Хранить вечно
До сегодняшнего дня в управление комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры РК по Акмолинской области продолжают поступать обращения граждан, желающих найти хоть какие-то сведения о судьбе своих родных и близких, ставших жертвами массовых политических репрессий прошлого века. Только за четыре месяца текущего года было рассмотрено 36 обращений, а за 2014 год — 340.
Мы стараемся помочь каждому обратившемуся за хранящейся в архивах информацией о тех, кто был подвергнут изгнанию из страны, выселению из мест проживания, направлен на спецпоселение. Подавляющее большинство из них обрели Родину в Казахстане.
Первый поток репрессированных хлынул в нашу страну в 1929-1930-х годах прошлого века. Это были зажиточные крестьяне, высланные в период сплошной коллективизации в Казахстан и Сибирь на основании постановления СНК и ЦИК СССР «О представлении краевым (областным) исполкомами правительствам автономных республик права на выселение кулаков из пределов районов».
Следующими выселенцами стали поляки, которые в 1936 году были депортированы на основании постановления СНК СССР «О переселении лиц польской национальности из Украинской ССР».
В годы Великой Отечественной войны в Казахстан с формулировкой «на вечное место жительства» прибыли тысячи немецких семей. Выселение началось в 1941 году на основании постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О переселении граждан немецкой национальности из бывшей АССР немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей», затем были переселены немцы из Московской, Куйбышевской, Ростовской, Ворошиловградской, Сталинской, Ленинградской областей, Краснодарского, Орджоникидзевского краев. Немцы, проживающие в Казахстане, независимо от возраста, были поставлены на спецучет в специально созданных комендатурах.
В 1944 году переселены чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы. Из Крыма выселены крымские татары, крымские армяне, болгары, греки, из Грузии — турки, хемшилы, курды.
Только на территории Акмолинской области дислоцировалось 467 спецкомендатур, где состояли на спецучете 98 530 спецпоселенцев. Из них 58 964 — немцы, 3 780 поляков, 22 824 семьи, высланные из Северного Кавказа, 288 греческих семей, 665 семей из Молдавии, Бессарабии, 7176 «кулаков», 3776 ссыльных, 1 057 осужденных особым совещанием НКВД ОГПУ.
За каждой из цифр беспристрастной статистики — трагические судьбы людей, попавших под безжалостный каток истории. Изучая архивные материалы, невозможно оставаться бесстрастным. Искренние стихи бывшего первого руководителя нашего управления Абая Ильяшева как раз об этом: «Поляков, немцев, ингушей, чечен, корейцев и других насильно слали в Казахстан из дальних рубежей и стран…», «Был свят закон гостеприимства — в степи жить трудно без единства…».
В 1993 году был принят Закон Республики Казахстан «О реабилитации жертв массовых политических репрессий», в преамбуле которого говорится: «Верховный Совет Республики Казахстан принимает настоящий Закон, будучи исполнен решимости восстановить справедливость по отношению к людям, подвергшимся массовым политическим репрессиям».
Многие архивные документы со временем подлежат уничтожению, но материалы, связанные с репрессиями, будут храниться вечно, чтобы стать незабываемым уроком для будущих поколений.
Валентина БАЙСЕИТОВА,
старший прокурор, младший советник юстиции.
«Родители учили нас работать, чужого не брать»
Накануне Дня памяти своими воспоминаниями о трагическом прошлом своих репрессированных родных делится Нелли Разина (Татур), врач—педиатр высшей категории Зерендинской центральной районной больницы.
— Десять лет назад, — говорит Нелли Станиславовна, — мой младший брат Виктор, уезжая с семьей на родину предков в Белоруссию (г. Копыль), попросил у меня архивную справку на нашего отца Татура Станислава Ивановича, 1918 пр., в которой подтверждался бы факт его высылки в Казахстан в 1936 году, как сына «врага народа». Не знаю, был ли таковым мой дед Татур Иван Янович, но его расстреляли в 1924 году, как польского шляхтича и классового врага.
