Всегда настороженно отношусь к дилетантским оценкам чего бы то ни было: фильма, книги, картины, исполнения… Причем не мной замечено: чем меньше профессиональных знаний, чем меньше прочитано и увидено, тем эти оценки категоричнее.
И сама очень боюсь поддаться этому искушению. Особенно когда говорю, пишу о концертах, спектаклях… Не будучи искусствоведом, театроведом, считаю себя не вправе давать однозначную оценку работе режиссера, актеров. Но поделиться собственными впечатлениями, не претендуя на «истину в последней инстанции», пригласить к разговору людей с иной точкой зрения – не только право, но и профессиональная обязанность.
Что мы ждали от «Ханумы»
Так что обращаюсь сейчас к нашим читателям, видевшим спектакль «Ханума» в постановке грузинского режиссера Иракли Гогия. Возможно, «злую шутку» сыграл эффект завышенных ожиданий. Уж очень хотелось ощутить подлинно грузинский колорит, перенесенный на сцену посланцем этой солнечной страны. Хотелось аплодировать зажигательным кавказским танцам. Тем более, что и хореограф из Грузии приезжал. По множеству других спектаклей мы знаем, что наши актеры танцевать умеют и любят.
Увы. Эти мои ожидания оказались напрасными. Спектакль веселый, забавный… А как иначе? Это же по пьесе Авксентия Цагарели, написанной в 1882 году. И нет, наверное, театра на всем когда-то советском, а теперь постсоветском пространстве, где бы не было своей «Ханумы». В нашем театре это уже третья постановка. И как-то ожидаемой захватывающей феерии не случилось. Хотя актеры «выложились по полной». Но в одной героине мне больше виделась цыганка, чем грузинка, другой больше казался чеховским персонажем, нежели горячим грузинским юношей…
Иракли Гогия в нашей беседе объяснял, что это вариант пьесы, адаптированный к русскоязычному зрителю: «На грузинском у Цагарели совсем другой юмор. Вам не будет смешно».
В любом случае спектакль беспроигрышный: кассовый, на котором скучать никто не будет. Особенно те, кто увидит «Хануму» впервые.
Спасибо за то, что вернули к Думбадзе
Уверена, что «великая сила искусства» театрального еще и в том, что после спектакля открываешь книгу. Чтобы понять, насколько точно режиссер передал замысел автора.
Так было и с «Бесприданницей», и с «Гамлетом», и с «Чайкой»… И с когда-то обожаемым мной, а потом в «вихре лет и событий» слегка подзабытым Нодаром Думбадзе.
Три года назад шла на спектакль «Учитесь жить смеясь» (режиссер Ольга Луцива), и в памяти всплывали отрывки из произведений мудрого, талантливого, доброго грузинского писателя, прожившего всего 56 лет.
«А если кровь воззовет?» «Воззовет – услышим». Это диалог двух братьев, приехавших мстить за какую-то обиду (какую именно – никто уже не помнит), нанесенную их предку столетие назад. А тут у «кровников» свадьба, и их за стол приглашают. Ну не портить же людям торжество…
Или: «Эта корова своим молоком, сыром и маслом вырастила сотню таких бездельников, как ты!»
Еще: «У меня вопрос, – встал кто-то. – Когда председатель думает начать ремонт школы? Классные комнаты вот-вот обрушатся». «Зачем ему классы? Он строит бесклассовое общество!» – сказал Илларион».
И еще: «Мой внук должен стать врачом, – заявила бабушка. – Состарилась я, за мной уход нужен!» «Ты что, обязательно от его руки умереть хочешь?» – сказал Илико».
«В шарообразность Земли Иллариону все же пришлось поверить, потому что на эту тему я прочитал ему почти двухчасовую лекцию. Верит он и в то, что, просверлив насквозь Землю, можно очутиться в Америке. Но почему же в таком случае люди не сверлят Землю – этого Илларион никак не может понять».
«Я встал, медленно побрел по площади.
– Куда ты? – спросил Артаваз.
– Не знаю… – пожал я плечами.
– Подожди, и мне туда…»
Цитирую Думбадзе и понимаю, какую же ответственность взяла на себя Ольга Богдановна, чтобы ставить спектакль не по пьесам, а по двум рассказам Нодара Думбадзе «Хазарула» и «Собака». Ведь очень велика опасность сделать хорошую, добротную, но инсценировку, а не спектакль в подлинном смысле этого слова.
