Чтобы помнили
«Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили,
Что началась война»
— слова этой песни до сих пор врезаются в сердце каждого, чья семья потеряла родных на той страшной войне, кто ее пережил или помнит рассказы вернувшихся с поля боя отцов и дедов. В этот день памяти и скорби неотступно звучит одна мысль: только бы этого никогда не повторилось!
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. По замыслу фашистских стратегов, в соответствии с планом «Барбаросса», должен быть уничтожен весь СССР. План военного похода («Барбаросса») рассматривал СССР как «искусственное и рыхлое объединение огромного числа наций», как своего рода «этнический конгломерат, лишенный внутреннего единства» и потому не способный на длительное и упорное сопротивление. На захваченной советской территории фашисты планировали создание рейхскомиссариатов «Остланд» (Белоруссия и Прибалтика), «Украина», «Московия» (Центральная Россия), «Кавказ». Уже в ходе войны их дополнили идеи образования марионеточных государств, В частности, на территории от Каспия до озера Зайсан и от Мугоджар до Кушки намечалось образовать «Гросс-Туркестан», «Пантуркестан» или «Империя Магомета». Суть планов гитлеровцев состояла в том, чтобы превратить Страну Советов в колонию, а ее народы — в рабов германских претендентов на мировое господство. Но советский народ, сплотившись воедино, своим сопротивлением сорвал план молниеносной войны.
С первых ее дней началось формирование воинских частей и подразделений и на территории Казахстана . Всего были сформированы 12 стрелковых, 4 кавалерийские дивизии, 7 стрелковых бригад, около 50 отдельных полков и батальонов. В том числе три кавалерийские дивизии и две стрелковые бригады были казахскими национальными.За годы войны в действующую армию призваны 1196164 казахстанца.
Как известно, начальный период войны был очень тяжелым.К концу 1941 года СССР потерял значительную часть территорий, включая Белоруссию, европейскую часть России почти до границ, где были сосредоточены стратегические ресурсы и производство. В этих условиях неизмеримо возросла роль Казахстана. Война потребовала увеличения выпуска продукции черной и цветной металлургии, угольной и нефтяной промышленности. Началась перестройка экономики на военный лад. В 1941/1942 годах в республику были перебазированы 220 заводов и фабрик, цехов, в основном из Украины. Всего в 1941-1945 годах в Казахстане появились 460 предприятий, включая и эвакуированные.
Республика давала 85% свинца, 35% меди, 60% молибдена. Шахтеры выдали 14 млн. тонн угля. Несмотря на то, что две трети призванных на фронт были сельскими тружениками и во многих колхозах до 80% работающих остались женщины, колхозники проявили трудовой героизм. Население Казахстана стало собирать средства на строительство танков, самолетов, а нередко целых колонн и эскадрилий.
Неувядаемой славой покрыли себя воины-казахстанцы в битве за Москву. За легендарные подвиги 316-я стрелковая дивизия, сформированная в г. Алма-Ате, была преобразована в 8-ю Гвардейскую Панфиловскую. В боях за Ленинград совершил свой подвиг Герой Советского Союза С. Баймагамбетов, закрыв грудью амбразуру дзота. В тяжелые сентябрьские дни 1941 года к ленинградцам обратился со своим стихотворением «Ленинградцы, дети мои!» казахский народный поэт Жамбыл Жабаев. В боях за Берлин одним из первых водрузил знамя над Рейхстагом Р. Кошкарбаев. За подвиги в Великой Отечественной войне 499 казахстанцев, среди них 99 казахов, были удостоены звания Героя Советского Союза. А дважды этого звания были удостоены летчики-штурмовики Т.Я. Бегельдинов, Л.И. Беда, И.Ф. Павлов и летчик-истребитель С.Д. Луганский. Две девушки-казашки М. Маметова и А. Молдагулова удостоены звания Героя Советского Союза. 110 казахстанцев награждены орденом Славы трех степеней. Примерно 410 тысяч сыновей и дочерей Казахстана не вернулись с войны.
Награда герою
11 июня ветерану Великой Отечественной войны Василию Сергеевичу Зиновьеву исполнилось 88 лет.
Вэтот день поздравить именинника приехали председатель совета ветеранов Борис Лотц и начальник отдела по делам обороны Сандыктауского района, майор Руслан Амиржанов. Они вручили ему благодарственное письмо от имени председателя областного совета ветеранов Чапая Абуталипова и юбилейную медаль в честь 90-летия со дня рождения Халық Қаһарманы, Героя Советского Союза, первого министра обороны РК Сагадата Кожахметовича Нурмагамбетова.