Я никогда не забывала своих корней. Фамилия моя девичья Татур — знатная, дворянская. К ней, владелице герба Домброва, уважительно относились многие известные личности, в том числе и польские короли. Татуры внесены в дворянскую книгу Минской губернии.
Второй раз с проблемой архивной справки я столкнулась при выходе на пенсию. В ГЦВП мне сказали, что в случае подтверждения моего статуса дочери репрессированного, будет надбавка к пенсии. Пошла в архив. Прокуратура сделала запрос, пришел ответ. И через суд дали нужную справку.
Отец рассказывал о своей матери — моей бабушке — Виктории Каетаевне Сапотько.
— Красивая, — говорил он, — образованная была женщина. Хотя поместье их находилось в деревне, она, как городская, боялась мышей. Отличалась высокой культурой, изысканностью манер, грациозностью. Музицировала. Очень любила моего деда. Сразу после его расстрела бабушку осудили на 10 лет и отправили отбывать срок на лесоповал в лагеря: то ли в Сибирь, то ли еще куда.
В 1936 году четверых сыновей Татур сослали в Казахстан, Енбекшиказахский район Алма-Атинской области. Старшему брату отца Августину было 18 лет, отцу — 16, младшим братьям: Антону — 15 и Роману — 14.
Когда началась война, старший брат отца был в трудармии. Папу оставили в Алма-Атинской области помогать чабанам в горах. А младший брат отца Антон Иванович Татур был призван и воевал в составе польской дивизии имени Костюшко. Помню, когда мне было лет 9-10, его вызвали в Польшу, где наградили крестами.
1-я Варшавская польская пехотная дивизия имени Тадеуша Костюшко была сформирована в 1943 году активистами «Союза польских патриотов» из польских граждан и граждан СССР — поляков по происхождению.
После освобождения бабушке не разрешили ехать в Белоруссию. Она приехала в Алма-Атинскую область к сыну — моему отцу. Его младшего брата Романа уже не было в живых. Мать свою — больную, превратившуюся в старушку, — отец не узнал. Она умерла, не протянув и года.
Название населенного пункта спецпоселения (у меня в свидетельстве о рождении так написано) — подхоз МВД. Он состоял из семей репрессированных. Жили поляки, белорусы, украинцы, немцы, греки. Рядом жили турки, корейцы. Никто не имел права без разрешения коменданта покидать село. Было так: если местная русская женщина вышла замуж за немца, то она попадала под комендатуру и отмечалась, каквсе спецпереселенцы.
Послевоенное положение поляков, как и спецпереселенцев многих других национальностей, определялось постановлением СНК СССР от 8 января 1945 г. «О правовом положении спецпереселенцев», которое ограничивало не только свободу передвижения, но и возможности получения образования, работы и т.д. Только в 1956 г. поляки были сняты с учета спецпоселения.
В Белоруссию отец так и не вернулся. После воины в селе был киномехаником. Мама с ним работала в Доме культуры. Старший брат отца Августин после воины вместе с русской женой и двумя детьми уехал в Польшу.
Родители учили нас работать, чужого не брать. Я с золотой медалью окончила школу, с отличием Алма-Атинский медицинский институт. Распределили сюда. Начинала врачом-педиатром. В 90-е годы 6 лет была заведующей районным отделом здравоохранения. Затем вернулась к детям. На следующий год будет 40 лет, какя в Зеренде.
В работе я «железная» такая, а 9 мая плакала. Дед мой по матери Николай Петрович Нисько на фронте безвести пропал. Известно только то, что в 1943 году он лежал в госпитале в Краснодаре. Мама всегда верила в его возвращение.
Слышала, что в нашем районе у села Троицкое есть место захоронения репрессированных, но сама там не была. Отец рассказывал, как, еще будучи юношей, ехал мимо речки Талгарки (в Алматинской области, недалеко от подхоза МВД) и увидел в кручах останки человеческие: череп и длинную косу. У его мамы -моей бабушки была такая. Можете себе представить, что он пережил. Дело в том, что кладбище из-за наводнения было размыто, да и оград раньше не делали.