Но, видимо, настолько она «заболела» Грузией, Думбадзе, что все получилось. И мы оказываемся в веселом, гостеприимном грузинском дворике. Под любимое всеми многоголосье любуемся оживающей, плодоносящей, одаривающей людей живительной влагой перед своей неизбежной кончиной яблоней Хазарулой. Переживаем за трогательную, верную, несправедливо изгнанную из села, но пришедшую проститься с дедушкой Спиридоном собаку.
Следим за каждым жестом актрисы Александры Букреевой, сумевшей «оживить» умирающую яблоню в образе грациозной девушки, за каждым словом непосредственной, колоритной бабушки (Надежда Слепцова), за стремительно взрослеющим Гогитой (Денис Юкало), за каждым из жителей грузинского села – дружного, единого и в радостном застолье, и в горе.
А как же трогательна собака (Людмила Скуратова), ставшая неким связующим звеном между двумя сюжетными линиями цельного спектакля. Как много, оказывается, чувств и эмоций можно передать без слов, мимикой, а главное – глазами: огромными, страдающими, любящими…
Переносимся мы в этот такой теплый и, как принято говорить сегодня, аутентичный грузинский дворик (спасибо художникам-декораторам), и на душе становится спокойнее: на людей обрушивались такие беды: война, голод, потери любимых… Они пережили все это, сумеем и мы. Нужно хранить очаг, дом и доброе имя, связь между поколениями, любовь друг к другу и братьям нашим меньшим…
А вот со спектаклем «HELLADOS» (режиссер Иракли Гогия) по одноименному рассказу Думбадзе – сложнее. Ощущение классической инсценировки с непременным зачитываемым авторским текстом не покидало с самого начала.
Но разве можно не вслушиваться в каждое слово Нодара Думбадзе? Особенно сейчас. В наше тревожное время. Когда вновь между людьми и странами вырастают стены, когда тысячи и тысячи вынуждены покидать родные места.
Этот рассказ о тех, кто жил в Сухуми и покинул свои дома, только не в 90-е годы прошлого века, а в 30-е. Греки уезжали в Элладу в 38-м году. А те, кто остался, для которых Сухуми был родным городом в 40-х, были выдворены в наши казахстанские степи как враги. И все равно они вернулись после войны! И опять обживали эту землю, и опять строили дома. Но все повторилось. В 92-м их потомки вынуждены были уехать в Грецию. Не по воле своей. И теперь уже навсегда.
«Жители Сухуми расставались с греками – кровью своей и плотью. Отъезжающие уже поднялись на белый, как облако, корабль «Посейдон» и, стоя на палубе, махали руками, кричали что-то вперемешку по-гречески, по-русски, по-грузински, по-армянски, по-абхазски… Огромный белый «Посейдон», повернувшись кормой к берегу, чуть покачивался на легкой зыби, словно кланялся, тоже прощаясь с нами».
«Среди отъезжающих был и Янгули – сын сухумского грека Христо Александриди. Сам тоненький, как щепка, а плечи широченные. У него прямой красивый нос, глаза черные, как угли; руки длиннющие – сущий орангутанг, стоит в рост, а лапы свисают до колен. Ему четырнадцать лет. Сверстники со всего квартала перед ним трепещут».
«Отец говорит: там наша родина, земля предков, великая и прекрасная. Эллада… Нас, говорит, призывает кровь отцов наших и дедов, и мы обязаны, понимаешь, обязаны вернуться к ним.., – так Янгули раскрывает душу перед другом – грузинским мальчишкой, с которым поначалу дрались. – Просто я не поеду с ним, не хочу уезжать… Матери я своей и не помню. А отец, он с утра до ночи в огороде копается, а то и вовсе на заработки уйдет. Сколько помню себя, всегда торчал на улице… Я вырос на Венецианском шоссе. Моя Эллада, родная моя земля – это Сухуми… Венецианское шоссе, речка Чалбаш… Это Кока, Петя, Курлика, Фема… Черное море, железнодорожный мост… – он поколебался мгновение и продолжал, – это Мида… Мида и ты тоже…»
«На третий день море выбросило на берег близ устья реки Келасури тело молодого парня. Вернее говоря, его вытащили рыбаки и, положив тело на песок, позвали купавшихся неподалеку мальчишек: а ну как мы опознаем утопленника…»
Опознали по наколке на груди «HELLADOS». О ней спрыгнувший с корабля греческий юноша говорил: «Это наколка. А родина, Джемал, глубже, она – в сердце».
Вот он – ответ для многих юношей, «обдумывающих житье». И не только для них.
Спасибо театру, который помогает найти ответы на самые сокровенные вопросы.