К другу
В который раз в побелевшей от солнца и соли гимнастерке, в разбитых вконец, побуревших от нескончаемых дорог сапогах и с «пустым» автоматом за спиной бредет он устало по знойной степи. Где-то за лесом должны быть свои, он это знал точно. Старшина еще вечером, отправляя его в эту деревню разведать обстановку, дважды повторил: «Что бы ни случилось — мы будем за лесом!».
Последний диск расстрелял утром, когда за деревней наткнулся на немецких телефонистов. На трех фрицев выпустить целый диск — непозволительная роскошь. Старшина узнает — будет нагоняй…
За спиной, со стороны шоссе, как-то разом возникает стрекот мотоциклов. Немцы! Степан бросается к лесу.
Фашисты не сразу, но заметили его, развернулись клином в пять мотоциклов и пустились за ним.
Степан задыхался, выбиваясь из сил, остро чувствуя худыми лопатками, как через секунду, вот сейчас, полоснет по нему очередь, и прощай, деревня Сосновка в 72 двора. Дико выгнется он от боли, упадет, сломившись надвое, на пыльную траву. Бежал и чувствовал, как по спине черным кругом мишени расплывалось большое пятно пота. Лениво зататакал на чужом языке автомат — слева и справа весело заиграли фонтанчики пыли. «Забавляются, сволочи», — подумал Степан, смахивая на ходу рукавом пот.
Каким-то вторым сознанием, неспящей памятью помнил Степан, чем закончится эта травля. Сейчас из кромки леса ливанет пулеметом земляк Максут Барлыбаев, выставленный на его шальное счастье старшиной в дозор, и кошмар этот закончится. Немцы поспешно развернутся, погалдят разочарованно и уедут. А он свалится на траву и заплачет. Не от пережитого страха, нет, а от унижения. Уж лучше быть убитым, чем бежать вот так, петляя, как преследуемый собаками заяц по первой пороше.
Мотоциклы все ближе и ближе. Уже не стрекот, а грохот рвет перепонки, выворачивает душу. Фонтанчики вспыхивают уже у самых ног. Хана сапогам, мелькнула мысль, но тут же он ужаснулся: о чем думает!
— Стреляй же! Максим! Макси-и-им!.. Максут! Максу-у-т!
Степан проснулся от своего хриплого крика. Рядом испуганно вскинулась Настасья.
— Дай водички, — попросил Степан.
Вода холодная, ломящая зубы (Настасья, видать, с вечера натаскала), приятно отдавала сырым деревом кадушки.
Холодную алюминиевую кружку ко лбу — маленько отпустило.
«Почему Максут сегодня медлил, не стрелял? — подумал он, путая явь и виденный-перевиденный сон.- Не добегу когда-нибудь до лесу, и Максут не успеет выручить. А может, не хочет больше Максутушка выручать меня, — забывать я его стал…»
Растрепанным воробышком влетела в дом соседская Лизка. Оторва зреющая. Ни здрасьте, ни до свидания.
— Дядя Степа, папаня послал за тобой, помоги ему ярку освежевать — праздник сеж-таки, — выложила она все разом.
Праздник? Бог ты мой, сегодня же праздник, День Победы! Изрядно выпил вчера! Святой день забыл!
Любил Степан посидеть за хорошим столом. Чтобы все чин-чинарем, вкруговую — мужики да бабы, на скатерке — и мясцо, и разносолы, чтобы глаза радовались. Остопариться хорошенько да песни поиграть: «Я уходил тогда в поход, в далекие края…» или нет, эту: «Броня крепка, и танки наши быстры!». Посидеть по-доброму, рядком да ладком, повздыхать о довоенном шевиоте, проклятую вспомнить, мужиков убитых памятью обласкать. А бабы пусть поплачут…
— Здорово ночевали, Степан Васильевич, и ты, Настасья, — запела с порога Матвеевна.
Степана поразило: не заходила, считай, с полгода, а надо же, заявилась Максутова вдова именно сегодня! Эх, Максут, Максут, это ты мне сигналишь с того берега!
— С праздником вас! Я-то, Степушка, чего пришла: нет ли у тебя олифы? Хочу оградку на Максимовой могилке покрасить. Пусть обрадуется, что в праздник не забыли о нем.
Тут загоношилась Лизка, встревая в разговор:
— Ну, так как, дядь Степ, придешь? Чуть помедлив, совсем по-детски добавила заговорщически:
— Папаня сказал: пусть не сомневается — чекушки у него в бане еще с вечера припасенные. Я сама видала — не вру!
— Нет, не могу, скажи, занят, — буркнул Степан, удивляясь своему отказу на дармовщину опохмелиться.
— Ты чё это? — удивилась жена. — Сходи, твой же день!
— Да не пойду я, — непонятно артачился Степан.
