(Продолжение, начало в №79).
Борьба Абылай-хана по возрождению Казахстана длилась более сорока лет, проходила в весьма трудных условиях, но закончилась успешно.
Когда молодой Абылай пришел к власти, уже минуло лет двадцать со времени распада единого казахского государства, раздробления его на отдельные ханства и владения. Но национальное самосознание еще было достаточно сильным, не забылось совсем былое единство алашей, хотя после «Актабан-шубырынды», казалось, распавшееся государство, наполовину истребленный народ никогда не поднимутся, не придут в себя. И действительно, у этого многострадального народа в ту пору не было возможности думать о завтрашнем дне, весьма туманной была и повседневность.
Джунгарское или Калмыкское ханство, называющее себя Дурбун-Ойратом, истребляя казахов, захватывая Жетысу, весь Юг, намеревалось основательно осесть на землях наших предков. Мощные и в экономическом, и в военном отношении калмыки хоть и терпели поражения в отдельных битвах, но в целом в большой войне выиграли, их превосходство казалось незыблемым.
Мы упоминали высказывания русских дипломатов и политиков о том, что, объединившись, казахские правители могли бы разгромить калмыков. Но это была лишь одна сторона вопроса. Казахи упустили наиболее удобный период. Ханы и султаны посчитали, что невозможно найти общий язык с Абулхаиром, который после смерти Азь-Тауке рванулся к власти и, нарушив единство алаша, обосновал отдельную орду; эти правители также поспешили укрепить свою власть в улусах, стали заботиться не о всем казахском народе, а о его небольших частях.
Расценив положение дел в Средней Азии, ситуацию в военной и политической сферах, Абылай на первый план выдвинул вопрос об избавлении от калмыкской угрозы.
Он убедился в том, что помощи ждать неоткуда. Среднеазиатские ханства с единой религией, родственным языком, казалось бы, должны были жить с нами общими заботами, но они ни разу не протянули руку помощи казахам, даже не вздрогнули, когда грозный враг дошел почти до их пределов, наоборот, они стремились в этой грызне урвать пожирнее кусок от слабеющего Казахского ханства. А могущественное Российское государство, которое уже заочно присвоило себе казахские земли, начало считать этот народ своим подданным, видя, что на его глазах он уничтожается врагом, ни одного своего солдата не выставил против джун-гар, не произвел ни одного выстрела. Поэтому Абылай сделал ставку только на силу и волю родного народа. Организовал его против врага, всю энергию направил на укрепление военной мощи Орды.
Методы правления Абылая в мирное время, его мудрость и справедливость снискали глубокое уважение в народе, высоко подняли его авторитет и власть. В делах правления Абылай восстановил древние законы — уложения Казахского ханства, возродил многое и в военном деле. Наряду с широким применением военной тактики кочевников со времен Чингисхана изобретал новые приемы в соответствии с духом эпохи; чувствуется, что он, повышая активность и эффективность отдельных дружин, наметил и стратегический план большой войны, которая возможно продлится не год-два, а десятилетия.
К этому времени изменили тактику завоевания и калмыки. Понимая, что победить в открытом бою, в летнее время, когда народ максимально мобилен, невозможно, свои кровавые походы они переносят на зимнее время.
Осенью 1739 года один из избранных полководцев хунтайджи Галдан Церена Септен во главе тридцатитысячного войска вторгся в Сарыарку. Именно в это время казахи не ожидали нападения, но они теперь всегда находились, как говорится, в постоянной боевой готовности, поэтому все же отбили атаку.
Но с другой стороны в степь выступил с большим войском второй знаменитый полководец Галдан Церена Сары Манжу. Оборонительные бои казахов под предводительством Абылая шли всю зиму, потери были огромными. Так и не добившись победы, Септен и Сары Манжу повернули коней обратно.
Лето прошло спокойно, в усиленной подготовке обеих сторон к новым действиям. Осенью 1740 года ойратское войско под руководством Септена вновь хлынуло на Сарыарку. Находившийся начеку Абылай моментально выступил в контратаку, в нескольких больших и малых битвах нанес ощутимые потери калмыкам. Однако в середине зимы, в феврале, тридцатитысячное ойратское войско под предводительством Септена и старшего сына Галдан Церена Лама Доржи выступило в новый опустошительный поход.
