К 30-летию вывода Советских войск из Афганистана
Ветеран войны в Афганистане Кадыржан Бексултанович Козубаев — один из тех, чьи воспоминания слушать тяжело. Они поражают своей беспощадной правдой, проникая в самое сердце. Зато настолько он увлеченно говорит о своей боевой молодости, что невольно облик рассказчика сливается с образом степных батыров, фольклорных персонажей героических сказаний и легенд — смелых, независимых, вольных наших предков, стойко защищавших Отчизну. Вот только воевать пришлось моему собеседнику в узких каменных ущельях и пустынных жарких равнинах чужой и далекой горной страны.
«Тридцать лет пролетело с окончания войны. Время свое берет. Все, что увидел там, на земле древнего Афганистана, врезалось в память. Все, что происходило с нами, случалось, снится пусть не каждый день, но часто. И как бы ни было тяжко, свою часть, однополчан — живых и мертвых, землю, на которой воевал: горы, каменные плато, «зеленки», серпантинные тропы я, российский казах, готов хоть сейчас увидеть снова… Родился я в с. Байны Богдановичского района Свердловской области, куда волей судьбы в лихую годину занесло моих родителей. Предки принадлежат к роду уақ. Деда моего, знатного бия и влиятельного в округе человека, как кулака вместе с семьей сослали в Сибирь. Но отец не озлобился на Советскую власть. Когда началась Великая Отечественная война, пошел добровольцем на фронт бить фашистов. Но его из-за состояния здоровья сняли с эшелона и отправили укреплять тыл. А его старший брат погиб смертью храбрых. Наше родовое кладбище находится близ райцентра Карасу на костанайщине. Там похоронена и мама. Она более чем мать-героиня. Нас у родителей 12 — семеро братьев и пять сестер. Все сызмальства приучены к труду. Не помню, чтобы нас когда-нибудь кто-то баловал. Но заботиться друг о друге умеем. В первом классе сельской школы российской глубинки я был единственным казахом, совершенно не владевшим русским языком. Однако моя первая учительница добилась того, что школу я окончил на «4» и «5». Все это в последующем пригодилось в армии.
Повестку получил 30 октября 1985 года. Учебку проходил на востоке Казахстана, в г. Аягузе. А 6 февраля 1986-го оказался на юге ДРА, в провинции Нангархар. Это так непривычно, когда повсюду видишь плоские камни, обкатанные, словно морскими волнами, и песок. Огромное солнце светит нещадно. В Кабуле, на пересылке, за нами приехали «покупатели». Спросом пользовались ребята, имеющие водительское удостоверение по категории «С». На «вертушке» доставили в Джелалабад, от которого в 10 км располагалась наша часть. Распределили в роту материального обеспечения. Достался старенький грузовой «Урал» — объемный, колеса лысые и огромные — с меня ростом. Ротный приказал готовить в дальний рейс за бензином в Кабул. Так и сказал: «Ты сам себе механик, справляйся и действуй по принципу «машина любит ласку и смазку». Так вот, с первым рейсом у меня вышла незадача, отъехал 20 км и заклинило коробку передач. Пришлось вернуться в часть. Понял, что это была проверка — «под-шаманить» помогли старослужащие. Снова за ГСМ в Кабул поехал только через неделю. Дорога на Суруби — Джелалабад длиной 180 км вьется серпантином на высоте 2000 м над уровнем моря. Самый крутой перевал около двух км. Смотришь вниз, как в бездну, танки кажутся со спичечный коробок. Выехав в три утра, до места назначения добрался только в семь вечера. И все же успел, в горах темнеет внезапно. Хочу отметить надежность тех военных, пусть и изношенных грузовиков. Готовили их по спецзаказу для преодоления горных круч и бездорожья, мосты стягивали тросами, закрепляли намертво.
Потом был август 1986-го… Колонна движется непрерывной цепочкой, сзади пацаны напирают, ни свернуть, ни съехать, ни влево, ни вправо, только друг за другом. Мы все в одной связке — около ста машин и бронетехники. Малейшие заминка и проволочка смерти подобны. И тут обстрел, кошмар. «Духи» из гранатомета чуть ли не в упор обстреляли шедшую за мной боевую разведывательную дозорную машину, ее водителю отрезало обе ноги. Потеряли мы хлопца и не одного его. Оставшиеся в живых, спаслись чудом. Не преувеличиваю. Конечно же, мы заняли круговую оборону, отстреливались. Но не подоспей наши авиаторы, никто бы не выжил. Правду говорят, что человек ко всему привыкает. И мы привыкали к войне, хотя это, казалось, невозможно!
Что касается быта, бойцам нашего подразделения не на что было жаловаться. Продуктами питания, обмундированием, боеприпасами рота была полностью обеспечена, так как мы сами все это перевозили. Была другая беда: душманы нередко охотились за нами, воровали солдат, чтобы за плату вернуть. И это несмотря на то, что территория части огорожена колючей проволокой, и поля вокруг заминированы. Попадались ребята и по глупости. Сады у зажиточных афганцев богатые, растет буквально все. Фрукты — сочные, натуральные, никаких тебе гербицидов и нитратов. От жажды пьешь воду, но нет от нее спасения, еще больше пить хочется. А съешь южный сытный фрукт — утоляешь и голод, и жажду одновременно.
Мать моя пообещала сватьям: «Вернется мой сынок со службы аман-есен, любое золото вам отдам!». Так те и припомнили, мама на радостях раздавала құдаларға все свои перстни. Какая-то сила оберегала меня на чужбине, трижды спасала от смерти: на бензовозе не раз кувыркался с крутого склона, падал с моста, пуля царапнула висок. Наверное, материнская любовь и ее молитвы. Именно она настояла на нашем переезде в Казахстан. Тосковала ее душа по вольной степи, свежему ветру перемен. На родной земле и нашла покой. С 1993 года работал я в ГАИ, дослужился до командира взвода сопровождения отдельного батальона управления дорожной полиции ДВД Акмолинской области. Вышел в отставку. Строю дом, надеюсь, он внукам достанется».
Алия АХЕТОВА.