Так названа моя статья о Еркине Ауельбекове в известном сборнике воспоминаний «Выдающийся сын казахского народа» за 2012 год. И это не для красного словца или привычных восхвалений. Это выверенная характеристика непревзойденного мастера государственного управления, аналогов которому я не встречал ни в жизни, ни в исследовательском пространстве.
Неслучайно к феномену личности Еркина Нуржановича обращается ряд публицистов в вышедшей недавно книге А. В. Татарского «Еркин Ауельбеков: оставляю незапятнанные честь и совесть». Издание добротное, интересное, достойно отражающее жизнь и судьбу одного из ярчайших государственных деятелей страны, сделавшего вызов естественному ходу общественного развития, в революционном броске устремившемуся к неизведанному светлому будущему.
Представим ситуацию полувековой давности. Жесткая командно-административная система, описанная многими учеными. С одной стороны, четкая вертикаль в принятии и исполнении решений, персональная ответственность, дисциплина и вполне приличный порядок подбора кадров, а с другой – безграничное словоблудие по обсуждению нескончаемых задач: оно заводило всю нашу жизнь в тупик, который завершился распадом страны.
Мне самому пришлось сотни раз и, очевидно, тысячи часов сидеть на пленумах обкомов, горкомов, райкомов, партсобраниях и слышать одни и те же установки. Такой обязательный ритуал всеобщего заговаривания по существу был пустым прожиганием времени и самой жизни. Итогом стало формирование множества карьеристов, болтунов и фарисеев.
И вот на этом управленческом пространстве появляется крупный руководитель – Еркин Ауельбеков. В отсутствие компьютеров, мобильных телефонов он с присущим ему трудолюбием и тщательностью создает свою систему регионального управления в виде личных дневников, где кратко и четко фиксируются все посещения, поручения, мероприятия, проверки, встречи по времени, месту событий и конкретным лицам.
Найти любой прожитый за десятки лет день, четко оценить ситуацию и точно смоделировать свои решения и действия – разве это не кибернетический тип менеджмента? Именно он! За полвека до описываемых событий известный социолог Макс Вебер назвал бы нашего героя кибернетическим человеком. И был бы прав.
Откуда же у простого казахского парня взялись истоки такого кибернетического мышления? Просто этот парень имел природный талант-самородок, воплотившийся в уникальную технологию управления.
В науке давно сложилось мнение, что лишь 5-7 процентов людей могут быть лидерами, способными повести за собой других на достижение конкретных целей. В свою очередь, из этого числа выделяется еще около одного процента наиболее одаренных и успешных лидеров. Безусловно, Еркин Ауельбеков входит именно в этот поистине золотой процент, ибо он на многие годы обогнал свое время и всем своим трудом доказал, что успешное управление возможно в любых ситуациях и условиях жизни.
Как-то мне как ректору БелГУ довелось принимать бывших руководителей Белгородской области. Разговор зашел о том, что многие выпускники Тимирязевской академии стали видными партийными и государственными деятелями. М. П. Трунов при этом с гордостью подчеркнул: нет таких больше вузов, как Тимирязевка, по количеству одних только руководителей регионов СССР. Там есть специальная галерея их портретов – очень впечатляет!
Тут я не приминул спросить: а Ауельбекова вы знаете?
– «Еркина? – воскликнул Трунов. – Как же не знать – мы с ним вместе учились и жили. Бывало, по вечерам мы к девчатам, а Еркин – в библиотеку».
Дружески подшучивали над его акцентом на русском языке. Но пришла сессия, тройки недопустимы – лишат стипендии. Мы бегаем, суетимся, ночами не спим, пересдаем, а у него – все на отлично. Тогда шутки в сторону и – к нему за помощью, за разъяснением непонятного. Интересная была жизнь…
Потом – бессчетное число встреч, правда, больше в рабочей обстановке. Как-то в Кремлевском дворце в перерыве заседания собралась огромная группа выпускников академии – все первые, все лидеры, но солидность, осанку сразу как ветром сдуло: объятия, дружеские шутки, воспоминания.