В этот раз жестокие сражения с переменным успехом длились до лета. В зимней кампании казахи воевали, отступая до Ишима, Тобола, но к лету мобилизовали все силы. В решающем крупном сражении Абылай наголову разбил джунгар: по свидетельству исторических документов, в этом бою все правое крыло калмыкской армии было уничтожено.
После этого полководцы-батыры Абылая начали организовывать походы во внутренние пределы самой Джунгарии, в одном из таких удачных походов был разгромлен улус Септен тайчи. Однако Дурбун-Ойрат оставался по-прежнему мощной державой, полностью изгнать калмыков из казахских степей было еще невозможно.
В летней кампании потери обеих сторон оказались внушительными, но ни одна из них не достигла своей цели. Явно чувствовалось лишь одно — беспредельному господству джунгар пришел конец, силы враждующих сторон примерноуравнялись.
В этот период Абылай во главе двухсот дозорных случайно нарывается на многочисленную вражескую дружину и попадает в окружение. Его отряд почти весь был перебит, а сам султан попал в плен.
Жизнь Абылая в джунгарском плену — целая история. И в исторических документах, и в народном фольклоре особо подчеркивается стойкость, гордый нрав Абылая. Хунтайджи Галдан Церен до этого только заочно знал Абылая, теперь же он был восхищен мужеством, мудростью двадцативосьмилетнего султана.
Конечно, лишить его жизни хунтайджи ничего не стоило. Хотя Абылай был один, но в алашском народе достойных сынов немало, есть кому отомстить за него, поэтому, видимо, Галдан Церен не хотел нескончаемой кровной вражды. Более того, убить на поле брани — одно, а казнить попавшего в плен правителя соседней ослабленной, но с каждым днем набирающей силы страны — другое дело. Понятие «международное право» существовало и тогда. Кроме всего, Галдан Церен был не только правителем-полководцем, но и прозорливым политиком, который думал не только о сегодняшнем , но и о завтрашнем дне своего народа.
В одном из рассказов, повествующих о пребывании Абылая в калмыкском плену, приводится такой случай. Галдан Церен спросил у Абылая, кто самый могущественный властелин в мире. Видимо, надеялся, что тот назовет его имя. Абылай же ответил: «Самый могущественный — турецкий кондыгер, затем — русский белый царь. После них — мы с тобой». «Это правда», — оставалось согласиться Галдан Церену. Далее Абылай добавил: «Ты — правитель малого народа, а достоин править великим народом». В этих словах тоже была истина.
Галдан Церен не мог не заметить в Абылае необыкновенность его натуры. «Если бы ты родился на сто лет раньше, то был бы властелином половины мира», — говорил он и с пленным султаном даже вел переговоры по заключению казахско-калмыкского договора о мире. Это, разумеется, говорит о величии Абылая, а также об авторитете и мощи стоящего за ним народа.
А его народ в это время, узнав, что он цел и невредим, принимает меры для освобождения из плена. Снаряжается специальное посольство в Калмыкскую орду. В состав посольства вошли в общей сложности девяносто человек — представители всех основных родов трех казахских жузов, а возглавил эту миссию Акшора бий из рода Уак. На посольство наряду с освобождением Абылая были возложены и другие важные задачи.
По всему видно, что посольство во многом справилось с этими задачами. С Абылая были сняты кандалы, наручники, ему отвели специальную юрту, дали прислугу, разрешили верхом совершать прогулки, конечно, под строгим контролем. Вскоре согласно договоренности в Калмыкскую орду в качестве заложника в обмен на авторитетного пленника прибыл сын Абильмамбетхана Абильпеиз, и Абылай был полностью освобожден. Галдан Церен признал Абылая единственным властителем Казахии, заключил с ним вышеупомянутый договор, оказал соответствующие высокие почести, дал ему в жены дочь одного из знатных беков и тепло проводил на родину.
Здесь следует конкретизировать один момент. Есть версия, высказанная русскими историками, а позднее подхваченная казахскими, о том, что Абылай был освобожден из калмыкского плена по требованию русского правительства. Это в корне неправильное суждение, безосновательное утверждение. Да, во время нахождения Абылая в калмыкском плену Россия отправляла в Джунгарию посла Миллера, но Галдан Церен отказался даже принять его. Это посольство, так и не встретившись с хунтайджи, не добившись переговоров, было вынуждено вернуться обратно ни с чем. То есть, не справилось со своими задачами и никак не могло повлиять на судьбу пленника.
(Продолжение в следующих номерах).
Перевод с казахского
Госмана ТОЛЕГУЛУЛЫ.