Многого мы не знали — это правда. Нас воспитывали и учили быть гуманными. Это очень важно. И особенно в моей профессии. Вы спрашиваете, какие есть награды? Лучшая награда — это улыбка детей, которых я лечу.
Ныне в Казахстане проживают более 50 тысяч поляков. Судьба разбросала их по разным уголкам страны. Самые большие компактные поселения поляков расположены в Северо-Казахстанской, Акмолинской, Карагандинской и Алматинской областях. Несмотря на суровые жизненные испытания, большинство поляков сохранило национальные традиции, сумело передать новому поколению любовь к родной песне, танцам, культуре.
Вряд ли в районе кто-то знает о дворянском происхождении Нелли Станиславовны, но в коллективе коллеги, а также родители вылеченных ею детей за высокий профессионализм и благородство уважительно называют ее герцогиней медицины.
Марат НУРСЕИТОВ.
Зерендинский район.
Рыцарь и жертва революции
В год всенародного празднования 550-летия образования Казахского ханства, нашей государственности, думается, будет уместно вспомнить и о тех, кто на стыке XIX и XX веков активно действовал во благо своего народа, мечтая о его независимости и процветании.
К этой плеяде замечательных личностей относится и наш земляк, известный государственный и общественный деятель Абилькаир Досов. Он родился 30 мая 1899 года в ауле №1, прозванном аулом Айтена, Катаркольской волости Кокчетавского уезда.
В досоветский период казахские аулы и села переселенцев из западных и центральных областей России жили достаточно зажиточно. Вели частные хозяйства, имели неплохой достаток, поддерживали тесные торговые связи с другими регионами края.
О взаимоотношениях казахов и переселенцев сейчас говорят по-разному. А мне покойный отец рассказывал, что жили они в основном дружно. Приезжие старались освоить язык, культуру, традиции и обычаи казахов, а местные учились у них земледелию, изучали русский и другие языки. Как вспоминают старики, таких уважительных в Катаркольской волости принципов придерживались семьи Габченко, Мельник, Боргуль и другие.
В такой среде и вырос Абилькаир. Способного и любознательного мальчика его отец Искак устраивает в начальную, а затем неполную среднюю школы казачьих станиц Катарколь и Щучинская. Позже образование он продолжил в городе Омске, где обучался в пансионе — закрытом среднем учебном заведении.
За период обучения в станицах и Омске молодого Абилькаира и его отца Искака постоянно поддерживали сородичи моего деда, два брата — управитель Катаркольской волости Сатыбай Байгошұлы и крепкий хозяйственник Балташ Даутұлы. За осуждение большевистской политики так называемого «военного коммунизма», проводимой в западной Сибири и северном Казахстане, они сами в 1921 году стали жертвами режима — были безвинно погублены в самые зрелые годы. Пытаясь заступиться за их честь и достоинство, пострадал и дед Мұқаш Тажибай-ұлы и его брат Кали.
В студенческие годы Абилькаир Досов ведет активную общественную жизнь. Шестнадцатилетним юношей он становится одним из организаторов и руководителей демократической организации казахской молодежи Омска «Бірлік» («Единство»).
После Октябрьской революции 1917 года А.Досов становится членом Акмолинского Киргизского (Казахского) Совета и областного ревтрибунала. В 1918 году был вынужден перейти на подпольную партийную работу.
В период Гражданской войны был в рядах партизанских отрядов в Кокчетавском уезде, возглавлял отряд особого назначения ЧК. На I Учредительном съезде Советов Каз. АССР (1920) был избран членом Президиума и секретарем КирЦИК. В 1922-1926 годах работает председателем Семипалатинского губисполкома, Туркестанского облревкома и Уральского облисполкома. В этот период он, как руководитель, делает многое по освоению богатых недр этих земель, закладке основ по разработке ценнейших месторождений. Большое значение он придавал укреплению сельского хозяйства.
В 1926-1927 годах Абилькаир Досов назначается постоянным представителем КазЦИК при Всесоюзном Центральном исполнительном комитете, следующие три года работает в аппарате ВЦИК заведующим отделом национальностей.
