38 лет минуло с горьких суровых дней декабря. И все чаще мы задумываемся над тем пониманием свободы и справедливости, с которым вышли на площади городов Казахстана рабочие и студенты, бросив гордый вызов казарменной системе страха. Мой собеседник – Еркін Есілбаев, в то время – студент третьего курса ветеринарного факультета Алмаатинского зооветеринарного института, рассказывает об участии в декабрьских событиях.
– С утра 16 декабря 1986 года в аудиториях и коридорах института было оживленно: возбужденные голоса, шум и ропот, молодежные лидеры призывали оставить в этот день занятия и выходить на площадь. Могли ли знать мы в тот момент, что многим из нас сломают судьбы, исключив из комсомола и отняв возможность получить высшее образование? Кстати, летом 1984 года в Кокчетаве была организована выездная приемная комиссия АЗВИ, и сорок парней из северных областей республики, успешно сдав вступительные экзамены, стали студентами столичного вуза.
Итак, 16 декабря 1986-го состоялся самый краткий в истории КазССР Пленум ЦК КП Казахстана, на котором решилась судьба громадной житницы Союза, индустриального Казахстана.
А на второй день мы по своей воле и разумению оказались на площади им. Брежнева, сюда постепенно сходились мирные колонны демонстрантов из КазПИ, ЖенПИ, КазСХИ, АГМИ, КАзГУ, рабочие завода имени Кирова, других промышленных объектов столицы и строек. Мы решили пешком спуститься по проспекту Коммунистическому до станции Алматы-2, затем по Космонавтов поднялись вновь до Сатпаева и свернули на площадь. Нашей целью было разъяснять ситуацию встречным прохожим, собрать как можно больше людей на центральной площади и выразить протест против несправедливого и опрометчивого решения ЦК. По пути мы скупали в киосках свежие номера «Вечерней Алматы», где на первой полосе уже опубликовано решение ЦК КП о назначении Колбина и отставке Кунаева. Но замечал, что на протяжении всего пути нас уже сопровождали милиционеры и люди в штатском.
Вот мы на площади: молодежь, взявшись за руки, с воодушевлением пела песню Шамши Калдаякова «Менің Қазақстаным», спустя время ставшую гимном независимой страны. Повсюду раздавались громкие голоса активистов: «Нам не нужен временщик», «Да здравствует ленинская национальная политика!», «Пусть будет во главе республики свой, не нужен нам чужой!», я слышал, как четко произносили имя нашего земляка Еркина Нуржановича Ауельбекова: «Разве нет у нас своих достойных возглавить КазССР!». И дело было не в отставке казаха Кунаева, с именем которого связан подлинный расцвет социализма в стране, и не в назначении русского Колбина. По сути, для меня он всего лишь солдат партии, назначенец Кремля, исполнитель воли Горбачева, открыто провозгласившего об идеологических полномочиях национальных союзных республик, но на деле позволившего дать пощечину целому народу, посылая в крупнейшую республику временщика, не знавшего специфики экономики Казахстана и особенностей национального самосознания.
Помню, как певица Роза Багланова призывала молодежь разойтись, опасаясь кровавой расправы. Свой голос в защиту казахской молодежи поднял Джубан Молдагалиев. Выступал на площади и Олжас Сулейменов, генеральный прокурор Елемесов, секретарь ЦК Камалиденов…
К вечеру атмосфера раскалилась до предела: на помощь властям прибывали армейские войска, солдаты с дубинками в руках, в шлемах и касках шли напролом на восставших, из пожарных машин брандспойтами обливали нас на морозе. Спешно запирались черенками лопат парадные двери апартаментов, офицеры из правительственной охраны отдавали приказы, уже горели автомобили и обдирались цоколи зданий.
Более всего раздражала толпу провокация: арматурами вооружали рабочие дружины, на нас натравливали овчарок, теснили бронетранспортерами, пинали наших девушек в пах, опрокидывали ударами саперных лопаток парней.
Избежать черных списков оказалось труднее всего: в первую очередь пришлось тяжело тем, кого отвозили в РОВД, кто не смог сбежать из-за ран и переломов из больниц. Помню, как в первые дни после побоища в деканат поодиночке вызывали каждого: на столах лежали огромные фотографии с изображением искаженных от боли и зверств демонстрантов, очевидно, снимали с крыш стоящих близ площади высоток.
Кому-то удавалось и скрыться благодаря тем немногим офицерам и солдатам из окружения, кто сердцем сочувствовал молодым, защищая от побоев спецназовцев. Людей добрых на свете белом не переводится…
Буквально в считанные до нового 1987 года дни наскоро провели зимнюю сессию и нас отправили на каникулы.
В родном мне Баратае находились и те, кто осуждающе порицали меня: как ты мог оказаться на площади среди националистов? Пропаганда хорошо поработала над распространением мифов о глумлении над ребятишками из детсадов, насилии над мирными людьми, бесчинствах якобы хулиганствующих элементов. Но время все расставило по своим местам: слава Всевышнему, сегодня настал тот час, когда нам, участникам декабрьских событий, спасителям национального духа и гордости, открыты двери школьных кабинетов и студенческих аудиторий, читальных залов библиотек, в преддверии Дня Независимости мы сидим в президиумах собраний, посвященных памяти тех, чьей кровью выстлан путь к суверенитету республики.
Мы благодарны бывшему акиму города и области Ермеку Маржикпаеву: несколько лет назад группа «декабристов» обратилась с просьбой об увековечивании памяти дней 16-18 декабря 1986 года, и в областном музее была открыта экспозиция, посвященная урокам Желтоқсана. Верю, что недалек и тот день, когда в нашем Кокшетау появится стела в память о тех событиях.
Как же широки душой толерантные казахи, не выплеснувшие ярость декабря 1986-го в крайний национализм, в котором обвинило великодушный и милосердный наш народ известное постановление ЦК КПСС летом 1987 года. А ведь казахская молодежь ратовала за справедливость власти от низов до верхов, и речь шла о достойном праве народа вершить свою судьбу и историю.
Не должны повторяться в современной истории сценарии стылого Желтоқсана и кровавого Қантара! Слишком тяжелы их уроки, и горько трудное прозрение.
Алия АХЕТОВА,
публицист, заслуженный учитель Казахстана.
Фото предоставлено автором.
