На просторах степной Евразии формировались этнокультурные традиции нашего народа.
Степняки, скотоводы, воины
Хотя территория Казахстана, занимающего обширное пространство Евразийского степного региона, отчасти входит в соседние историко-культурные ареалы — Среднюю Азию и Южную Сибирь, в историческом плане это древняя земля с четко определенными природно- климатическими, этнополитическими, хозяйственно- культурными особенностями, нашедшими воплощение в культуре и менталитете казахов. В нашем характере аккумулировался опыт дальних и ближних предков в освоении суровой аридно-степной зоны. Казахстан унаследовал степную цивилизацию, а казахи — классический, во многом эталонный кочевой этнос.
Развитие этнокультурных особенностей («этнокультурного кода») населения срединной степи обусловлено совокупностью разных факторов — исторического, географического, этногенетического, этнополитического, геополитического. Степная цивилизация развивалась по своим законам, закономерностям огромного континуума, объединенного дальним культурно-генетическим родством насельников, традицией либо стадиальной экономической общностью. Наша культура формировалась под влиянием универсальных технологических достижений, под воздействием общих норм степного права и этики, которые устанавливались в правление объединявших реформаторов — Модэ шаньюй (Огуз-каган), тюркские каганы, Шынгысхан. То есть имманентные, надэтнические факторы в сложении этнокультурных особенностей степняков играли немаловажную роль. Например, степной обычай гостеприимства, уважение к старшим.
Вместе с тем кочевая цивилизация развивалась во взаимодействии с оседло-земледельческими цивилизациями юга, а также культурами севера Евразии. Контакты по большей части носили военно-политический характер и культурную направленность. Но в культурно- экономическом плане кочевое общество евразийской степи до Нового времени, а где-то и до середины XIX века оставалось самодостаточным, поскольку функционирование степных социумов базировалось на древних принципах динамичного и универсального жизнеобеспечения. И говорить об особой роли городской культуры и основополагающей значимости торговых путей в отношении срединного степного региона в древнюю и средневековую эпохи, до начала индустриального периода, неверно. Это противоречит истории и особенностям развития степной культуры.
Важнейшим условием стратегической и специфической направленности этнокультурных процессов были географический, экологический факторы. Решающими предпосылками культурного своеобразия стали особенности рельефа, вода и растительность. В доиндустриальную эпоху исторически и экологически наиболее приемлемым, а во многих регионах неизбежным, было развитие экстенсивного кочевого и полукочевого скотоводства, наиболее рентабельной основы производственно- хозяйственной деятельности. В отдельных частях степного региона процесс трансформации архаичного хозяйства к полуоседлости, повышения значимости земледелия происходил по-разному. В Северном Причерноморье уже в позднее средневековье, в казахской степи — в середине XIX в., в Монголии — век спустя.
В Казахстане значительную часть (до 80%) занимает аридно-степная зона (пустыни, полупустыни, засушливые степи), более благоприятные в климатическом отношении долины рек, предгорные районы на юге и юго-востоке занимают значительно меньшую площадь. Поэтому на основной территории страны развитие получило «длинное», меридиональное кочевание с юга на север и обратно. Наибольшая амплитуда кочевок (до 1 тыс. км) наблюдалась в аридной зоне Западного Казахстана, западной Сарыарке, меньшая — на востоке Сарыарки и в Жетысу. Жизнь в седле влияла на формирование этнокультурных особенностей степняков, в том числе с региональной спецификой. Так, для классической страны номадизма — Арало-Каспийского региона — характерен особый уровень «пассионарности», высокий воинский дух. Это, к примеру, подтверждает неудачный поход Кира II Великого на массагетов.
Специфика кочевой жизни накладывала отпечаток на культуру. Та же утомительная, почти круглогодичная кочевая жизнь вела к оригинальным формам адаптации, например, в Западном Казахстане подголовники «жастық ағаш» использовались в целях рекреации в условиях частых переездов. А древняя традиция художественной вышивки «кесте» получила развитие на Алтае и в Жетысу, что связано с возможностью более короткого кочевого цикла из низовых долин на горные жайляу. При коротком кочевании имелись существенные ресурсы для увеличения рекреационного периода зимой и развития затратных по времени ремесел.