В 30-е годы избирается вторым секретарем Восточно-Казахстанского, первым секретарем Актюбинского и Южно-Казахстанского обкомов партии. В тот же период его избирают членом Казкрайкома ВКП(б), ВЦИК, КазЦИК. Абилькаир Искакович был делегатом исторического XVII съезда ВКП (б).
Природные способности, организаторский дар, неиссякаемая энергия, безупречная честность, патриотизм и преданность своей стране и народу позволили Абилькаиру Досову в свои тридцать с небольшим лет стать видным государственным и общественным деятелем не только Казахстана, но и всего СССР.
Несмотря на огромную занятость, Абилькаир Досов находил время и нередко приезжал в родные края со своими соратниками и друзьями Сакеном Сейфуллиным, Смагулом Садуакасовым, Сабитом Мукановым, Магжаном Жумабаевым и другими.
Тяжелое то было время. Многие аулы были ликвидированы в период коллективизации, народ потерял почти все поголовье животных на подворьях. В конце концов людей постигло то, что сейчас называют голодом тридцатых годов прошлого столетия, допущенного из-за недальновидной политики большевиков. Как известно, тогда погибло около трех миллионов казахов, столько же эмигрировало за рубеж. Эти невзгоды и напасти резко повлияли на демографический рост народа. Не будь их, в настоящее время численность казахов могла бы достигнуть 50-70 млн человек.
В эти тяжелые годы по иницативе Абилькаира Досова повсеместно открывались приюты для беспризорных детей, дома престарелых. Такие благотворительные учреждения начали действовать и на его родине в станице Щучинская, ауле Казгородок, Макинке.
Досов и его соратники глубоко переживали, понимали пагубность существующей политической и экономической системы тоталитарного советского государства, ставили свои предложения высшему руководству, однако, все безрезультатно. Их самих, борцов за счастье народа, ожидали недобрые времена.
Говорят, знаменитый деятель Великой французской революции Жорж Жак Дантон, павший от рук своих недавних соратников-якобинцев, перед казнью с горечью воскликнул: «Революция пожирает своих детей!». Смысл выражения: логика послереволюционных событий такова, что борьба между самими революционерами становится неизбежной, и обычно люди, которых революция возносит на вершину государственной власти, гибнут первыми.
Так случилось и с Абилькаиром Досовым. Осенью 1937 года А.И.Досова необоснованно и незаконно арестовали в Шымкенте, затем доставили в Алматы, предъявили быстро сфабрикованные политические обвинения.
В числе девятнадцати видных государственных деятелей Абилькаир Досов решением Военной коллегии Верховного Суда 8 марта 1938 года был спешно расстрелян в тюрьме и тайно захоронен в общей могиле на берегу речки в окрестностях аула Борылдай на окраине Алматы.
Отмена незаконного приговора, восстановление честного имени, реабилитация Абилькаира Искаковича Досова произошла лишь в 1956 году. Позже его супруге Зухре, двум дочерям Раузе и Аиде, сыну Дослану разрешили вернуться в Москву и проживать в своей квартире.
Мой отец, фронтовик-орденоносец Таскара Мукашұлы, писал во все инстанции, добивался справедливости, публиковал о нем газетные статьи. Последний свой материал отец опубликовал 8 апреля 1989 года, накануне 90-летнего юбилея А.И.Досова. Спустя менее полугода, не стало его самого.
Толчком для написания этой статьи послужило решение Главы государства о праздновании в текущем году 550-летия образования Казахского ханства. Подумалось: ведь люди, подобные А.Досову, положившие головы ради своего народа, тоже внесли немалый вклад в становление нашей независимой государственности. Благодарные потомки всегда должны помнить и почитать славного сына казахского народа Абилькаира Досова.
Серик ТАСКАРАҰЛЫ,
экономист, внучатый племянник А.Досова.
Горькая память тех лет
В необъятной летописи нашей истории есть период, который оставил горькую память. Годы репрессий тяжелыми, уничтожающими жерновами прошлись по старшему поколению.
