Театр начинается с вешалки. Все мы знаем это ставшее крылатым выражение Константина Станиславского.
Но кто эту «вешалку» готовит: декорации, костюмы, гримирует актеров, «играет» с освещением… Кто иногда утирает актерам «невидимые миру слезы»… Увы, часто это неведомо даже самым верным и преданным почитателям искусства Мельпомены. А ведь без этих тружеников закулисья невозможно театра волшебство.
В областном русском драматическом театре «за кулисами стоят»…
– С детства мечтала стать художником, – признается заведующая гримерно-постижерным цехом Наталья Зыкова. – И в художественном училище имени Кастеева в Шымкенте поначалу хотела учиться на художника-оформителя. Но…
И это «но» оказалось судьбоносным и счастливым. Именно тогда в училище набирали студентов на отделение «художник-гример». И происходило это один раз в пять лет. Ну как молодой девушке было упустить такой шанс?
Практику проходила в Алматинском театре оперы и балета имени Абая: «Благодарна судьбе, что так сложилось. Какой театр! Актеры! Мастерство гримеров! Было у кого учиться».
А дипломную работу готовила уже в Кокшетау. Превратила красавца в юродивого. Специалисты знают, что это высший пилотаж в искусстве гримера.
В наш областной русский драматический театр пришла уже дипломированным специалистом в 1988 году. Семейные обстоятельства, да еще в те самые 90-е годы, вынудили переезжать. И не раз. Но в каждом новом городе Наталья Анатольевна работала в театре. Иногда бутафором, администратором. Но только в театре…
И вновь вернулась к нам. «Птенцы гнезда Куклинской» – это не только о наших замечательных примах Надежде Слепцовой, Людмиле Скуратовой… но и о Наталье Зыковой. В квартире основателей областного русского драматического театра Куклинских ее хозяйка Галина Александровна создала такой своеобразный элитарный клуб, где чай – только в тонких фарфоровых чашках, музыка – только классическая. Разговоры – о высоком и нетленном искусстве…
Гример может сделать модный нынче визаж. Визажист гримировать не сможет. Во всяком случае без специального, долгого и очень непростого обучения. Надо овладеть живописным, скульптурно-объемным методами. Учесть анатомические особенности актера, пропорции лица, соотношение с костюмом… И тогда зал перешептывается: «Неужели это…»
– Мы – работники закулисья, – говорит Наталья Анатольевна, – актеров любим, как детей. Независимо от их возраста и характера. Наша задача – помочь им. Когда любишь свою работу, это – в радость.
38 лет у музыкального пульта стоит заведующая слаботочным цехом Татьяна Яцук. На работу в театр в уже далеком 1985 году выпускницу Кокшетауского культпросветучилища пригласил Яков Куклинский.
Высшее образование по специальности «режиссер театрального коллектива» получила позже. В принципе, режиссером и стала. Но только музыкальным: «Ну куда я от пульта отойду. Без меня спектакль не выйдет».
Музыкальный слух, предельная внимательность… Этих качеств Татьяне Геннадьевне не занимать. Плюс к этому – желание и умение учиться, осваивать новое. Начинала работать с огромными студийными ленточными магнитофонами. Сейчас аппаратура совершенно иная. Специалисты установят, покажут, уедут… Дальше – сама. Следить за аппаратурой, вовремя заметить угрозу поломки. Не допустить, чтобы это случилось во время спектакля.
С содроганием вспоминает давний случай. Отсоединился сетевой провод. До нового музыкального фрагмента – считанные минуты. Нашла, присоединила, музыка зазвучала вовремя. Чего эти минуты стоили, знает только она.
На вопрос о том, с какими по складу характера режиссерами работать сложнее, отвечает без раздумий: «Перед сдачей спектакля – с любым и каждым. Нервничают так, что временами хочется все бросить, уйти. Отдохнешь в перерыве и вновь к пульту. Я же люблю эту работу. И актеров люблю».
Дети Татьяны Геннадьевны, как и всех истинных патриотов театра, выросли за кулисами. В прямом, не переносном смысле. А как иначе при ненормированном рабочем дне мамы? Дочь стала концертмейстером, педагогом по классу фортепиано.
