«Если бы прошлое было всего лишь историей, оно было бы заморожено. И не болело бы»,- писал немецкий историк Харальд Вельцер. Для жителя села Журавлевка Алимбека Ягяева трагическая страница в истории Советского Союза — депортация народов — стала личной трагедией.
18 мая 1944 года жителям крымского аила Учкос было велено срочно собраться на площади, объявили, что всех увезут ненадолго, чтобы привести селение в порядок, с собой брать ничего не надо. Люди властям поверили, лишь единицы захватили с собой хоть какой-то запас еды, не сопротивляясь, сели в вагоны. Никто и подумать не мог, что с родной земли их увозят навсегда, не могли представить, что предстоит пережить. Пассажирами тех эшелонов, идущих навстречу горю, страданиям, смертям были старики, женщины, дети. Мужчины воевали на фронте.
То, что их обманули, стало очевидным очень быстро. Крики, ругань солдат, полное отсутствие воды, еды в переполненных вагонах… Вместо ответов на вопросы, просьбы — пинки и удары прикладами.
Почему, зачем, за что? На эти вопросы Алимбек Ягяев, как и сотни тысяч депортированных крымских татар, ответов так и не нашел. Его отец умер в 1936 году, мама — перед самой войной. Осиротевшие две сестры и брат жили самостоятельно, помогали родственники, соседи.
— Все жили очень дружно и всегда мирно, — вспоминает он о своем детстве. С ранних лет работал возчиком. Любовь к лошадям, умение управляться с ними очень помогли ему в ссылке на суровом для крымчан Урале.
Во время немецкой оккупации Крыма подросток помогал партизанам: ехали с девушкой чуть постарше его якобы за картошкой, она убегала ненадолго, он грузил мешки. Какую информацию передавала связная, он не знал, но поездки были частыми. Детей в связях с партизанами заподозрить было сложнее, чем взрослых.
В ссылке — бараки, в одной половине которых жили женщины с детьми, в другой — мужчины. Баланда, 200 граммов невиданного раньше ржаного хлеба после тяжелого рабочего дня на лесоповале и настороженное отношение местного населения, которых убедили в том, что каждый из переселенных — враг народа, пособник фашистов.
Алимбек Ягяев очень немногословен, о пережитом больше говорят его слезы, волнение, с которыми пожилой мужчина не может справиться, когда вспоминает те страшные годы.
Его будущая жена Усния на Урале оказалась вместе с двумя младшими сестрами. Их маму отправили в Узбекистан. Разделить единый народ, разорвать семьи — еще один страшный замысел инициаторов депортации. Пятнадцатилетняя девушка целыми днями стояла в ледяной воде, сплавляя огромные стволы деревьев. Скудный паек сама не ела, несла сестренкам. Одна из них от голода умерла.
Как и девочка лет пяти, о которой до самой своей кончины вспоминала мама жены одного из пятерых сыновей Алимбека Ягяева. Почему ребенок оказался один, без родителей, никто не знал. Малышка бродила по бараку, подходила к взрослым, складывала ручонки и читала несколько слов молитвы. А что могли дать ей голодающие люди…
Во время Великой Отечественной войны, в первые годы после нее, трудно было всем. И каково же было тем, кто не по своей воле оказался вдали от родных мест, не зная русского языка, не понимая иного уклада жизни, не зная, как долго продлится лагерная жизнь…
Депортация затронула самые глубинные основы личной жизни людей, на долгие годы предопределила их судьбу на чужбине. Самые сокровенные мечты и чаяния для многих из них так и остались неисполненными. Как часто слышали дети и внуки подвергшихся насильственному выселению людей: «Если бы не депортация, жизнь сложилась бы совсем по-другому…».
Жизнь сложилась, конечно, по-разному. Ягяевы, как и многие крымские татары, живут сегодня в Казахстане. Даже после реабилитации путь домой им был закрыт. Только в преддверии распада Советского Союза было разрешено возвращаться в Крым.
Алимбек Ягяев дважды ездил на землю своих предков, заходил в родной дом, в котором теперь живут другие люди. Их заселили, тоже не спрашивая, хотят ли они этого.
А в Журавлевку в 1960 году приехал с семьей потому, что кто-то из земляков, поселившихся в районе раньше, сказал: «Поезжайте, там спокойно, люди хорошие — не обидят». Так и прожил он здесь лучшие годы своей долгой и такой нелегкой жизни, вырастил сыновей, теперь радуется внукам и правнукам.
— Никуда уезжать не будем, — говорит он сегодня. — Все Ягяевы здесь.
Нина МИТЧИНОВА.
Буландынский район.
Фото Айбека ДАНЬЯРОВА.
