«Времена не выбирают, в них живут и умирают» – это о каждом из нас и в целом о поколении. Слышим – «дети войны», «шестидесятники», поколения «миллениумалы» и «Z»… и сразу понимаем, о ком идет речь.
Но как-то не встречалось определение поколения людей, перешагнувших недавно шестидесятилетний рубеж, достигших возраста, когда можно уйти на заслуженный отдых. Действительно заслуженный, потому что не сломались, когда рушились казавшиеся незыблемыми устои, сумели понять и принять кардинальные перемены, выстояли, выжили, детей на ноги поставили. И сейчас многие не спешат воспользоваться своим правом на отдых. Потому что нужны. Потому что есть силы и потенциал.
Сегодня гость нашей редакции – достойный и яркий представитель этого поколения – председатель постоянной комиссии Акмолинского областного маслихата по вопросам экономики и бюджета Марат Койшибаев.
– Марат Советович, сомневаюсь, что часто встречающееся выражение «лихие девяностые» определяет суть очень непростого периода, выпавшего на долю нашего поколения. Точнее и глубже будет – революционные годы. На штурм, баррикады не ходили, но смена формы собственности, общественного устройства, распад СССР произошли. Что было тем внутренним стержнем, который помог Вам найти свое место в новых реалиях?
– Есть старое, приписываемое сэру Уинстону Черчиллю, изречение: «Кто в молодости не увлекался радикальными идеями, у того нет сердца; кто к старости не стал консерватором, у того нет головы». Существует множество вариаций на эту тему. Одно из них звучит примерно так: «…в 18 лет идти на баррикады естественно, после 40 – глупо».
Перестройку и последующие события я встретил взрослым, сложившимися человеком. 30 лет тогда были возрастом «не мальчика, но мужа». «Родом из СССР» – это о нашем поколении. Стыдиться этого, сожалеть о чем-то не стоит. Счастливое пионерское детство, комсомольская юность – тоже о нас.
Тем более что детство мое прошло в красивейших местах, рабочем поселке с хорошей инфраструктурой Шантобе. Шахтеры всегда были, как тогда говорили, передовым отрядом рабочего класса. Специфика труда такая, что «кто есть кто» видно чуть ли не с первой смены в забое. Рабочую честь и чувство локтя и в детях своих воспитывали.
Занятия спортом были нормой. И так случилось, что именно тренер по боевым искусствам, мастер спорта Александр Семенов определил выбор профессии. Позвонил, когда я уже сдал документы в Целиноградский пединститут на факультет физвоспитания: «Марат, в Ленинградском горном институте сильная команда по дзюдо. Приезжай». Родители переживали, но не запретили. Тем более что еще 12 моих одноклассников тоже решили учиться в этом замечательном городе.
Поступал и учился на общих основаниях, защищал честь города на спортивных площадках. Соревнования тогда проходили в Кишиневе, Минске… Если не половину, то большую часть большой страны мне тогда удалось посмотреть.
Распределение было всесоюзным. Но для меня возвращение в Шантобе было естественным. Другие варианты я не рассматривал, хотя предложения были.
Как положено горному инженеру – на рудник. Горный мастер, заместитель начальника участка. И новый поворот: меня избирают секретарем комитета комсомола поселка. Предложили люди, которых я уважал, голосовали те, с кем росли вместе. Подвести не мог. Именно в это время в Шантобе появились крытый бассейн, танцплощадка, пирс, другие объекты. Часть из них возводилась методом народной стройки, уговаривать никого не приходилось.
Так что могу сказать, что чувство долга, ответственность за семью, людей, поверивших в тебя, благодарность тем, кто учил, поддерживал и есть самый надежный и устойчивый стержень.
В 1990 году меня избрали вторым секретарем Степногорского горкома коммунистический партии. До роспуска КПСС оставался год. Как и до распада Союза…
– Марат Советович, как Вы восприняли тогда эти действительно эпохальные события?
– Я еще раз перефразирую Черчилля: «Те, кто не жалеют о распаде СССР, не имеют сердца, те, кто хочет воссоздать его, не имеют головы».
Переживал очень, но «ломки» не было. Внутренне был готов к переменам, знал, что империи рушатся, понимал неизбежность происходящего. Я же видел, как жили люди в селах, городах, где не было предприятий мощного «Минсредмаша», ощущал, как просыпается национальное самосознание.
