Мухтар МАГАУИН, народный писатель Казахстана,лауреат Государственной премии Казахстана им. Абая.
(Продолжение. Начало в №79 и №80).
Из сложной жизненной перипетии Абылая вывели: во-первых, родной народ, во-вторых, конечно, личные качества, глубокий гибкий ум, а также предначертанная Всевышним звездная судьба.
Напрашивается вопрос, как же Галдан Церен выпустил из своих когтистых лап Абылая, ведь наверняка не из жалости к нему. Повторяем: это он сделал из-за сохранения спокойствия своего народа, а также личного авторитета. Ведь в действительности уже наступили другие времена, надо было думать и о своей безопасности: с тыла явно слышалось грозное шипение дракона — Китайской империи, от двухсотлетней войны изрядно устал сам калмыкский народ, хотя в последнее время фортуна была на его стороне. Беспрерывное кровопролитие, непрекращающиеся битвы заметно подточили основы ойратского государства. Мало того, с каждым днем набирали мощь казахи, которые буквально вчера, казалось, были на грани поголовного истребления. Калмыки нуждались в передышке. Правда, конечные цели казахов были совершенно иными — им предстояло биться до полного освобождения всех захваченных врагом земель, но они тоже нуждались в мире.
Фактически договор о мире, заключенный между Абылаем и Галдан Цереном, четко соблюдался в течение девяти лет. Уставший от двадцатилетних постоянных боев до этого народ теперь полностью оправился от военных ран, пополнились стада скота, увеличилось население,на коней село молодое, новое поколение, здоровое, пламенное, не знающее что такое терпеть поражение от врага.
Со времени основания Казахской Орды существовала твердо сформировавшаяся национальная демографическая политика. Одним из эффективных ее направлений было принятие в свою среду родственных, тюркского происхождения родов, племен, таким образом, Орда расширяла казахский этнос. Наряду с этим в казахский быт прочно вошел своеобразный обычай, суть которого заключается в захвате в военное время вражеских детей младенческого возраста, воспитании их наравне с родными детьми и пополнении за их счет численности собственного населения. В те жестокие завоевательные века для джигита являлось делом престижа как можно больше иметь в качестве военной добычи молодых, красивых женщин и девушек, на которых он потом женился законным браком. Женитьба на вдовах погибших на войне братьев, родственников (этот обычай называется «аменгерлик») также была продиктована заботой, в первую очередь, о потомстве. Казахи всегда считали, что нет ничего ценнее человеческой личности, поэтому на первое место ставили задачу восстановления населения улуса, численность которого катастрофически пошатнулась в период «Актабан-шубырынды». В результате за короткое время народ в количественном плане резко увеличился. Соответственно, возросла и численность армии.
С течением времени рос авторитет Абылая, крепла его власть.
В этот период политическое положение в Средней Азии резко изменилось. Через два года после заключения казахско-калмыкского договора о мире скончался знаменитый Галдан Церен. Исполняя завещание могущественного правителя, калмыкские нояны избрали хунтайджи второго сына Галдан Церена Цеван Доржи. Но жизнь его была короткой, через некоторое время он был убит претендентом на трон — старшим братом Лама Доржи, который и был избран хунтайджи. Но рожденный от рабыни он не считался законным наследником, поэтому оппозиционные тайчи и нояны вступили в борьбу за реванш. Среди них наиболее знатными были Дабачи и Амирсана, по происхождению имеющие полное и законное право на джунгарский престол. Политическое противостояние переросло в открытую войну. Дабачи и Амирсана потерпели серьезное поражение и осенью 1751 года бежали в Казахскую Орду под покровительство Абылай-хана.
Не будет преувеличением сказать, что именно в этот период в руках Абылай-хана находились ключи от грядущего, поводья весьма значительных событий, определивших не только будущее калмыкского народа, судьбу казахского народа, но и ситуацию во всей Центральной Азии.
Неслучайно два князя оказались у Абылая, обратились за помощью к казахам. Два народа примерно с одинаковым образом жизни, непрерывно воюя между собой, хорошо узнали друг друга. Не только в военное, но и в мирное время обменивались девушками, неплохо были налажены взаимные отношения. Кроме того, как свидетельствуют достоверные исторические документы, накануне освобождения от калмыкского плена Абылай некоторое время находился в орде Дабачи, подружился с ним, пользовался его гостеприимством. Примерно в это же время он познакомился и с Амирсаной, который был младше его, они стали «анда» — кровными братьями, их связывала настоящая дружба, гласят источники.