— Ну, так что, с олифой-то? — напомнила о себе Матвеевна.
Степан молчал, морща ноющий лоб. Жалел себя, нескладного, пьющего, жалел друга Максута, умершего в одночасье прошлым летом — отпустила война тогда, в 44-м, да догнала год назад. Жалел Настасью, бабу не вредную, пошумит-пошумит и отойдет мягким сердцем, без которой давно бы пропал.
— А что, Дарья Матвеевна, — неожиданно ожил, даже повеселел он, — есть у меня олифа и ацетончик в наличии. Давай покрасим! Сходим к Максутушке, дружку моему дорогому. Ты только погоди чуток, я оденусь…. Я быстро.
По теплой, разомлевшей после затяжной холодной весны улице шел Степан подпрыгивающей своей походкой, перекатывая во рту из края в край тугую беломорину. Рядом, заглядывая ему в лицо, семенила Матвеевна.
— Может, я того, Степа.., в магазин?
— Не надо! — оборвал ее Степан.
— Не надо, не буду я седни. И вообще… пора закругляться.
Дорога на кладбище — не ближний свет, но шагалось Степану удивительно легко…
Султан ДАУТОВ.
Житейские истории
Икона на стене
Жила-была девочка Тамарочка в Степняке, в бараке за ремзаводом. Отца, Сергея Васильевича Коваля забрали на фронт в 1941-м, в первые дни войны.
Весной 1943-го добровольцем ушел воевать брат девочки Григорий, которому не было еще и семнадцати. Дома с мамой Зинаидой Касьяновной остались Тамара, ее брат-близнец Борис и старшие сестренки — Рая и Нина.
Письма от отца с фронта приходили редко. Дома знали только, что в атаки он не ходил, но опасности подвергался большой: на лошадях подвозил снаряды на передовую. В 1945-м он получил ранение, в 1946-м в тяжелом состоянии его привезли в госпиталь поближе к дому — в Боровое. И мама пешком (за десятки километров!) ходила его проведать, собрав в котомку скудный гостинец.
Жили голодно и всю войну, и несколько лет после. Тамара Сергеевна до сих пор вспоминает, как в школе, в начальных классах, на переменке учителя раздавали им по ломтику хлеба и крошечному кусочку сахара.
Мама зарабатывала тем, что обстирывала семью какого-то начальника. Горбилась над корытом часами, а за труды получала баночку муки.
Брат Гриша на войне был связистом. Работа, что и говорить, опасная. Шли всегда с первым эшелоном: без связи — никуда! Шли порой в прорывные коридоры по освобожденной земле, где еще оставались группами «обломки» вражеских частей.
Однажды на окраине Берлина он тянул провод через полупустой жилой дом в несколько этажей и чуть было не натолкнулся на немцев. Вдруг дверь одной из квартир отворилась, и немолодая фрау поманила его рукой, мол, заходи. Деваться было некуда — зашел. И эта женщина по-матерински усадила его за стол, накормила, дала отдышаться. А потом первой вышла за двери, осмотрелась, и только после этого выпустила мальчишку наружу.
О судьбе его какое-то время дома не знали совсем. Только когда вернулся, рассказывал, как несколько раз бывал в таких переделках, что оставался в живых только чудом. Вот этим самым чудом, оглядываясь в прошлое, Тамара Сергеевна считает мамину молитву здесь в тылу и за отца, и за брата на войне. Сколько себя помнит девочкой, на стене в маленькой комнатушке, где она спала вместе с мамой, висела на стене старинная икона, освященная в знаменитой Киево-Печерской лавре. Тамариной маме она перешла в наследство от далеких предков. В Казахстан же икона приехала вместе с сосланными из Украины дедушкой и бабушкой. В войну, просыпаясь в ночи, Тамарочка видела маму стоящей на коленях перед Богородицей. Не раз, не два — изо дня в день. Молилась мама за Победу, а еще, чтобы Бог дал ей силы поднять ребятишек и дождаться с фронта мужа и сына, чтобы были они живыми. И тогда все наладится. А после войны в списке имен за здравие поминала она всякий раз ту женщину с чужой, враждебной стороны, обогревшую, а, может, даже и спасшую ее сына.
После маминой смерти икону слегка отреставрировали, и Тамара Сергеевна Асламова повезла ее освятить в церковь г. Макинска. День был будничный, народу немного, но все служители собрались полюбоваться на диковинную благодать, которая светилась теплом. Дольше всех с вниманием рассматривал икону батюшка. И ему показалось даже, что он почувствовал силу ее, ему долго не хотелось выпускать из рук эту омытую слезами и молитвами святыню.
Нина СИМОНОВА,
Енбекшильдерский район.
