Так назвала одну из своих статей, опубликованных в районной аршалынской газете, коренная жительница этого села Таисия Коростелева. «Да, нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Но и невозможно ее миновать, не вступить в эти воды. Нельзя судьбы людей рассматривать вне контекста истории», — говорит Таисия Максимовна, рассказывая о жизни своей семьи. «Не жалею ни о чем, но все могло быть совсем иначе, если бы по нашей семье не прокатился каток репрессий».
1942 год. Село Окольное, неподалеку от Вишневки (теперь Аршалы). Молодая учительница Мария Даниленко. Самая дальняя поездка незамужней сельской девушки — Акмолинск. Да и то лишь однажды. Четыре брата воюют на фронте. Вся семья, не покладая рук, трудится во имя победы. А Марию уводят из родного дома, обвиняют в «подрывной деятельности в пользу иностранного государства» по печально известной пятьдесят восьмой статье. Этим государством была названа Польша. «Незадолго до этого в Окольное депортировали поляков. И это были единственные иностранцы, с которыми общались жители села», — говорит дочь Марии Даниленко Таисия Максимовна.
Год в следственном изоляторе Акмолинска. Приговор: десять лет исправительных работ. Восемь лет в «столице» КарЛАГа — поселке Долинка. Мария вместе с другими подругами по несчастью была «ВРИДЛО». Признаюсь, с этой страшной аббревиатурой, известной всем заключенным ГУЛАГа, я столкнулась впервые. Означает она «временно исполняющий должность лошади». Тянули на себе вагонетки с углем в шахте. Очень быстро превратилась в «фитиль». Так называли заключенных угасающих, догорающих. Отправили на «легкий труд» -земляные работы. Спасли ее грамотность и каллиграфический почерк. Назначили нормировщиком, заполняла документы. Но недолго. Перевели в Песчанлаг, работала на Жезказганских рудниках. Считала дни до окончания срока. И вот настал он, когда ее вместе с другими заключенными погрузили на железнодорожные платформы. «Десять лет «от звонка до звонка». Все, домой». И только, когда знакомые с детства высокие вербы остались позади, поняла, что везут ее в неизвестность. Сумела справиться с отчаянием,попросила у одного из конвоиров сухарик и бумажку, скрепила их, написала родным: здесь меня не ищите, увезли. Бросила на платформу. И письмо дошло к ее родителям. Правда, не сразу. Нашедший его мужчина принес домой, хотел сжечь, настолько в людях был силен страх. Переубедила жена: «Поезжай, познакомься, если увидишь, что люди хорошие, не выдадут-отдашь».
Двигался поезд, заключенные понимали, что везут их на север. Куда именно, не знал никто. Выгрузили на берегу большой реки, стали загонять на баржи. «Или будут топить, или на Колыму».
Там все равно погибну». И Мария с криком «Стреляйте!» бросается бежать. Ее схватил, скрутил, зажал рот мужчина из числа заключенных. Им оказался Владислав Каиров.
Родился Владислав Иванович в Ленинграде. Ему было двадцать лет, когда по городу прошли аресты по так называемому «кировскому делу». Увели отца, мама, брат, он сам оказались в КарЛАГе, как члены семьи «изменника Родины». В общей сложности в лагерях и ссылках он провел двадцать лет своей жизни с 1934 по 1954 годы. Перерывом стали два года боев с фашистами в Армии Людовой — дивизии им. Костюшко, сформированной из этнических поляков, живших в Советском Союзе. Попал на фронт из лагеря с надеждой за колючую проволоку больше не возвращаться. Воевал, и не было обиды на Родину, что так немилосердно обошлась с ним и с его родными. Дошел до Праги, дослужился до подхорунжего. Демобилизация. «Не возвращайся в Союз, для тебя это опасно», — говорили ему многие. «Я ни в чем не виноват. Я честно воевал». В форме подхорунжего Владислав Иванович доехал только до Бреста, там его вместе со многими однополчанами вновь переодели в лагерную робу.