На вопрос о том, готовит ли она себе смену, Татьяна Яцук отвечает с горечью: «Я бы – с радостью. Но не из кого. Приходят помощники. Но на такой зарплате долго не задерживаются. Для этого надо так театр любить…»
– Мы – мост между актером и режиссером, – так образно Надежда Крухмалева определяет суть свой профессии.
Помощник режиссера – человек, который «отвечает за все и всегда «крайний». Надежда Владимировна до сих пор с ужасом вспоминает, как когда-то во время спектакля актер получил растяжение лодыжки. Кто-то из рабочих сцены оставил промежуток между столом и стеной. Актер не знал об этом, упал. То, что в обыденной жизни мы бы и не заметили, в театре может обернуться травмой. Сцена небрежности не прощает.
Надежда Владимировна ее и не допускает. Каждый день – проверить: вся ли труппа на месте, цел ли реквизит, в порядке ли декорации… Во время спектакля – внимательность предельная. Следить за тем, чтобы вовремя включили музыку, свет, спецэффекты запустили, занавес подняли-опустили только в нужное время… Иногда реплику актерам приходится напомнить. Так что эти два часа радости для зрителя, для помрежа… Стрессоустойчивость – одно из главных качеств всех служителей театра. Грань между «душой болею» и «стресс испытываю» – зыбкая. Здесь именно душой болеют. И понимают друг друга не просто с полуслова, даже без слов, по выражению лица и жестам…
– Не догадаться, чего хочет режиссер, не имеем права, – говорит Надежда Крухмалева. – С приглашенными режиссерами сложнее. Они часто конкретных указаний не дают. Но найти общий язык мы обязаны.
Рассказывает о своем разговоре с одним из молодых режиссеров-кукольников. Попросила быть немного полояльнее к актерам, снизить огромную физическую нагрузку. В ответ: «Меня эти проблемы не интересуют. Мне нужен результат». Имеет право. «Режиссер всегда прав» – кредо помрежа. Его не нарушить и актерам помочь может только человек, досконально знающий всю театральную «кухню». А главное – любящий весь театральный коллектив.
Наталья Попкова пришла в театр в 1989 году. Когда ей только-только 19 лет исполнилось.
Все в том же нашем знаменитом «кульке» получила специальность дирижера академического хора. А в 46 лет(!) поступила на художественно-графический факультет КУ им. Уалиханова. Потому что «душа позвала» и «для моей работы заведующей художественно-бутафорским цехом это нужно».
Вспоминает, что «с детства оформляла все, что можно». Но когда в театре предложили работу бутафора, то первый вопрос: «А что это такое?» Объяснили на практике, дали задание – расписать девять ковров. Громадных таких. Работала с увлечением, времени не замечая. Оценка: «Ой, так быстро и так хорошо!»
Наталья Васильевна, даже работая по эскизу художника, режиссера, вкладывает что-то свое. И делает это так, что никто не возражает. Благодарят. Тем более, что и самой приходилось работать художником-постановщиком, замечательный спектакль «Морозко» до сих пор дети и взрослые с восторгом смотрят.
Каждый спектакль – новый реквизит, новые решения, новые методы, приемы. Учиться приходится постоянно, но это в радость. Потому что: «Мне в театре нравится все!»
Высший пилотаж бутафора – сделать реквизит из «ничего». С нынешней системой госзакупок, когда на несколько метров ткани надо конкурс на портале объявлять, а потом месяцами ждать поставок (при этом далеко не факт, что получишь то, что заказывал), изобретательность приходится проявлять все чаще.
А уж когда приходится выполнять обязанности заведующего постановочной частью… Ткань, трубы, сметы, бутафорский столярный, монтировочный, костюмерный, гримерный, звуковой, осветительный цеха… Все под бдительным оком этой изящной дамы.
– Не хватает монтировщиков. Это проблема всех наших театров. Не идут люди на такую зарплату, – с горечью говорит Наталья Васильевна. – Актерам приходится подрабатывать.
На вопрос о том, нет ли в театре знакомых по фильмам сцен, когда капризная прима бросает шляпу: «Вы что мне принесли. Я это не надену!», отвечает с улыбкой: «Ну что Вы. У нас такого не бывает. Мы же любим друг друга. А главное – любим театр».
– 38-й сезон, – так помощник режиссера Светлана Жарикова отвечает на вопрос о том, как давно она работает в театре.