Дикое поле
Срединная степь изначально представляла собой открытое незамкнутое пространство, занимая стыковочное положение на карте Евразии. В геополитическом отношении Казахстан играл большую роль, на его территории уже с эпохи бронзы происходили активные и масштабные контакты крупных языковых семей — индоевропейской, алтайской, угро-финской. На территорию Большого Арало-Каспийского региона проецируется эпическая история Ирана и Турана, например, в контексте походов Кира Великого и Дария. Под Тураном следует понимать «страну степняков», срединный степной регион. Здесь нельзя не сказать, что Казахстан сыграл важнейшую роль в истории индоиранских ариев, которые расселялись в ІІІ-ІІ тыс. до н. э. в степях. По мнению ученых, индоиранский этап имел большое значение для этно- и культурно-генетических процессов на территории Казахстана, и отголоски обнаруживаются в поздней культуре степняков. При этом есть основания признать, что этногенез казахов как комплексный процесс, происходивший с эпохи неолита, изначально характеризовался гетерогенностью и переплетением индоиранского, то есть туранского и тюркского корней. Сосуществование двух этнокультурных очагов, Алтайского и Арало-Каспийского регионов, является географической проекцией этих сложных этно- и культурно-генетических процессов в этом пространстве, осваивавшемся издревле скотоводами. В дохуннскую эпоху (до начала I тыс. н. э.) этнокультурные процессы в разных частях степи шли по большей части параллельно, но сходно, а впоследствии более взаимосвязанно вследствие периодических масштабных миграций и последовательно нараставшей тюркизации.
В сложении общих этнокультурных признаков населения степной Евразии основополагающую роль, несомненно, сыграло кочевое скотоводство. В различных частях региона этот процесс имел свои особенности, хронологические отличия. Для равнинной аридно-степной зоны Арало-Каспия характерные признаки так называемого «подвижного скотоводства» имели место уже в конце III — во II тыс. до н. э.
Но в целом в регионе «от Хингана до Карпат» кочевое скотоводство как наиболее рентабельная форма хозяйствования утвердилось в течение первой половины I тыс. до н. э. Специализация хозяйственно-культурной деятельности способствовала сложению и оформлению этнокультурных традиций у степняков умеренного пояса Евразии, в том числе у предков казахов. Многие из составляющих «кода» носили единый, общерегиональный характер вследствие как взаимосвязей, так и конвергенции, иные же были характерными для той или иной группы этносов (тюркские и монгольские народы), или народов (халха-монголы и казахи). То есть культура последовательно приобретала этнические признаки.
На ранних этапах этнокультурогенеза у скотоводов умеренного пояса степей выработались общие, основополагающие признаки как системы адаптации к специфической природной среде. В основе хозяйствования лежало культивирование видов скота, приспособленного к условиям степи, — овец, лошадей, верблюдов, меньше — коров и яков. Доместикация связана со степным регионом, в частности, приручение коня произошло уже в V-IV тыс. до н. э. в северных степях Казахстана, Северном Причерноморье. Доместикация овцы была еще ранее в соседнем Туркменистане и Иране. В результате многовекового опыта, направленного отбора в срединном степном регионе к концу II — началу I тыс. до н. э. определились три вида домашнего скота, с которыми в последующем была связана хозяйственная деятельность кочевников, — овца, лошадь, верблюд, значение коровы фактически сошло на нет. Скотоводство стало основой жизнеобеспечения, материальной культуры, а значение этих видов скота стало универсальным в степной Евразии.
Соответственно этому фактору сложилась и система использования пастбищ, во многом равнозначная системе поселения кочевников и полукочевников. Для Казахстана наиболее характерна меридиональная, цикличная пастбищно-кочевая система с последовательным использованием сезонных пастбищ — қыстау, көктеу, жайлау, кузеу. В меньшей степени — вертикальная система кочевания в горных районах Алтая, Жетысу. Меридиональная система почти в неизменном виде использовалась вплоть до середины XIX века, имела важнейшее этнокультурное значение, поскольку освоение огромной территории связано с познанием и использованием ресурсов, созданием территориальных маркеров -прежде всего многочисленных мемориально-культовых комплексов (кладбища, святые места), колодцев, отдельных элементов стационарности. Пастбищно-кочевая система с определенными маршрутами родо-племенных групп стала основой восприятия и осознания срединного степного региона как единой страны, Родины, с целостной системой географических названий, с четко налаженными инфосвязями. Последнему особо способствовали три объединительных фактора — открытость степи, лошадь как универсальное средство связи, древний обычай дальних брачных связей (оптимум этнической эндогамии с внутриродовой экзогамией).
