Золотой фонд области
В добротном пятистенке, расположенном на центральной улице села Бузулук, обитает Марья Адарченко. Этот дом отличается ухоженностью, а еще тем, что он всегда полон гостей.
Пожилую труженицу тыла ежедневно навещают соседи, не обходят стороной и друзья юности, ну а об учащихся местной школы и говорить не приходится. Льнет детвора к уважаемой женщине, помогают ребята дровишек наколоть и снег со двора убрать. Хозяйка рада каждому, кто приходит к ней с добрыми помыслами, и, как человек хлебосольный, не отпустит никого, не угостив ароматным чаем с вишневым или клубничным вареньем собственного приготовления. Особенно любят посидеть за накрытым столом словоохотливые соседки. Балуются чайком, да все о житье-бытье разговаривают, сельскими новостями обмениваются. А то и молодость вспомнят. В таких случаях без слез не обходится — настрадались они в свои юные годы, проклинают войну, отнявшую у них детство и радость.
Она, война, ворвалась в дом семьи Адарченко, как впрочем и к другим, неожиданно. Осталось в памяти, рассказывала труженица тыла, раннее июньское утро 1941 года. На центральной площади села возле конторы собралось много людей. Офицер райвоенкомата называл пофамильно земляков, те быстро подходили к столу, расписывались в списке и с повесткой в руках о призыве в Красную Армию становились уже в строй. Опустело село, во дворах и прямо на улице слышался жуткий плач женщин, проводивших мужей, братьев и сыновей на войну. Посуровели лица людей, они стали неразговорчивы, надломлены.
— В ту пору мне было двенадцать лет. Здесь, в глубоком тылу, вся тяжесть сельских забот полностью легла на женщин, подростков и стариков. Летних каникул не было, мы все работали на совхозной ферме, в поле. Порой задумываюсь, как справлялись с обязанностями, возложенными на нас руководством хозяйства. Меня директор послал работать дояркой. Закрепили 25 дойных коров. Вставала ни свет, ни заря и стежкой между огородами бежала на ферму. Гляну, бывало, на гурт буренок и душа застывает от страха — как успеть до выгона на пастбище подоить их вручную, да перенести не менее десятка двадцатилитровых фляг с молоком на приемный пункт. От непосильного труда ныли руки, болел живот. А кому, что скажешь — все, сколько хватало сил, работали.
На уборке созревшего хлеба еще тяжелей стало. Не успеем закончить утреннюю дойку, а управляющий отделением уже подает команду: «Девчата, усаживайтесь поудобнее на телегах, поедем в поле снопы вязать». Весь день, не разгибаясь, работали на жнивье, а затем до полуночи под светом луны свозили и складывали снопы в копны. На отдых оставалось не более 4-5 часов в сутки.
Жили сельчане впроголодь, да и одеться толком не во что было. Сильные ветры и трескучие морозы насквозь продували поношенные телогрейки, люди часто простывали. Наравне со старшими Марья Адарченко трудилась на току и пахала на быках. Везде выкладывалась, памятуя о том, чтобы не упрекнули старшие в лености. Пацаны были плугарями, вспоминала собеседница, а девчонки за налыгач-веревку, надеваемую на рога, водили быков в бороздах. Вспашем, говорила, соток 30-50, а потом на пашню выходит дед Стебленко с торбой на перевес через плечо, наполненной семенами, и вручную засевает почву. Хорошо владел своим делом, просевов не допускал.
В четырнадцать лет Марью вместе с подружкой Надей Стебленко послали в Красивинскую МТС на курсы механизаторов. Девчата охотно посещали занятия, набирались знаний и практических навыков управления колесными тракторами. Через четыре месяца возвратились домой со свидетельствами трактористок. Работали посменно на видавшем виды «Универсале».
— Силенок у него было маловато, — рассказывала Марья Ивановна, — да и часто ломался. Загонки на вспашке зяби были длинные, отъехали как-то километра на полтора от обочины дороги и вдруг трактор затрясло, что-то там внутри двигателя затарахтело. Кричу прицепщику: «Все, приехали!». Ходим вокруг трактора и не знаем с какой стороны подойти к нему. Благо, на весь совхоз был один мастер-наладчик (танкист по профессии), он и помогал нам чинить подуставшую машину. Со временем и сами научились делать перетяжку двигателей, ремонтировать рабочие органы рулевого управления, коробки перемены передач.
За годы работы в качестве механизатора набралась опыта, охотно передавала его молодым парням.
В 50-х годах прошлого века на ферме местного совхоза имелось около двух тысяч голов КРС. Поголовье год за годом увеличивалось, в животноводстве требовался техник-осеменатор. Выбор пал на Марью Ивановну. Она успешно окончила курсы в опытной сельскохозяйственной станции и в этой должности проработала почти тридцать лет. Множество раз участвовала в соревнованиях по профессии, занимала призовые места среди коллег из других хозяйств района.
Старательный и непосильный труд в тылу закалил характер и волю этой неугомонной, активной женщины. Она и сейчас ни минуты не посидит без дела. Мы переглядывались между собой, удивлялись, как это ей в свои 87 удается содержать большой дом в чистоте. Везде идеальный порядок, каждая вещичка лежит на своем месте, нигде тебе ни паутинки, ни пыли. Все в доме делает сама: варит вкусные борщи и супы, готовит котлеты, а блинчики и оладьи, испеченные этой искусницей, — пальчики оближешь.
У почтенной много друзей и знакомых. Соседи рассказывают, что до нее днем бывает трудно дозвониться — любит поговорить по телефону с подругами юности и людьми постарше. Ей, труженице тыла, есть, что рассказать молодым о детях войны, возрождении хозяйства, да и порадоваться добрым переменам, происходящим в родном селе за последние годы.
— В Бузулуке становится все лучше, — говорила Марья Ивановна, вытирая платочком накатившуюся слезу. — И для меня это великое счастье. Ведь во все это вложила и я частичку своего труда.
Иван СУМСКОЙ.
Есильский район.
Фото Ермурата ДОСУМОВА.
