«Путь донора» – понятие не просто образное, а вполне официальное, принятое в мировой медицинской практике.
Чтобы риски исключить
В нашей области безопасность сдающих свою кровь людей и тех, кто в ней нуждается, обеспечивает профессиональный, слаженный коллектив областного центра крови.
Во время выездного заседания совета по вопросам образования и здравоохранения при областном филиале партии «AMANAT» главный врач медицинского учреждения Ермек Мухамедиев обрисовал каждый шаг человека, решившего стать донором.
Начинается он, конечно, с регистратуры. Как только достигший 18-летнего возраста потенциальный донор предъявил удостоверение личности, его тут же проверят по базе единого информационного донорского центра: не состоит ли на учете по какому-либо заболеванию: туберкулез, ВИЧ-инфекция…
Далее он заполняет анкету донора: в ней в основном вопросы, нацеленные на то, чтобы понять, какой образ жизни он ведет, в частности: «женат ли?», «был ли незащищенный секс?», «есть ли постоянный половой партнер?»…
И это – отнюдь не вмешательство в частную жизнь, а необходимые, принятые во всем мире, меры предосторожности. Кровь, как известно со школьной скамьи, снабжает организм кислородом, но может стать и переносчиком очень серьезных заболеваний. Мы еще помним трагическое, преступное массовое заражение пациентов детской больницы в ЮКО.
По словам Ермека Дакеновича, очень редко, но бывает, что приходит человек как раз после такой случайной связи, в СПИД-центр идти не хочет, но знает, что здесь проверят, не заразился ли.
Проблема в том, что в первые семь дней самые чувствительные тест-системы признаков заражения не обнаружат. Солгать случайный человек, конечно, может. Но зачем?
«Все равно найдем», – это для тех, кто все-таки сдавал кровь, будучи инфицированным. Но плазма на карантине хранится 4 месяца. В это время должен прийти на вторую донацию и человек, из крови которого она получена. Придет – его проверят еще раз. Не придет – плазму утилизируют. А стоит она совсем недешево.
35% первичных доноров не возвращаются. Главным образом те, кто сдавал кровь для нуждающихся в ней попавших в беду родственников.
Так что все, что связано с кровью, лучше много раз перепроверить. Что в центре крови и делают самым тщательным образом.
Следующий шаг донора – осмотр терапевта. По словам Ермека Дакеновича, на работу стараются принимать тех, кто успел поработать участковым врачом. Эта школа дорогого стоит.
Сейчас «потолок» по возрасту убрали. Но специалисты считают, целесообразно вернуть прежний – 65 лет. Ну у кого из тех, «кому за…» давление, гемоглобин в норме?
Противопоказаний к сдаче крови множество. Кстати, перенесенный COVID к таковым не относится, а вот после косметологических процедур отвод на 4 месяца. Повреждение кожных покровов создает риски. В итоге количество отводов приближается к 13%.
Постоянных акмолинских доноров около пяти тысяч. Многие из них вписываются в «золотой стандарт». Для женщин оптимальная периодичность донации – один раз в три месяца, для мужчин – в два.
Количество донаций и готовой крови уменьшается. Не только у нас, это мировая тенденция. Качественных кровозаменителей – все больше, показаний к переливанию крови – меньше. Но они нужны всегда. А в случае экстремальных ситуаций, от которых никто не застрахован, – тем более.
Что препятствует работе
Доноров могло быть и больше. Люди у нас отзывчивые, ответственные. Помимо очень небольшого материального стимулирования донору положен выходной в день сдачи и еще один в течение года. Воспользоваться этим правом удается не всем, работодатели ссылаются на производственную необходимость…
Проблемы финансирования центр крови тоже не обходят стороной. Несмотря не то, что в области это единственная организация. Причем, совсем недавно аналогичные медицинские организации были в Атбасаре, там работали 35 человек, и в Степногорске – 21 сотрудник. Бюджет обеих превышал 110 млн тенге, а в день проводили пять донаций.
Оптимизировали – как никогда точно отражает суть закрытия. Сейчас выездная бригада областного центра крови делает 117 донаций. Колоссальная экономия очевидна. Но вот на финансировании действующей организации это никак не сказывается. За первый квартал нынешнего года при плане 334 млн тенге освоено 362 млн. Это показатель того, что бюджет заранее занижен.
Заявок на выявляемость онкогематологических больных стало больше. Расходники очень дорогие. Стоимость услуги едва-едва покрывает затраты.
Стоимость дозы крови растет куда медленнее, чем инфляция, коммунальные платежи… В прошлом году официальный уровень инфляции – 8,5%, стоимость дозы крови подняли на 2,3%. В этом году – на 1,2%. Отсюда – риск кредиторской задолженности. А ведь центр оснащен высокотехнологичным оборудованием, содержать его дорого. Но иначе – нельзя.
Много вопросов вызывает и финансирование по выданной продукции.
– Мы заготовили 1 000 доз продукции. Запас на случай техногенных и природных катаклизмов снижать нельзя, – объясняет Ермек Дакенович. – А выдали всего 200-300 доз. Отсюда и оплата.
Эту проблему должно решить профессиональное сообщество в рамках реформирования и совершенствования работы ФОМС. А вот следующую – без участия МИО – никак.
Штраф уплатил – работай дальше?
Как получилось, что здание комфортного, великолепно оснащенного центра крови построили там, где по словам члена совета Серика Какенова, «строить было нельзя, и мы сразу говорили об этом», сейчас разбираться поздно и бесполезно.
Переехали в новое здание в марте 2010 года, в апреле подвал заполнился грунтовыми водами. В зоне разлива реки Кылшакты не быть их просто не могло. Приточная вентиляция в подвале сгнила очень быстро.
Откачивать грунтовые воды нельзя – здание рухнет. В 2014 г. предлагали строить дренажную систему. Начать не успели, выводить ее стало некуда. Вокруг стремительно выросли теннисный корт, ресторан, жилые дома…
Замки бетонные поставили – бесполезно. Заливать подвал бетоном тоже нельзя.
Пытались подыскать новое здание. Не удалось. И впредь вряд ли удастся. Нынешнее строили с учетом всех особенностей работы, часть оборудования поднимали краном даже не через окна, а через проемы, пока они были не завершены. Выносить сейчас – значит, стены долбить, по ступеням не спустишь. Да и не переживут этого очень чувствительные, дорогостоящие приборы.
При этом не было ни одного случая внутрибольничной инфекции, дискомфорта работникам и пациентам тоже нет, как и плесени, неприятных запахов. Отсутствие приточной вентиляции полностью компенсировали вытяжной, установленной на четвертом этаже. Независимая экспертиза из Павлодара дала заключение: здание не аварийное, к эксплуатации пригодно.
Работают, несмотря на подтопленный подвал, много лет. Готовы работать дальше. Но дважды в год приходят специалисты департамента санитарно-эпидемиологического контроля, налагают штраф. Штраф оплачивают, и центр продолжает работать.
Но не может же так продолжаться всегда. Добиться пересмотра санитарных требований нереально, тем более исключения из них.
– Здание уникальное. Необходимо пригласить инженеров-гидрологов, чтобы попытались проблему решить, – подводил итоги обсуждения председатель совета Марат Ибраев. – Если техническое решение невозможно, обосновать нецелесообразность переезда, дать гарантии безопасной, эффективной работы…
Фото автора.