В юрте я приму моих гостей…
С переходом скифо-сакских племен в начале I тыс. до н. э. к кочевому скотоводству начался процесс формирования особенностей материальной культуры степняков. Прежде всего это касалось жилища, к которому предъявлялись требования мобильности и транспортабельности. Длительный период кочевники использовали шатровые конструкции из дерева и повозки-кибитки, крытые войлоком. Но в степном регионе шли поиски оптимального варианта мобильного жилища, в особенности в районах, богатых лесом. Думается, в хуннскую эпоху (конец I тыс. до н. э. — начало I тыс. н. э.) появились предпосылки создания классической сборно-разборной юрты, не исключено, что какие-то варианты уже существовали. Интересно, что в казахской народной традиции изобретение юрты приписывают Уыз-хану — Огуз-кагану, которого историки идентифицируют с Модэ-шаньюем (Маодунь).
Создание классической юрты относится как минимум к древнетюркской эпохе (середина I тыс. н. э.) — подъема культуры кочевников Евразии. Формы и особенности мобильного жилища стали важным этнодифференцирующим признаком в степном ландшафте. Свои особенности имеет и казахская юрта, в различных районах она называется по-разному: «киіз үй» на юге, «ағаш үй» на западе (где мало дерева), «қазақ үй» на севере (в соседстве с иным населением).
Этнокультурные особенности издревле находили выражение в одежде, отвечавшей требованиям удобства при частых перекочевках, верховой езде (покрой одежды, хуннское изобретение — штаны), легкости, прочности, сохранения тепла. Ознакомившись с образцами казахской одежды, можно увидеть, что кочевниками-скотоводами в течение веков разработаны разные ее модификации в соответствии с подручным материалом, технологией, функцией, возрастным и социальным статусами. Многие образцы костюма стали изделиями прикладного искусства, имели выраженные этнодифференцирующие признаки.
Важнейшим признаком этнокультурной самобытности казахов и их предков была пища, приоритетным было мясо-молочное направление. Технологии многих продуктов, по всей видимости, были выработаны в древности, в частности, исследование органических остатков поселения Ботай (рубеж IV-III тыс. до н. э.) показало признаки существования кумыса. О глубокой его древности свидетельствует и близкая технология производства кумыса у казахов и монголов. Архаична технология и других кисломолочных напитков — айрана, шубата. До распространения в казахской степи чая (1-я половина — середина XIX в.) эти напитки были основными, не утратили своего значения до сих пор, а кумыс стал символом казахской культуры. Важное место в рационе занимали и колбасы (қазы, шұжық), производство которых почти не известно монголам, что свидетельствует о достаточно позднем появлении их технологии, очевидно, в раннетюркскую эпоху. Здесь следует отметить, что технология вяления и копчения мяса у кочевников Казахстана, по мнению исследователей, была выработана естественным опытным путем, и она древнего происхождения. Мясо-молочная пища, как и некоторые другие элементы рациона, является важнейшим признаком казахской этнокультуры до настоящего времени.
От жырау до қыстау
Несомненно, в течение тысячелетий в срединном степном регионе развивались духовная культура, народное творчество. Свидетельством тому древность казахского эпоса: «Алпамыс», «Козы Көрпеш — Баян сұлу», «Қобланды». Так, формирование последнего, который считается сугубо казахским эпосом, относится к огузо-кыпчакской эпохе (ХІ-ХІІІ вв.), но имеет наслоения эпохи Золотой Орды, периода казахско-джунгарских войн. Развивалась и письменная культура, испытавшая подъем в эпоху утверждения ислама в XIX веке. Неотъемлемой и наиболее репрезентативной частью традиционной культуры степняков стала музыка, формировавшаяся на тюрко-монгольской основе и особое развитие получившая в тюркское время. На возвышенный, пафосный ее характер существенно повлияла среда, уникальные просторы казахской степи. Казахская музыка исключительно разнообразна как по инструментарию, так и по исполнительским традициям.
Важной частью народной культуры, связанной прежде всего с хозяйственной деятельностью, следует считать накопленные в течение веков позитивные знания: народная медицина, ветеринария, календарь, астрономия, метеорология.
Важным разделом духовной культуры казахов и их предков являлись религиозные верования, развитие которых подразделяется на два этапа — доисламский и исламский, но они не разграничиваются четко, до сих пор архаичные культы находят выражение в исламизированной форме. Развитие народной религии степняков исторически происходило под влиянием таких религиозных систем, как зороастризм и тенгрианство, это нашло выражение в обрядности, культах, календаре.
