(из воспоминаний оперработника)
В конце 1996 года я еще не мог представить, что через несколько месяцев удостоюсь чести провести уникальную операцию и стать одним из первых в Комитете кавалеров ордена «Айбын»…
С момента обретения Казахстаном независимости многие наши соотечественники, по воле обстоятельств проживавшие за рубежом, стали возвращаться на историческую родину. Все стремились найти лучшую жизнь для себя и своих детей.
С огромным потоком возвращенцев контрразведкой проводилась колоссальная фильтрационная работа. Важно было не допустить проникновения в нашу страну не только террористов и представителей криминала, но и вполне реальных иностранных шпионов.
Во всех регионах с претендентами на получение гражданства оперативники работали индивидуально. Результаты зависели не только от оперативного искусства каждого контрразведчика, но и от их искреннего стремления разобраться в личности каждого человека.
Все началось в январе 1997 года, когда ДКНБ по Мангистауской области в Центр была направлена шифровка: в ходе фильтрации были вскрыты признаки причастности двух опрошенных к агентуре иранской разведки.
Не сказать, чтобы я был шокирован этим сообщением. В то время спецслужбы действовали в нашей стране очень активно и уже тогда стремились держать руку на пульсе.
Все понимали, что независимый Казахстан не только выгодно расположен с точки зрения соседства с Китаем и Россией, но и обладает огромными ресурсами, транзитным и экономическим потенциалом.
В той самой шифротелеграмме указывалось, что в ходе опроса двух незнакомых друг с другом репатриантов выяснилось, что несколько их ответов походили на заготовленные шаблоны.
Несмотря на некоторую нервозность в их поведении, создавалось впечатление, что опрашиваемые проходили подготовку перед опросом и явно что-то скрывали.
Оба прибыли в нашу страну с интервалом в несколько месяцев, но из разных регионов Ирана: «Нурлан» – средних лет седоватый мужчина с хорошим образованием, эрудицией и свободным владением несколькими языками, и «Азат», его полная противоположность, – молодой, энергичный, спортивный парень, недавно женившийся на этнической иранке.
Этого сигнала оказалось достаточно для тщательной проверки обоих мужчин. Необходимо было максимально быстро, но очень аккуратно их «обложить» и внести ясность в вопрос установления их истинных намерений приезда в Казахстан.
Помимо наружного наблюдения, в окружение объектов удалось ввести надежную агентуру, а их телефоны и квартиры поставить на контроль. «Нурлан» и «Азат» оказались «под колпаком» контрразведки.
Спустя некоторое время мы перехватили любопытный разговор «Нурлана» с супругой. Перед сном, шепотом, она поинтересовалась, вышли ли на него «иранские друзья». Резко оборвав жену, он велел немедленно ложиться спать. При этом длительная слежка за «Нурланом» подозрительных моментов в его поведении не показала.
После работы он возвращался к семье и поддерживал контакты только с людьми из устоявшегося круга общения, уже досконально проверенного нами. Агентура характеризовала его только с положительной стороны.
Однако оброненная женой фраза все же не давала мне покоя. Интуиция подсказывала, что за ней скрывается какая-то тайная история, страх и женское предчувствие беды.
После совещаний с руководством было решено провести беседу с «Нурланом» и, не раскрывая известные нам сведения, побудить его к откровенному разговору. С помощью психолога мы постарались найти уязвимые точки в его личности.
Нам это удалось.
Спустя два часа напряженной беседы «Нурлан» признался, что за несколько лет до прибытия в Казахстан был завербован МИБ Ирана и выполнял щекотливые задания в интересах разведки.
Перед выездом в нашу страну был тщательно проинструктирован иностранным куратором о способах выхода разведки на него для дальнейшей тайной работы, но уже на нашей территории.
Так, спустя некоторое время после оседания в Актау, он должен был получить письмо, в котором тайнописью будут указаны место и время явки. Требовалось прибыть без опозданий, держа в руке условный сигнал, коим являлся продуктовый пакет красного цвета.
Со слезами на глазах «Нурлан» убеждал контрразведчиков в преданности Казахстану и нежелании работать на иранские спецслужбы. Рассказал, что все это время жил в страхе и не знал, как лучше во всем признаться.
Уже утром следующего дня мы внимательно читали оформленную явку с повинной и, перематывая видеозапись вновь и вновь, изучали его поведение в ходе беседы. Чувствовалось, что он не врет.
Оказалось, что завербовали его на основе зависимости, и согласие на сотрудничество он дал лишь под давлением обстоятельств.
В течение последующих нескольких недель контрразведкой проводилась скрупулезная оперативная работа с перевербованным иностранным агентом. Он готовился к будущему контакту с иранскими разведчиками, но уже под нашим пристальным контролем.
На тот период для нас было важно понять, какую именно работу проводит иранская разведка на территории нашей страны, и любыми способами не допустить нанесения урона национальной безопасности.
Сам «Нурлан» мне лично импонировал. Его человеческие качества не давали повода усомниться в надежности и искренности.