Действительно, здесь время не годами, сезонами измеряется. И двух похожих сезонов не было. И не будет. Ну где еще так мало рутины и так много творчества! Подлинного, высокого. Где еще живут работой и на работе?
Тем более, что муж Светланы Ивановны тоже в театре работает: начинал машинистом сцены, теперь заведующий постановочной частью. Дочери были маленькими. Вместе с родителями на работу, вместе домой.
– Антракт. Но занавес не опускали. Смотрю: моя Танюшка по сцене топает, – сейчас Светлана Ивановна вспоминает об этом с улыбкой. А тогда со слезами подхватила за кулисами, побежала извиняться. Но кто же осудит…
А сама уже взрослая Таня рассказала, что когда ждала родителей после вечернего спектакля, то усаживала свою лучшую подругу-куклу на подоконник, и там они сцены встречи с мамой и папой разыгрывали.
За 38 лет изменилось многое: своя сцена у театра, множество новых спектаклей, гастролей больше…
На выезде работать особенно сложно. Как-то актрисе, ждущей ребенка, стало плохо. Пришлось замену искать чуть ли не во время спектакля. Бывает, что и отошедший фрагмент декорации приходится поддерживать до антракта. И рука не должна дрогнуть.
– Самое сложное в работе – это кадры. Вернее их отсутствие, – говорит Светлана Жарикова. – Так что мы «и швец, и жнец… А как иначе? Мы же любим свою работу.
Главный художник Наталья Менщикова в театре с 1997 года.
Выпускница художественно-графического факультета КГУ им. Ш. Уалиханова с благодарностью вспоминает работавшего тогда художника Владимира Рудиша: «У него не было специального образования, но какое архитектурное чутье, какое чувство вкуса… Он был Личностью».
«Театральный художник – это исполнитель режиссерского замысла или творец?» Ответ на этот провокационный вопрос получили достойный: «В идеале – это должно быть совместное творчество. Но так бывает не всегда. Многое зависит от режиссера. От его личностных особенностей. Иногда удается доказать свою правоту. Но спектакль ставит режиссер – это зона его ответственности. Надо приходить к единому знаменателю. Бывает, душа не лежит, но делаю. В любом случае, стараюсь делать хорошо».
В разговоре с Натальей Николаевной вспомнила о том, что великий живописец Валентин Серов (и не только он) в свое время оформил множество спектаклей. Отсюда и вопрос об отличии живописи от сценографии: «Сценография – решение пространства. Живопись – плоскостная идея. Одно другого не исключает. В любом случае и первое, и второе – это искусство».
Художник Менщикова признается, что любит спектакли с богатыми декорациями, хотя «минимализм, конечно, проще». Любимый спектакль в АОРДТ – «Страсти по Христу». И не только потому, что полностью его оформляла, но потому, что «идея прозрения, всепрощения близка по духу».
Любимый художник – Густав Климт: «Я думаю так, как он пишет». И каждая картина Климта, по словам искусствоведов, – это призыв думать, познавать, стремиться…
– После службы в армии искал работу поближе к дому, – так заведующий столярно-поделочным цехом Евгений Волков объясняет, почему он пришел в театр.
А было это в 1981 году. «Думал, что дело это не хитрое. Оказалось, посложнее. В училище нас на станках учили работать. Здесь другие технологии, приемы, инструменты… Театральная мебель другая». В итоге: «Делаю все, что из дерева. С режиссером обсудим, что и для чего ему нужно. И за работу».
Евгений Иванович очень интересно передает свои диалоги с режиссерами: «Вы же дома на столах не танцуете и на стульях не прыгаете. Зачем вы актеров заставляете это делать? Они же у нас не все худощавые».
Он, конечно, хорошо понимает, что такое режиссерский замысел. Но «душа-то болит. Мне потом дрова несут вместо стола. А к утренней репетиции все должно быть в полном порядке». Но во время спектакля ничто и никогда не рассыпалось. А это самая объективная оценка работы Евгения Волкова.
Понятно, что классный столяр мог найти куда более высокооплачиваемую работу. Но: «Мне здесь нравится. Интересно. Люди очень хорошие».
Сожалеет лишь о том, что некому опыт передать. Нет в его цехе молодежи.
Как видим, люди, как везде и всюду, разные. Общее – любовь к театру. Доказанная десятилетиями высокого служения.