Вдруг к нам подходит Л. И. Брежнев с сопровождающими, приветствует и спрашивает: по какому случаю такое большое собрание? Кто-то из первых секретарей в ответ: мол, тимирязевцы встретились, и дальше в шутку: собираемся отдельную группу в составе ЦК создать. «Нет, ребята, не советую, она может перерасти в антипартийную с плохими последствиями. Лучше пошли фотографироваться», – с шутливой улыбкой сказал Генсек.
Когда я был председателем Центросоюза СССР, ко мне многие обращались. Пришел и Еркин. Все такой же настырный, наступательный, ставил крупные вопросы развития потребкооперации. Его тогда назначили на очередную проблемную область Казахстана – выдвигать наверх боялись, уж очень он был независимым, самодостаточным и жестким. Двигали по горизонтали, на прорыв, зная, что он его ликвидирует при любых обстоятельствах.
Через несколько дней заходит мой заместитель, которому было поручено решать поставленные проблемы, и говорит: ну у вас и друг, Михаил Петрович, давит мертвой хваткой, словно волкодав, передохнуть не дает. А я ему с улыбкой: тимирязевец, среди нас слабаков почти нет.
…Время, драматические события нас разлучили, о многих ничего не знаю. От бывших коллег слышал, что Еркина новые власти не жаловали, всячески уничижали. «Уже три года нет его, на семидесятом году внезапно ушел Еркин Нуржанович от нас», – горько посетовал я. «Рано-то как, – с огорчением изрек М. П. Трунов, – а ведь мужик – кремень!» Присутствовавший здесь же Н. Ф. Васильев, в бытность министром мелиорации СССР активно взаимодействовавший с Е.Н. Ауельбековым, с улыбкой добавил: «От него союзные министры разбегались в разные стороны – мало кто из них выдерживал его деловой напор!»
В вышедшей книге меня больше всего поразила статья С. Шаухаманова, преемника Е. Н. Ауельбекова на посту руководителя Кызылординской области, назвавшего его «властелином труда», человеком, который был на голову выше своих сверстников и своей эпохи, имел достаточный потенциал, чтобы руководить республикой, за что и стал жертвой несправедливости и унижения. Такое признание дорогого стоит!
Его коллега, видный государственный деятель и замечательный поэт К. Салыков в память о безвременной кончине Ереке посвятил ему трогательное стихотворение, помещенное в числе первых материалов книги, что является безусловной удачей ее автора и редколлегии.
Особым колоритом и аналитической глубиной отличаются воспоминания В.А. Брынкина, ближайшего соратника нашего героя. Находясь многие годы под воздействием его управленческой ауры, ему удалось лучше других понять сей феномен и донести общественности истоки формирования столь неординарной личности, проникнуть и раскрыть специфику его душевной самоорганизации. Здесь панорама его кипучей, высокопродуктивной деятельности дополняется тем, как он, находясь со всеми в одном и том же временном пространстве, двигал себя и окружающих вперед, сокрушая и сметая все, что было несовместимым с его пониманием сути служения народу.
Перед моим взором пример, как на собрании партхозактива Еркин Нуржанович резко прервал перечисления выступающими цифр-гигантов об агитбригадах, лекторах, боевых листках и прочих атрибутах модного тогда идеологического обеспечения уборки урожая и потребовал привлечь всех водителей, библиотекарей, клубных и других работников к третьей смене на токах и элеваторах.
Повернувшись к секретарю ЦК по идеологии С. Н. Имашеву, он, не меняя характерной для него взыскательной тональности, спросил: «Мы правильно расставляем акценты, Саттар Нурмашевич?» «Правильно», – ответил на столь явную и непривычную дерзость республиканский руководитель, не понаслышке знавший главную особенность ведущего актива, для которого интересы дела были всегда выше конъюнктурных соображений.
В целом, какое воспоминание в книге ни прочтешь – всюду конкретные факты и выводы о честности, неподкупности и других замечательных качествах Еркина Нуржановича. В то же время чувствуется недосказанность о завершающем этапе его внезапно оборвавшейся жизни. Я пытался собрать такие материалы, но их скупость и отрывочность не позволяют соединить в единый исследовательский узел его личную драму при распаде без внешней агрессии великой державы.
