В нашей области, как в целом в республике, ведется огромная работа по полной реабилитации жертв политических репрессий.
За два года нашей областной комиссией издано пять сборников – книг архивных материалов и воспоминаний тех лет, подготовлены еще несколько. Выпустили несколько фильмов, провели конференции, семинары, побывали в экспедициях.
Эта работа нужна нашему поколению, нашим детям, потомкам жертв этих репрессий. Это память о них, чтобы мы оставались людьми, помнили о тех трагических страницах нашей истории.
Трагедия всего народа
Олжас Сулейменов однажды сказал: «Так пусть же звучит правда! Пусть стоны и слезы невинно погибших, ворвавшись в наши сердца и обретя в душах и в сознании нашем свой отзвук, очистят их. Очистят во имя будущего, в котором не должно быть, не будет повторения!»
Массовые репрессии против всех социальных групп и целых народов стали большой трагедией для народа Казахстана. Сопротивление простых людей разным «экспериментам» и массовым кампаниям большевиков в виде принудительной конфискации имущества, насильственной коллективизации, насаждения «малого Октября» в ауле… вызвало усиление террора со стороны государства, в результате чего было подвергнуто репрессиям большое количество людей.
Существовавшая почти три десятилетия советская система спецпоселений – явление уникальное в мировой истории. Тоталитарный режим «обогатил» исторический опыт принудительных переселений, породив целую систему «мест обязательного поселения», которая получила официальное название «системы спецссылки». На рубеже 1930-1950 гг. ссыльный спецконтингент насчитывал свыше 30 групп. Они назывались «повстанцами», «национали-стами», «агентами-шпионами», «вредителями», «саботажниками», «троцкистами», «бандитами», «басмачами»…
С конца 1940 гг. в центральные органы – ЦК партии, Совет Министров СССР, Президиум Верховного Совета СССР – все чаще стали поступать письма и жалобы от спецпереселенцев на незаконность депортаций репрессированных народов. Так, в мае 1942 года начальник УНКВД по Северо-Казахстанской области в спецзаписке секретарю ЦК КП(б) Казахстана Скворцову докладывал об антисоветских проявлениях немецкого и польского населения, проживающего на территории Северо-Казахстанской области: «поляк К., извращая положение жителей, мобилизованных в рабочие колонны, говорил: «…Призванные в трудовые лагеря помирают от голода как мухи, начальство над ними издевается, больных гонят на работу, и многие умирают прямо на работе, умерших никто не убирает».
19 мая 1944 года начальник управления НКГБ СКО в спецсообщении № 3/10 секретарю ЦК КП(б) Казахстана Скворцову приводил «враждебные высказывания со стороны лиц, высланных из Чечено-Ингушской АССР, проживающих в Мамлютском районе: «…Советское правительство совершенно неправильно решило ликвидировать ЧИ АССР и всех чеченцев и ингушей без разбора отправило на каторгу в Сибирь. Это с их стороны преступно. И если только нам не разрешат вернуться обратно на Кавказ, тогда начнутся вековые средства борьбы нашего народа: «святой кинжал» и месть «кровь за кровь». Если только нам не вернут отнятые у нас при переселении наше имущество и скот, мы будем создавать вооруженные отряды и уйдем в леса, а оружие добыть мы сумеем».
Или другое высказывание проживающего в Петропавловском районе: «Разве советское правительство правильно поступило в отношении нашего народа? Ни за что выгнали нас с родных мест. Это они сделали вопреки своим же законам».
Нами были изучены дела фонда № 9 спецпереселенцев «Коллекция контрольно-наблюдательных дел, направленных на спецпоселение». Только по категории «немцы» насчитывается 36 тыс. дел, часть из них проанализирована и внесена в базу данных. В основном контингент состоит из беспартийных, образование среднее, представляют различные профессии: бухгалтеры, каменщики, продавцы, кузнецы, комбайнеры, литейщик, молотобоец, колбасник, медсестра, печник, пимокат, плотник, сапожник, слесарь, столяр, токарь, штукатур, шофер, – в основном рабочие специалисты.