Абылай с почестями встретил двух знатных князей с многочисленными нукерами, оборудовал для них отдельный аул. Конечно, хоть и пожаловали Дабачи и Амирсана как изгнанники-просители, за ними тоже стоял их народ, поэтому Абылай думал о делах перспективных. Нельзя сказать, что он не понимал, чем может в конце концов обернуться эта забота. Прекрасно сознавал, что она наверняка приведет к новой войне с Джунгарией, к качественно другой войне, тем не менее он пошел на это.
И действительно, вскоре прибыло из Калмыкской Орды посольство с требованием связать Дабачи и Амирсану и отправить обратно.
Здесь вопрос заключался не в судьбе отдельных людей, пусть даже высокопоставленных. Давно наблюдал Абылай внутренние раздоры и распри в джунгарском ханстве и теперь сделал вывод, что наступило удобное время. Поэтому решительно избрал путь войны. Но чтобы объявить большую войну Калмыкской Орде, нужно было согласие всего народа.
Абылай вынудил послов Лама Доржи побыть в ожидании, а сам созвал чрезвычайный всеказахский курултай. Собравшиеся бии и батыры трех жузов единодушно выразили мнение, что нельзя отдавать Дабачи и Амирсану. Это означало, что пришел конец мирному договору и начинается очередная жестокая война между Казахской Ордой и Калмыкской Ордой.
Абылай заявил ойратскому послу: «Дабачи и Амирсана пришли к нам сами, по традициям наших предков гостя, просящего защиту и покровительство, не выдают врагу».
Лама Доржи посчитал, что нахождение своих соперников в соседней стране — прямая угроза его власти, да и повод подвернулся проучить Казахскую Орду, и в сентябре 1752 года направил туда двадцатитысячное войско во главе с полководцами Саин Белеком и Батур Убачи.
Первыми удар приняли роды керей и найман, которые понесли очень серьезные потери. Но в это время подоспел Абылай с многочисленной армией, сформированной до этого в Баян-Ауле. Жуткая сеча состоялась в начале октября, калмыки были разгромлены. Это стало поворотным событием в двухсотлетней казахско-ойратской войне, решающей победой.
Правда, новые походы в Джунгарию принесли бы народу новые колоссальные трудности, были бы сопряжены с непомерными расходами. Эту политическую ситуацию прозорливый Абылай подметил сразу, он отлично понимал и то, что Джунгарское государство раздирают внутренние разногласия и междоусобица, поэтому решил выиграть время и к побежденному врагу отправляет послов с предложением заключить перемирие.
Лама Доржи отверг это предложение и чтобы навеять страх на противника, умертвил двух послов, а остальных бросил в темницу. Несмотря на наступление зимы, он объявил сбор и направил всю армию на Казахскую Орду.
В этот момент создавшийся узел Абылай разрубил одним махом, без потерь, просто. У находившихся среди казахов Дабачи и Амирсаны имелось сто пятьдесят верных нукеров. Абылай выделил дополнительно пятьсот отборных аламанов.
Дабачи и Амирсана срочно выступили по только им известным окольным дорогам, незаметно пробрались в Джунгарию, затем напали на почти беззащитную ханскую ставку. Молниеносно перебив охрану, захватили самого Лама Доржи и тут же отрубили ему голову. Это случилось 12 января 1753 года.
После этого Дабачи быстро собрал своих единомышленников и был объявлен хунтайджи; по заключенному с Абылаем договору вернул обратно калмыкскую армию, которая уже приступала к боевым действиям на казахской территории.
На этом, казалось бы, должен был установиться мир.
Но это оказалось только началом смуты. Вновь поднялись нояны, не признавшие Дабачи. В схватках за власть Дабачи потерпел поражение и был изгнан из орды. Он опять обращается за помощью к Абылаю, который давно намеревался перенести войну с давним врагом на его территорию и незамедлительно направил в Джунгарию большое войско. С его помощью Дабачи и Амирсана полностью разгромили оппозиционных ноянов. Ударная дружина Абылая разом разорила один из четырех калмыкских улусов — дурбутский — и с огромной добычей вернулась на родину.
С этого времени походы на джунгар стали обычным делом, а побеждать — привычным занятием. Так как в эту пору началась непримиримая вражда уже между вчерашними союзниками — Дабачи и Амирсаной.
Поддерживая беглых калмыкских князей, Абылай сначала рассчитывал, что этим лишь способствует дальнейшему раздроблению Ойратского улуса; но никак не расчитывал, чтобы Дабачи (Лабачи), установив сильную власть, стал для казахов таким же опасным врагом, как вчерашний Галдан Церен. Поэтому он отныне оказывает поддержку Амирсане, который боролся против центральной власти.
(Окончание в следующем номере).
Перевод с казахского Госмана ТОЛЕГУЛУЛЫ.