Согласно архивным данным, в 1944 году по постановлению ГКО СССР из Чечено-Ингушетии в Среднюю Азию и Казахстан было депортировано около 600 тысяч человек. Часть из них погибла от холода, голода и невыносимых условий уже по пути следования, а кто-то, спустя некоторое время, прибыв на место.
В Сандыктауском районе проживает немало людей, попавших в жернова репрессий и выселенных со своей исторической родины. Здесь они обрели крышу, нашли работу, вырастили детей.
Пацу Хамзертовичу Гандаеву из села Спасское в то время исполнилось пять лет, но в его памяти те трагические события отпечатались навсегда. В неизвестность, сопровождавшуюся голодом, холодом и болезнями — на верную смерть — людей высылали целыми семьями с грудными и малолетними детьми. Осенью 1944 года всем мирным жителям их небольшого села, что в Грозненском районе, внезапно объявили о переселении. Мужчин сразу отделили от женщин, стариков и детей.
Он остался с бабушкой, сестрой и дядей-подростком. Пацу Хамзертович хорошо помнит, как их вывели из села, и целую ночь на холоде (в этот день выпал снег) они просидели возле сельского кладбища, в ожидании отправки. С нехитрыми пожитками, тем, что смогли унести в руках, их погрузили в товарные вагоны. Эта страшная поездка, растянувшаяся на несколько месяцев, тоже запомнилась. До Казахстана доехали не все, многих родственников, односельчан они потеряли в пути. Выживших после такого ада спецпереселенцев по приезде в город Атбасар распределили по селам. Так семья нашего героя попала в село Самарку, где их разместили в доме одинокой русской женщины. В 1947 году вернулся дедушка, которого вместе с сыном — отцом Пацу — сослали раньше, построили отдельный домик, стали жить вместе. А через год их нашел отец. При воспоминании об этом у Пацу Хамзертовича невольно наворачиваются слезы. День приезда отца был последним, когда восьмилетний мальчуган видел его живым. Через пару дней отец, решивший съездить к брату в соседнее село, умер от болезни. В 1957 году, после тринадцатилетней ссылки, дед, сестра и Пацу вернулись к себе на родину. Но, прожив недолго на Кавказе, Пацу вернулся в Казахстан, в село Спасское. 18-летнего юношу тянуло назад, туда, где прошли детство, юность, в те края, ставшие для него родными.
Конечно, нелегко было молодому человеку в первое время, но благодаря поддержке местного населения, смог встать на ноги, начал трудиться. Работал строителем, товароведом, управляющим отделения. Вместе с женой воспитали шестерых детей. Сегодня Пацу Хамзертович уважаемый человек, председатель ветеранской организации села. И кто бы ни обратился к ветерану за помощью, он всегда даст мудрый совет, поможет в решении проблем.
— Я очень хочу, чтобы молодое поколение не знало тех ужасов, выпавших на долю старшего поколения, — говорит Пацу Хамзертович, -чтобы у нас царили мир и согласие, чтобы казахстанцы жили дружно и в достатке.
Он любит свое маленькое село, в котором сегодня осталось не более 100 дворов. Аксакал переживает за своих земляков-сельчан, поднимает интересующие их вопросы, пытается найти ответы на них. Все мысли этого человека о своей малой Родине. Он всем сердцем желает своей державе и казахстанскому народу добра и процветания.
Марина РУПАКОВА.
Сандыктауский район.
«На вечное жительство»
Слова «репрессии», «депортация» Отилия Гааг никогда не произносила, скорее всего, просто их не знала. Когда в полный голос зазвучала тема сталинских политических репрессий, ей, родившейся в 1899 году, было уже немало лет. Но подавление, угнетение (именно так слово «репрессия» переводится с латинского) пережила не только она сама, но и ее дети, статус реабилитированной имеет даже ее внучка — Вера Калиевна Сидорина, родившаяся в 1951 году и живущая сейчас в Державинске Жаркаинского района.
Она и рассказала нам о нелегкой судьбе своих предков по линии мамы, схожей как две капли воды, с судьбами тех 58 964 «лиц немецкой национальности», что оказались в нашей области в 1941 году.