Последнее место ссылки — деревня Ярцево Красноярского края. По дороге туда на пересыльном пункте он и спас от неминуемой пули Марию Даниленко. Больше они не расставались.
Где брали силы? Выжить, сохранить надежду… Помогали люди. Мария Максимовна и Владислав Иванович позже много рассказывали о суровых енисейских кержаках, спасающих от цинги, дававших кров в своем доме.
Молодость. Любовь. Дети. Возвращались они в Вишневку в 1954 году. (Деньги на дорогу выслали родители. Государство обеспечивало «бесплатный проезд» только в одном направлении). На руках был маленький сын Володя. А в родном селе Марию Даниленко ждали родители и семилетняя дочь Тая. Она родилась в Долинке. Старшая сестренка Любочка умерла совсем крошечной. А родителям Марии Даниленко удалось вытащить трехлетнюю внучку Таю из гулаговской мясорубки. Как они смоги это сделать, Таисия Максимовна не знает. Одно из самых первых детских воспоминаний — блестящая пряжка на ремне у мужчины, который держал ее за руку, выводя за колючую проволоку.
Сына Юрия, родившегося тоже в Долинке, Мария Максимовна разыскала в одном из детских домов только в конце пятидесятых.
«Когда мне было лет восемнадцать, я спросила у мамы, как она могла решиться рожать детей в таких условиях», — говорит Таисия Максимовна. Ответ запомнила навсегда: «Я думала, что это время никогда не закончится. А как и для чего жить без детей…».
И на родной земле с клеймом врага народа поначалу было очень непросто. Не принимали на работу, не разрешали зарегистрировать брак, люди боялись просто подойти, поговорить.
С каждым годом членов семьи становилось все больше. Родился сынишка Петр. Из ссылки приехала мама Владислава — Каирова Ядвига Антоновна. Чуть позже из другого места ссылки — брат. Сестру в Белоруссии отыскали уже в шестидесятые. Тогда же и узнали, что их отец Иван Каиров был расстрелян еще в 1944 году.
Мария Максимовна прожила девяносто лет, дождалась и внуков, и правнуков, умерла два года назад. «Наверное, небеса даровали ей долгую жизнь, чтобы вознаградить за перенесенные страдания», — говорит сегодня ее дочь. «Я никогда ни у кого ничего не просила. Сумела выстоять я, сумеете и вы», — говорила она своим детям. Все они выросли достойными людьми, никто не покинул родные края.
А Таисия Максимовна стала страстным краеведом. Работает в Доме детского творчества, экспозиция глиняных фигурок, искусству изготовления которых она обучает детей, наглядно демонстрирует историю села. А композицию «Под единым шаныраком» могли увидеть жители Астаны, Кокшетау. Ее статьи об истории родного села, о людях живших и живущих в нем, всегда с нетерпением ждут в районной газете. Думается, что они интересны не только аршалынцам.
Мне очень трудно было добиться согласия Таисии Максимовны на публикацию этого материала. «Все это очень серьезно, очень больно. И потом у нас столько достойных людей, пишите о них». Показывает вырезки из газеты, где речь идет о Германе Алексеевиче Рангно. Его судьба — это судьба тысяч и тысяч репрессированных немцев. Депортация, трудармия, лесоповал…
Казахстанская белоруска Мария Даниленко, ленинградский поляк Владислав Каиров, поволжский немец Герман Рангно. Люди разные, а судьба одна. И определила их судьбы эпоха. Эпоха сложная, непростая, где были великие сражения, великие победы и были великие поражения, преступления. Репрессии — самые страшные из них.
Когда Таисия Максимовна за несколько лет до смерти мамы сказала ей о том, что в Долинке открылся Музей памяти жертв политических репрессий, то бывшая заключенная удивилась: «Как тюрьма может быть музеем…».
И сама Таисия Коростелева долго не могла решиться поехать туда. Но в этом году «… все-таки поеду. Поклонюсь земле, где я родилась, где упокоились тысячи и тысячи ни в чем неповинных людей. И пусть никто и никогда не переживет того, что довелось им».
Нина МИТЧИНОВА.
Аршалынский район.