Как пишет М. Чжен, он не ушел в тишь кабинетного покоя, а вернулся в родной аул, на родную землю, на практике внедрять рыночные отношения. По существу он покинул переобувшийся в прыжке и продолжающий управлять (только теперь уже эрзац-капитализмом для своих) класс номенклатуры. Неужели обиделся за свою невостребованность и невозможность их преодолеть?
Нет, конечно. Как всесторонне образованный, одаренный редким аналитическим умом управленец, он никогда не прибегал к упрощению. Понимал, что просто так страны не распадаются. В одночасье рухнул прежде всего под прикрытием социализма номенклатуризм – строй всеохватывающего дефицита и фантазирования о будущем достатке.
В нем на фоне бесчисленных совещаний, разборов и разносов, уличений и разоблачений, взысканий и запугиваний, внеэкономического принуждения и мобилизаций все сильнее набирали мощь теневая экономика, черные рынки, блат, «доставание», торговля из-под прилавка, перераспределение и спекуляция.
Он лучше других знал, что никакими партиями, идеологиями нельзя изменить природную сущность человека, наполненную на 70 процентов животными инстинктами и остающуюся неизменной вот уже тысячи лет. Каким коварным и жестоким он бегал с дубиной в древности, таким и остается за компьютерным столом, управляя смертоносным оружием.
Зато наш герой умел нивелировать, приглушать человеческие недостатки. Имея в личном багаже незапятнанные честь и совесть и непревзойденный жизненный опыт, Ереке быстро вовлек своих земляков в ассоциацию крестьянских хозяйств.
Он не восстанавливал ту насильственную коллективизацию 30-х годов, которая карательным смерчем прошлась по казахскому народу, уничтожив или изгнав за пределы страны фактически его третью часть. Он возвращал себя и других к истокам подлинного социализма в виде коллективов народных промыслов, артелей, кооперативов и других форм жизнедеятельности большинства человечества, включая казахский народ. Многие века при любом общественном строе без каких-либо теорий и резолюций они успешно создавали продукты, орудия труда, предметы культуры и быта для жизни людей.
Еркин Нуржанович терпеливо обошел все дома, уважительно побеседовал с каждой семьей аула и договорился об их долевом участии в крестьянской ассоциации. Говорят, последнее из собственности люди никогда не отдают, его можно только отобрать силой. В данном случае они отдали свои дома и скот под залог банковского кредита добровольно.
Поверили, во-первых, в непререкаемый авторитет и порядочность своего земляка, а во-вторых, в формулу подлинно коллективной собственности на основе конкретной доли, с правом распределения и получения доходов от совокупной прибыли и свободного выхода из ассоциации со своей долей.
Заметим, он снова пошел на прорыв, против течения жизни – как раз в то время, когда на постсоветском пространстве нарастало господство рентоолигархической экономики и латифундий, давно отринутых человечеством как пережиток феодализма.
Знал, что в периоды гибели государств и даже цивилизаций люди всегда возвращались на землю-кормилицу. Не побоялся рискнуть ради общего дела. И это был большой поступок большого, красивой души и помыслов Человека, подобие которому трудно сыскать.
Вскоре в ауле почувствовались перемены к лучшему: закупалась техника, строились новые дома, школа и другие объекты, все по справедливости получали свою долю от доходов. Разумеется, такому крестьянскому хозяйству было трудно конкурировать с крупными агрохолдингами. Но это был живой пример противостояния наглому ограблению народа и вранью.
А для Еркина Нуржановича – последний высоконравственный подвиг в бессчетных созидательных свершениях для народа, которые, уверен, станут предметом скрупулезных и всесторонних исследований ученых и специалистов. Ереке не в чем упрекнуть, он полностью рассчитался со своим временем и, в отличие от многих из нас, прожил его с неукротимой нацеленностью на опережение.
Искренняя благодарность неутомимому автору книги Александру Владимировичу Татарскому, продолжающему свою беззаветную благотворительную летопись о замечательных земляках, ее редактору – журналисту Даулетжану Ахметжанову, вложившему душу во многие интересные издания.
Так пусть и впредь имя и дела Еркина Ауельбекова послужат процветанию славного, самобытного казахского народа и всех казахстанцев…
Л. Я. ДЯТЧЕНКО,
доктор социологических наук, профессор НИУ БелГУ.
Фото из сети Интернет.