Но какой-то радикальной переоценки ценностей – «сжег все, чему поклонялся» – не было.
– В изданной к 30-летию Степногорска книге «Здесь прописаны наши сердца» Вы пишете: «Я противник того, чтобы в связи с изменившейся политической ситуацией выбрасывать из нашей истории партию, комсомол, советы. Здесь работали не «партократы», а толковые, честные и добросовестные люди, искренне верившие в высокие идеи и благородные идеалы». 30 лет спустя Вы не изменили своей позиции?
– Нет, с годами еще больше благодарен людям, построившим, создавшим… Нам у них и сегодня многому надо учиться.
– Давайте вернемся к национальному самосознанию. Детство и школьные годы в интернациональном и абсолютно русскоговорящем Шантобе, студенческие годы – в Ленинграде, работа в Степногорске… Родной язык, чувство этнической принадлежности в таких условиях утрачивали многие.
– Никогда не забывал о том, что я казах. Мама Алтын Байзулловна из древнего и сильного казахского рода, на родном языке говорила великолепно. Она работала учителем начальных классов, издала на казахском две книги. Я лет до пяти-шести говорил только на казахском. Пошел в школу – перешел на русский. Временами казалось, что родной язык забыл намертво. Только в поездках к родственникам понимал, что это не так.
Сейчас в полной мере осознаю, насколько родной язык важен для человека. Все внуки воспитывались в казахском детском саду. Старший внук помимо казахского и русского владеет английским, изучает китайский.
И я не понимаю людей, которые говорят о том, что 30 лет это мало, чтобы овладеть государственным языком. Рискую быть обвиненным в ущемлении чьих-то прав, но требование знания государственного языка, допустим, при поступлении на госслужбу, считаю оправданным.
Язык – основа этнического самосознания. Очень важны религия, культура, уважение традиций. В Степногорске первая казахская школа открывалась, когда я был акимом. Как и мусульманское кладбище. До этого казахи хоронили в Карабулаке, Аксу…
Степногорские культурно-национальные центры «Атамекен», «Мирас» возникли в это же время. Был очень мощный запрос людей. Мы это ощущали.
– Марат Советович, утверждение, вынесенное в название книги о Степногорске «Здесь прописаны наши сердца» и сегодня справедливо в отношении Вас?
– Да. Приезжаю в Шантобе – многое вспоминаю, где-то грущу, где-то улыбаюсь.
Очень многое связывает с Кокшетау, работал здесь в разные годы секретарем областного маслихата, был первым заместителем председателя областного филиала партии «Нур Отан», руководителем областного управления промышленности и предпринимательства, сейчас работаю на выборной должности.
Но Степногорск – это место, где выдыхаешь: «Я дома». Это город, вместе с которым мы пережили самый трудный период в его истории. В 1992 году, когда назначили главой администрации Степногорска, мне было 29 лет. С 1994 по 1999 годы работал акимом.
Мы помним, что это были за годы. Горжусь тем, что город не только выстоял, но и стал краше. И тем, что родилась такая шутка: «В Степногорске самое большое поголовье оленей». Красавцы, что на въезде в город – каслинского литья. На этом челябинском заводе когда-то были изготовлены знаменитые «Кони Клодта», украшающие Аничков мост в Санкт-Петербурге уже без малого два столетия.
Где и как мы добыли своих оленей, пусть будет маленькой тайной. В те годы по пресловутому бартеру приобрести можно было многое. Так у нас и скульптура «Шахтер» у ДК «Горняк», и памятник Л. Гумилеву (с ним связана еще одна интересная история) у горно-технического колледжа, и въездные стелы появились. Молодежи кажется, что так было всегда. Пусть так и будет.
– Тем не менее Вы оставили ответственную, но, наверное, все-таки довольно спокойную должность председателя ОО «Локальный профсоюз «Кәсіп Алтыналмас» и работаете сейчас в Кокшетау….
– Я сделал этот выбор, потому что понимаю, насколько необходимы инициированные Президентом страны реформы. Знаю, что есть силы, опыт, знания, чтобы многое сделать для их реализации. Депутатом областного маслихата я стал в результате прямых выборов по мажоритарной системе. За меня голосовали степногорцы, жители прилегающих поселков. Люди мне верят. И это ко многому обязывает. Буду работать. Так, как я это делал всю свою жизнь.
Беседовала Нина МИТЧИНОВА.
