Все мы следим за событиями на Украине. Беспокоимся за своих друзей, родственников, живущих в этой очень близкой нам стране, оказавшейся на грани гражданской войны. И понятно, с какой тревогой и болью переживают все происходящее на их исторической родине казахстанские украинцы.
Одна из них — жительница села Волгодоновка Аршалынского района Евдокия Павлюк. Когда я увидела ее впервые — в как-то необычно повязанном платке с крупными яркими цветами, то в памяти всплыло слышанное в детстве от бабушки слово «хустка» — «платок, шаль», и мысль мелькнула, что Евдокию Мироновну хоть сейчас можно без всякого грима снимать в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Говорит она по-русски грамотно, без какого-либо акцента, но гены, как говорится, берут свое, и в каждом жесте, интонациях, она — украинка. (Вообще стала замечать, что с годами во внешности каждого человека этническое начало проявляется все отчетливее).
Евдокии Павлюк сейчас 75 лет и 59 из них она живет в Волгодоновке. Родилась в Ивано-Франковске, в два года осталась без мамы. «А отец, как ушел в армию еще до войны, так и сгинул, — рассказывает Евдокия Мироновна. — Смотрели за мной дедушка и бабушка. Она умерла, дед женился на молодой. Меня в чужие люди отдали. Там меня и били, и колотили. Не было у меня детства…».
Попросила ее рассказать о том, что происходило в послевоенные годы вокруг нее, в западной части Украины.
— Ой, и страшно ж было, — вспоминает она. — Люди тогда жили своим хозяйством. Заставляли в колхозы записываться. Одна семья записалась, а утром всех нашли порезанными, и детей малых бандиты не пожалели. Они в лесу жили — бандеровцы эти, бункера у них были, как дома хорошие. И долго еще с ними воевали. Смотришь, утром убитых везут, а их родню вывозили в Караганду. Тогда было страшно и сейчас за людей страшно. Это ж теперь уже внуки и правнуки тех бандеровцев воевать хотят. Лишь бы у нас такого не было.
А люди стали уезжать. Тут о целине заговорили. Полсела и поднялось, в Казахстан поехали. Многие вернулись быстро, хорошо, что вербовщик к этому времени уехал, а то плохо бы ему было, -продолжает рассказ Евдокия Мироновна. — Он обещал и сады, и дома, а здесь степь да ветер. А мы-то к лесам, горам привычные.
Сама она об отъезде и не думала: не на что, не в чем, не к кому… Но в 1955 году провожала приехавшую в гости из Казахстана родственницу, стоят на вокзале, вот-вот поезд тронется.
«А поехали со мной, хуже там тебе не будет». И пятнадцатилетняя Евдокия решается. Прыгнула в вагон в чем была, без документов. Одежды, денег все равно не было.
Добирались 17 суток. Первое, что подумала, когда увидела Волгодоновку (тогда совхоз имени Ленина), что был пожар. Вместо привычных островерхих соломенных крыш на хатах — саманные дома, занесенные снегом по самые плоские крыши.
К работе сироте, выросшей у чужих, и, видимо, недобрых людей, было не привыкать. «Год возле молодняка. А в 1956 году в сеялки зерно засыпала, работала прицепщицей. Ночью тракторист домой уезжал. Сама пахала. Пахать-то могла, заводить трактор не могла. Попрошу мужиков завести и пашу без остановки, — о работе, какой бы тяжелой она ни была, Евдокия Мироновна говорит с улыбкой. — Куда посылали, там и работала: телятницей, свинаркой, дояркой». А работать плохо Евдокия Павлюк просто не умела.
Сейчас многие рассуждают о преимуществах и недостатках советской системы. Мы в эти споры вдаваться не будем. Просто, давайте представим себя на месте семнадцатилетней сироты из Украины: через два года после приезда в Казахстан без комсомольской путевки, без денег, без документов, без родственников, она награждается медалью «За освоение целинных земель».
«Наверное, тогда и Иван Бровкин такую же медаль получил, — улыбается Евдокия Мироновна. — Как мы этот фильм смотрели! Ведь правду показывали. И у меня бывало, что и носки к сапогам примерзали, а все-равно хорошо было: жилье дали, деньги платили, хвалили, уважали».
Молодость — это всегда молодость. В 1958 году рождается у Евдокии Павлюк дочь Таня. Так сложилось, что растила ее одна, рассчитывать было не на кого. «С двух месяцев одну оставляла. Ясли детские были, но смотрели за детьми плохо. Уж лучше дома, — считала. Можно представить, как бежала молодая мама домой, как беспокоилась за малышку. «Сама намучилась и детей мучила».
А вот выросшая дочь — Татьяна Михайловна — так не считает. Хотя самые ранние ее воспоминания о том, как она, пятилетняя, остается с двухмесячной сестренкой Мариной, которая родилась в 1963 году. Не выйти на работу Евдокия Мироновна не могла.
— Пришел бригадир, говорит, что если не выйду на работу, то мою группу отдадут другой доярке, — рассказывает она, уже ставшая к тому времени лучшей дояркой Вишневского района. — А как я отдам — коровы мои «трехтысячницы», сколько я потрудилась с каждой, чтобы добиться этого. О наградах не думала, думала, как детей на ноги поставить.
Дочери хорошо знают, как непросто далось их маме и звание лучшей доярки, и «Ударник девятой пятилетки», и медаль «За доблестный труд», и Почетная грамота Верховного Совета Казахской ССР…
— Я на ферме и выросла, — говорит Татьяна Михайловна. — В семь лет научилась коров доить. Уж очень хотелось быть, как мама. Вы не поверите, мы же колхозное сено «воровали» для колхозных коров. Были годы, когда кормов было мало, тогда мы берем сани большие, на них 15 тюков можно было уложить и, когда стемнеет, идем на сеновал. Нагрузим потихоньку и тянем, мама — впереди впрягается, как бурлак, а я сзади подталкиваю. Не могла дождаться, пока школу окончу. В 17 лет мамина группа коров-«трехтысячниц» перешла ко мне.
Трудолюбие мамы передалось всем ее четверым детям. Одна из них — Людмила — вышла замуж за этнического немца, сейчас живет в Германии. Татьяна, Марина, Сергей — рядом с мамой, в Волгодоновке. Речь об отъезде, переезде никто не ведет. После смерти мужа скучать Евдокии Мироновне не дают подрастающие внуки, а теперь уже и правнуки.
— Награды есть, а пенсия — 40000 тенге. Но здесь никто не виноват. Когда в 1955 запросы на Украину делала, пришло свидетельство о рождении. Я всю жизнь была Евдокией, а там написано — Теодозия. Я и имени такого раньше не знала. Но в паспорте — Теодозия. А в документах о наградах — везде Евдокия. И где, Мироновна, где Михайловна. Аким наш уговаривает меня заняться этим. Но это через суд надо доказывать, что я это я. Не хочу. Мне хватает.
«Лишь бы не было войны. И лишь бы не было того, что на Украине сегодня. Хоть с украинскими родственниками связей уже нет, а душа болит».
Нина МИТЧИНОВА.
Фото Айбека ДАНЬЯРОВА.
Аршалынский район.