Одновременно подобным образом был разоблачен и «Азат», тут же изъявивший желание перейти на сторону Комитета. Он, впрочем, в своих связях с иранскими спецслужбами особо не раскаивался.
По аналогии с «Нурланом», он тоже находился в ожидании условного сигнала от иранской разведки и уже был готов к участию в операции.
К слову, до конца «Азату» мы все же не верили, поэтому работали с ним по принципу условного доверия. Контроль за ним не прерывался ни на минуту.
В один из весенних дней 1997 года, когда я готовился к очередному отпуску, меня неожиданно вызвал к себе начальник Департамента контрразведки, полковник Р.Т. Тилебалдинов.
Поздоровавшись кивком головы, руководитель предложил присесть и передал очередную шифровку из ДКНБ по Мангистау-ской области с пометкой «Весьма срочно!». Еще не взглянув на нее, я сразу же понял суть.
Накануне «Нурлан» получил посылку от иранских родственников, в которой тайнописью была отмечена дата, время и место скорой явки с представителем разведки: 12 марта, 19.00, вход на рынок «Шапагат».
Голова закружилась. Мысли об отпуске сразу же отступили, несмотря на купленные билеты на поезд и ждавшую дома семью. Они поймут и поддержат меня.
По пути к своему кабинету я вдруг понял, что это начало сложной, но многообещающей операции, которой было дано кодовое название «Виктория». Она знаменовала собой огромное желание молодой контр-разведки одержать победу над иностранной спецслужбой и внести реальный вклад в защиту Родины.
У нас было лишь несколько дней на подготовку. И в назначенный день контакт «Нурлана» с иностранным разведчиком был негласно записан контрразведкой.
Обывателю не просто понять, какой огромный пласт сложной и кропотливой работы, потребовавшей неимоверных интеллектуальных и физических усилий, скрывается за столь скупой фразой. Мы работали без передыха. Место предстоящей встречи было взято под полный контроль, а все пути в город негласно перекрыты.
Прибывшим на явку разведчиком оказался немолодой уже полковник МИБ «Абур», приехавший в Актау транзитом через Туркменистан под видом бизнесмена.
До этого момента он был нам известен, но как предприниматель, поскольку ранее несколько раз посещал страну и налаживал здесь деловые связи. На всякий случай его контакты тщательно отрабатывались городской контрразведкой, но тогда мы и не подозревали, что это иранский разведчик.
Взглянув на «Абура» со стороны, никто и не догадался бы, что он обладает огромным опытом разведывательной работы за рубежом и стремлением достичь цели любыми путями.
Действуя профессионально, под прикрытием двух своих коллег, заехавших в Актау разными способами, «Абур» снабдил агента деньгами, отработал секретные способы связи, оперативные задания и линию поведения.
«Нурлану» требовалось немедленно приступить к расширению круга своих знакомств и сбору сведений о западных бизнесменах, а также информации о ситуации в Казахстане.
Операция перешла в активную фазу. В качестве второго ее исполнителя спустя месяц был подключен и «Азат», на которого иранцы на тот момент вышли уже немного иным способом.
Вероятно, так же, как и мы, до конца не доверяя «Азату», иранская разведка полностью не раскрывала перед ним истинных целей своей работы и использовала его очень аккуратно.
Он периодически контактировал с приезжавшими в Актау иранцами-«бизнесменами» и выполнял их поручения.
С помощью «Нурлана» и «Азата» нам удалось не только обнаружить и обезвредить еще с десяток иранских агентов, прошедших подготовку в разведцентрах, но и полностью понять скрытые цели иностранной спецслужбы. Отныне ее деятельность была взята нами под полный контроль.
Основной задачей расставленной Ираном агентурной сети являлась пропаганда идей исламского фундаментализма и вербовка новых последователей среди наших граждан.
Однако тайная работа «Абура» с «Нурланом» вызывала у нас серьезную обеспокоенность. Ему платили огромные по тем временам деньги и не скупились на подарки и другие знаки внимания.
Аналитики контрразведки пришли к выводу, что агента готовят к выполнению важного задания иранских спецслужб. В этом ни на секунду не сомневался и я сам.
К середине 1997 года, понимая, что очередные визиты в Актау «Абура» могут вызвать интерес у контрразведки, МИБ приняло решение продолжить работу с «Нурланом» уже в столице – на тот момент красавице Алма-Ате.
Там, с точки зрения противника, работать было гораздо легче при поддержке и под прикрытием посольской резидентуры. Отныне встречи «Нурлана» должны были проходить только в Алма-Ате и в гораздо более конспиративных условиях.
В операциях их прикрытия принимал участие практически весь состав резидентуры. Разведчиками во главе с резидентом применялись различные уловки и ухищрения по отвлечению внимания контрразведки. Тогда они даже не догадывались, что «Нурлан» является ключевым исполнителем уникальной операции «Виктория» и действует под нашим неусыпным контролем.
Ему мы уже доверяли полностью, т.к. он был досконально изучен и многократно проверен. Будущее своих детей он связывал только с Казахстаном, что для нас являлось очень важным.
В один из дней «Абур» прилетел в столицу. Заселившись в арендованную квартиру, он вышел на проверочный маршрут накануне предстоящей операции по связи с «Нурланом».
