядь.
Мой рассказ о том времени, когда рипуса в озере было много, он внешне похож на сельдь. Я спрашивал об этой рыбе у многих рыбаков Сибири, но они о ней даже не слышали. У гурманов рипус пользовался большим спросом, его хоть жарить, вялить, коптить или солить, — вкус отличный. Но поймать рипуса на удочку нелегко, может клюнуть только зимней ночью и чуть-чуть. К тому же нужны подсветки подо льдом. Рыболовы раньше шутили, мол, пока на рипуса охотишься, заикой станешь.
Однажды, 31 декабря, когда я во время дежурства по номеру Кокчетавской областной газеты «Степной маяк» подписал последнюю полосу в печать, а это примерно в 16 часов, раздался телефонный звонок, на проводе мой друг Николай:
— Федорович, поедем в Зеренду, к новогоднему столу свежего рипуса привезем.
— Да что ты, Коля, не успеем, уже вечереет.
— У меня все готово, через час с Эдиком заезжаем за тобой.
— А Новый год встречать в кругу семьи? — говорю ему.
— Вот чудак, в 23 часа будем дома, мои новые «Жигули» не подведут. Аккумулятор, фары — все есть, словом, собирайся, — и положил трубку.
Часа через два мы уже сидели в будке лесхоза. В центре — большая лунка, куда опустили автомобильную фару и включили ее, ток от аккумулятора трактора «К-700». А еще четыре лунки вокруг центральной, три из которых мы заняли. Попили чайку, настроили снасти. Светло, от газовой горелки тепло.
— Ну, смотрите, подсекать сразу, — поучал Эдик, — иначе будем путаться до утра.
Дело в том, что если рыбину зацепил крючком, но сразу не вытащил, то она, будучи проворной, начинает кружить и собирает все лески. Другого выхода нет, только обрезать.
— Я обещал дочке елочку от зайчика, пойду на берег и найду маленькую, — сказал Эдик и хлопнул дверью.
Когда вернулся, то еще с порога сказал:
— Друзья, а буранчик — того, пошаливает, как бы нам не застрять.
— Ты же видел, на льду снега немного, выедем, — парировал Николай. — А ветер, снежок на нас работают, рипус любит такую погоду.
Никогда раньше такого активного клева не было. Сторожок из ниппеля чуть шевельнется, если сразу дернешь, трофей наверняка у тебя в руках. Сначала каждый из нас пойманную рыбину укладывал в сумку, а потом просто кидали по углам будки. Глянешь, а рипусы при свете фары извиваются на полу, словно змеи.
Николай пошел прогревать мотор легковушки. Вернувшись, сказал:
— Братцы-рыбачки, двадцать-тридцать минут, и сматываем удочки, там такое творится, — и тут же выдернул рыбину приличных размеров. Я взглянул начасы — 21:50.
Снова увлеклись. Сколько поймали голов, даже дотошный Эдик счет потерял.
Когда мы вышли с Эдиком из будки, то сквозь пелену густого бурана с ветром увидели: Николай лопатой откапывает снег от передних колес. Вьюга, самая настоящая сибирская, и темно, даже не видно огней дома отдыха. Высвечивая карманным фонариком капот машины, мы с Эдиком стараемся столкнуть ее с места, но, — увы.
Позже все-таки удалось столкнуть «Жигули» с места и чуть проехать. Николай правой рукой держится за руль, одной ногой давит педаль газа, а левой отталкивается от ледяной поверхности озера. Метров десять прошла машина и встала. Понизу, гонимая ветром, метет поземка. При свете фар видим, что уже 23 часа. Сотовых телефонов тогда не было.
— Я пойду в дом отдыха, позвоню нашему начальнику СМУ, пусть «УАЗ» пришлет, — сквозь шум ветра, задыхаясь от пурги, выкрикнул Эдик.
— Почти километр пути, — говорит Николай, — нельзя идти в одиночку, будем держаться вместе. — Лучший выход — вернуться в будку и ждать до утра.
На том и сошлись…
Включили фару, зажгли газовую горелку, достали из рюкзаков продукты. Впервые посетовали, что никогда на рыбалку не берем вино, ведь скоро наступит Новый год. Зато у всех троих термосы с горячим чаем, есть хлеб, колбаса, сыр, сало. Кружки поставили на ящик Эдика, налили густой, обжигающий руки чай, сдвинули и в один голос:
— С Новым годом!
Эдик срывается с места и без полушубка скрывается в жерле вьюги. Минуту спустя вбегает с зеленой, припорошенной снегом веточкой елки.
— Приготовил дочке от зайчика, а она и нам пригодилась, — сказал Эдик и вставил ее в расщелину льда.
Взглянули мы на нее и ахнули: легкий снежок на хвое, свет фар пронизывает лед, — такая красота!
Поднялся Николай со стульчика, снял с себя лисью шапку и громко произнес:
— Здоровья всем нам, нашим родным и близким, радости, больших уловов, счастья!
Пьем горячий ароматный чай, закусываем дачным печеньем, конфетами, что в этой обстановке особенно вкусно.
Вдруг стук в дверь.
— Войдите!
На пороге появляются все в снегу два рыбака с рюкзаками и держат кое-как свернутую палатку серого цвета.
— Спасайте, у нас палатка без дна, ветер сорвал ее с крючьев, чуть не унес. Мотор машины не смогли завести,- дрожащим от холода голосом проговорил рыбак. Эдик тут же со смехом:
— Только через рипуса.
— А мы всего по одному поймали,- отвечает другой рыбак.
Николай тем временем нарезал сало, наполнил чаем две кружки и, обратившись к вошедшим, произнес:
— С Новым годом, мерзляки! Вошедшие повеселели, подняли кружки и все в один голос:
— С Новым годом!
К утру ветер стих, из-за крыш домов Зеренды чуть показался огненный шар солнца, мороз крепчал. И сколько было радости, когда мы увидели, что от Дома отдыха в нашу сторону медленно движется хорошей проходимости легковая машина «УАЗ», на которой обычно ездит начальник СМУ, где работали Николай и Эдик.
В разных обстоятельствах приходилось мне встречать Новый год, но та ночь на Зерендинском озере не забывается, то было время молодости…
Анатолий ЛЫСЕНКО.
Дачный поселок Кудряшовский Новосибирской области.