Распространение ислама в отдаленном от мусульманской ортодоксии Казахстане с кочевым образом жизни и вольным духом, стойкими, обусловленными средой традициями и языческо-шаманистскими представлениями затянулось на несколько веков. Первые попытки внедрения ислама среди скотоводов относятся к XI—XII вв., когда в Восточном Прикаспии появляются обиталища суфиев-отшельников — мечети скально-подземного типа. Более целенаправленное развитие исламских традиций в Арало-Каспийском регионе наблюдается в XIII—XIV вв. в составе Золотой Орды: различные типы мечетей, надгробия с арабографичными эпитафиями. Однако ислам в основном распространялся среди элиты, а также огузо-туркменского населения и лишь отчасти среди кыпчаков. Распространение ислама как идеологии в Казахстане завершилось в середине и даже во второй половине XIX в., когда активизировалась деятельность татарских мулл, резко возросло строительство мечетей и совершение хаджей, из казахской среды вышли религиозные деятели (Досжан-ишан Кашакулы, Нурпеис-ишан, Кунан-бай).
Специфической составляющей этнокультурного кода казахов, отличающего их от многих степных народов, является развитая мемориально-культовая архитектура. Нигде в степной Евразии и, видимо, в мировой номадической культуре народное зодчество и монументальное камнерезное искусство не получило такого феноменального развития, как у казахов. Древние по генезису архитектурно-мемориальные памятники появляются уже в XV-XVI вв., но особое развитие получают в пост-джунгарскую эпоху и особенно в XIX в. В казахской степи создается огромное количество мемориальных памятников — купольных мавзолеев, архитектурных оград, камнерезных стел и надгробий. Памятники приобретают важнейшее этнокультурное значение как территориальные маркеры казахской земли. Несомненно, казахское народное зодчество — это уникальный феномен в евразийской культуре, свидетельствующий об огромном творческом потенциале этноса.
Стержневую роль в становлении, кодификации и трансляции многообразной культуры насельников срединного степного региона сыграл язык, который находился в постоянном развитии в соответствии с имманентными процессами в культуре степняков, изменениями культурно-исторической и геополитической ситуации. Казахский язык относится к числу богатейших по лексике, значительная часть которой носит этнокультурный, этнографический характер. Он имеет весьма древние истоки, в частности, в нем обнаруживаются следы древнейшего родства языковых семей Евразии («ностратическая общность»), последовательные этапы развития и становления вплоть до середины XX века.
Если рассматривать процесс формирования этнокультурных традиций казахов в общеисторическом плане, то целенаправленное его начало следует отнести к эпохе ранних кочевников, дальнейшее развитие процесса — к раннетюркскому периоду. Вполне очевидно, что комплекс основополагающих этнокультурных традиций насельников степи в целом уже сложился к середине II тыс. н. э., ко времени выхода казахов на историческую арену, а кыпчакская культура XII—XIV вв. была уже в значительной степени «протоказахской». Но все же именно в последующую эпоху Казахского ханства процесс этнизации культуры степняков происходил наиболее всеобъемлюще, причем прерывался военно-политическими катаклизмами и затем продолжился в начальный период Нового времени.
Таким образом, традиционная казахская культура имела длительный генезис на основе многовекового освоения суровых аридно-степных зон Евразии, носила исключительно самобытный, глубоко эшелонированный характер, испытала влияния многих культур и этносов, сохранила характерные особенности и достижения культуры степняков древности и средневековья и донесла в себе нередко комплексные черты культуры скифо-сакской, хунно-тюркской, огузо-кыпчакской эпох. До середины XIX в. это была классическая культура казахского кочевья, стадиальные рамки которой можно образно обозначить как «эпоха жырау», и которой на смену приходило время полукочевой, полуоседлой культуры, «эпоха қыстау» (стационарных зимников) с новыми возможностями, тревогами и перспективами. При всех сложностях новой эпохи архаичная культура скотоводов срединной степи сохраняла важнейшее свое качество — была динамичной и мобильной, восприимчивой к новациям, несла в себе значительный творческий потенциал, нашедший выражение в последующую противоречивую эпоху перемен.
Серик АЖИГАЛИ,
доктор исторических наук.
«Казахстанская правда».