Для него было крайне важно убедиться в отсутствии за собой наблюдения, а для нас – получить редкую возможность провести негласный обыск его вещей. Слепок ключей от квартиры был сделан, дело оставалось за малым.
Рискуя быть раскрытыми, мы все же смогли оперативно изучить и отфотографировать его вещи и, не обнаружив ничего подозрительного, уже собирались выходить.
Но вдруг наткнулись на небольшой листок, спрятанный в колпачке шариковой ручки: очередное поручение для агента. Это было уже слишком…
Худшие опасения подтвердились. На следующей явке «Абур» дал крайне щекотливое и опасное задание.
Оно грозило не только нанесением реального ущерба нашей стране, но и крайне негативными международными последствиями в случае его успешного выполнения.
После доклада Главе государства сути задания было принято решение немедленно пресечь преступную деятельность иранских разведчиков. Сделать это можно было лишь путем их задержания с поличным в ближайшее время.
На следующий день полковник Р.Т. Тилебалдинов созвал экстренное совещание с участием начальника ДКНБ по Мангистауской области и представителями Следственного департамента.
Я вошел в его кабинет со всеми томами дела контрразведывательной операции. Покинул я его лишь спустя четыре часа. Все это время в напряженной атмосфере «мозгового штурма», порою на повышенных тонах, обсуждались детали предстоящего захвата иранских шпионов.
Мы прекрасно понимали, что на кону стоит безопасность государства.
Завершив совещание уже ближе к ночи, мы разошлись для организации спецоперации. Очередная явка разведчика с «Нурланом» должна была пройти уже через два дня.
Накануне руководитель посольской резидентуры вдруг неожиданно вылетел в западные регионы, пытаясь пустить нас по ложному следу и отвлечь все наши силы на время важной встречи с агентом. Но нам удалось успешно «поработать» как по нему самому, так и по главному фигуранту операции.
24 февраля «Абур» вышел из дома и, пройдя двухчасовой проверочный маршрут, зашел на территорию Никольского рынка. Там его уже ожидали двое напарников, основной задачей которых было прикрытие действий своего начальника.
Установив с «Нурланом» визуальный контакт, разведчик повел его к выходу с базара в сторону иранской дипмиссии.
Неужели они направляются в посольство? Холодный пот прокатился по моей спине. Чуть забегая вперед, скажу, что эта операция стоила мне несколько седых волос на висках.
Вход «Нурлана» в здание был недопустим не только с точки зрения невозможности проведения операции по задержанию, но и грозил полной расшифровкой самого источника. Прослушивающие устройства были бы, несомненно, найдены при его осмотре.
С другой стороны, мы не могли задержать разведчика по пути следования, поскольку самой передачи документов – основных вещественных доказательств – пока не произошло.
Но судьба нам благоволила. Обойдя вместе с агентом рынок с другой стороны, «Абур» вновь завел его в укромное место и продолжил беседу подальше от посторонних глаз. Через несколько минут он уже держал документы агента в руках. Команда на задержание была отдана немедленно.
Подбежавшая тотчас группа захвата скрутила «Абура» и двух его подельников, страховавших агентуриста с двух сторон. Захваченных шпионов тут же одолел страх и ужас от предстоящих последствий.
Менее чем через полчаса они уже находились в следственном изоляторе КНБ и подавленно, с огромной неохотой давали показания.
К слову, до самого конца подельники пытались запутать следствие, стремясь пустить его по ложному следу.
При задержании пришлось для вида немного «помять» и самого «Нурлана», у которого возник животный ужас в глазах, а лицо стало бледно-серого цвета. Он еще долго вспоминал об этом с некоторой обидой в голосе.
В этот же день Следственным департаментом КНБ было возбуждено уголовное дело по статье «Шпионаж». Обвиняемым грозили длительные сроки заключения в казахстанской тюрьме.
Однако, принимая во внимание, что операция уже позволила полностью сковать работу иранской разведки, на основании акта доброй воли Главы государства, фигуранты дела были помилованы и выдворены из страны.
Менее чем через два месяца мы, организаторы и разработчики спецоперации, впятером стояли в торжественном зале резиденции Президента РК и, затаив дыхание, ждали прибытия Нурсултана Назарбаева.
Пять орденов, два генеральских звания, честь пожать руку и получить благодарность от Президента, а главное, гордость за то, что внесли свой вклад в поддержание стабильности, стоили всех тех усилий и нервов, которые мы потратили в ходе этой работы.
В последующем руководители многих иностранных государств выразили восхищение итогами уникальной операции, а отношения с Ираном, несмотря на короткий период напряженности, все же перешли на новый, добрососедский уровень.
Молодая, казалось, неопытная казахстанская контрразведка доказала всему миру, что способна дать отпор любому враждебному действию, откуда бы оно ни исходило.
Для меня лично результат этой операции – не только орден и чувство гордости для всей моей семьи, но и вдохновение на дальнейшие победы в оперативной и повседневной жизни.
К слову, служу я на благо Родины до сих пор…
По материалам пресс-службы КНБ РК.