В 1932 году мужа Отилии Георгиевны — Александра Гаага — арестовали. Он, как почти все зажиточные односельчане (а других в немецких селениях близ г. Энгельса Саратовской области тогда просто не было), отказался вступить в колхоз. Семью от разорения это не спасло, конфисковали все, что наживало не одно поколение «екатерининских немцев», так называли себя выходцы из Германии, поселившиеся в России еще 18-м веке, в период правления императрицы Екатерины. В тюрьме он вскоре и умер, вдова осталась с шестью детьми на руках. Только-только старшие дети подросли — война, депортация.
В товарные вагоны, в которых везли в неизвестность, разрешили взять только то, что люди могли унести в руках. Самая младшая дочь Отилии Георгиевны Эрна несла в руках не куклу, а детский горшок. Две вещи маленькой девочке было не удержать.
Можно представить, какие чувства растерянности и страха испытывали говорившие только на немецком языке люди, оказавшись на станции Ельтай Аккольского района. И тут случилось то, что семье Гааг показалось чудом: в землянку, где их поселили, приходили люди.
— Несли все, что могли, а ведь ничего лишнего ни в одной семье тогда не было: кто одеяло, кто матрас, а кто-то ложку принес. Мы ее долго потом хранили, — рассказывали маленькой Вере бабушка и мама — Берта Александровна, которой тогда едва исполнилось 15 лет. Самое главное, что соседи-казахи помогли обзавестись коровой-кормилицей. В 1942 году двоих детей-подростков отправили в трудармию в Челябинскую область, Берту — в поселок Боровое. На лесозаготовках девушка работала до 1946 года. Потом — работа на элеваторе в Ельтае. Молодость, встреча с молодым демобилизованным парнем — Кали Уразовым. Возникшее чувство было взаимным, а вот оформить отношения они смогли только в 1951 году, после рождения старшей дочери Веры. И вовсе не потому, что против брака, который мы сейчас называем межэтническим, возражали родители. Мудрая мама Кали, наверное, уже тогда видела, что лучшей снохи, чем Берта, ей не сыскать (в их семье Батын-апа и встретила свой столетний юбилей). Вынесшая столько испытаний, Отилия Георгиевна к тому времени делила людей только по самому верному признаку: «хороший человек или плохой».
Против брака были «партийные и советские органы»: «Она — спецпереселенка, ее отец — враг народа. Женишься — партийный билет на стол».
Никто уже не узнает, сколько изломанных судеб, рухнувших и несостоявшихся семей породила эта грань тоталитарного режима, эта сторона репрессий, вторгающаяся в самое сокровенное-души и чувства людские.
Родители Веры Калиевны смогли не поддаться давлению, остаться верными любви, которую пронесли через всю жизнь. В 1956 г. переехали в Державинск, работали, вырастили троих детей. В 90-е годы вопрос уезжать или не уезжать на историческую родину — Германию — не возникал не только у Веры Калиевны, но и у Берты Георгиевны. Более того, до самой своей кончины она часто повторяла «В Энгельсе мне было сложнее, там каждый старался выжить в одиночку, а здесь нам так помогли. Таких добрых людей никогда раньше не встречала. Здесь я судьбу свою встретила, здесь дети выросли, здесь и умирать буду». В 1941 году единственным документом Берты Гааг была справка: «лицо немецкой национальности, высланная на вечное место жительство». Казахстан действительно стал вечным и единственным местом жительства для сотен тысяч депортированных народов и их потомков, сделавших выбор уже по доброй воле.
***
На 22-й сессии Ассамблеи народа Казахстана, говоря об этом, Президент страны Нурсултан Назарбаев предложил: «…было бы справедливо ежегодно отмечать День благодарности всех этносов друг к другу и казахам, проявившим милосердие, принявшим этих людей, как родных». Вера Сидорина говорит о том, что, конечно, для ее семьи, для детей и внуков это будет особый праздник. Но благодарность можно и нужно выражать каждый день: честным трудом, верностью стране, помогая тем, кто нуждается в помощи сегодня.
Нина МИТЧИНОВА.
Жаркаинский район.
Отилия Гааг слева в верхнем ряду.