География по месту рождения, а также местам, откуда спецпоселенцы прибыли в Акмолинскую область, также обширна – Поволжье, Прибалтика, Коми АССР, Крым, Северный Кавказ, Краснодарский край, Ставрополье, Архангельск и др. области. Спецпоселенцы находились в «местах обязательного поселения» под надзором и не могли их покинуть, кроме того, в большинстве дел имеются расписки о том, что гражданам объявлено об освобождении из спецпоселения без права возвращения на место.
Вырывали народы с корнями
В связи с осложнением советско-польских отношений с приграничных районов Украины и Белоруссии начали принудительно эвакуировать польское население.
28 апреля 1936 года под грифом «секретно» СНК СССР было принято постановление «О выселении из УССР и хозяйственном устройстве в Карагандинской области Казахской ССР 15 000 польских и немецких хозяйств».
В результате на Украине был ликвидирован автономный район имени Ю. Мархлевского, образованный в 1925 году под Житомиром. Позже то же самое произошло и с польским районом имени Ф. Дзержинского в Белоруссии. В том же году 10 июня на станцию Тайынша прибыли первые депортированные поляки численностью 2 142 семьи – 10 479 человек, в т. ч. мужчин – 2 762, женщин – 3 054, детей – 4 663 человека. Прибывшие разместились в палатках, бараках и сразу включились в процесс запланированного строительства.
Из воспоминаний поляков: «Все постройки представляли собой землянки, построенные из резаных пластов дерна, крыши утепляли ковыльным сеном, а сверху слой глины. К осени были построены двухкомнатные дома. Каждая семья получала по одной комнате на 18 кв. метров, независимо от количества членов семьи (5-8 человек). Каждая семья строила печь, забивала дыры и строила сарай для зимовки коровы, а в яме зимовали куры. Топили кизяком и собранным в степи камышом. Не все дома успевали просыхать и зимой покрывались изморозью, а весной проседали».
Для расселения поляков было организовано 13 точек близ ферм Жаркуль, Алабота, Кара-Кога, Сауле, Кара-Агаш (бывшие Красноармейский, Чкаловский, Келлеровский районы Кокчетавской области, ныне Тайыншинский район СКО). Переселенческие села впоследствии были переименованы, например, село Калиновка – в колхоз «Червонный пахарь», с. Донецкое – в колхоз «Красная Звезда», с. Зеленый Гай стало колхозом «Звезда коммуны», Ясная Поляна – колхозом им. Куйбышева, Чкалово – в «Ленинский шлях»…
В 1937 году начался новый этап «антипольской» политики. 11 августа 1937 г. был издан приказ НКВД СССР № 00485 и «закрытое» письмо «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной и пораженчески-террористической деятельности польской разведки в СССР». Хотя речь шла о так называемых «польских шпионах», под подозрение попало все польское население.
В последующем прошло несколько волн польской депортации: в 1938, 1939, 1940, 1941 гг. Согласно советско-польскому соглашению от 6 июля 1945 года почти 52 000 поляков возвратились на родину, но на многих это положение не распространялось (бывшие военные, осужденные, лица без документов, депортированные в 1936 году и др.). Согласно переписи 1959 года в Казахстане польская диаспора составляла 53 102 человека.
В целом, можно сказать, что этнические депортациии большевиков на протяжении всего строительства советского государства были неотъемлемой частью борьбы за власть, насаждения социалистической структуры, идеологии. Решения о депортациях, как правило, принимались центральными властями СССР, в основном по инициативе ОГПУ-НКВД-КГБ. Как пишет исследователь Е. Грибанова: «…это ставит депортации вне компетенции и правого поля советского судопроизводства и резко отличает систему спецпоселений от системы ИТЛ и колоний… их отличала установка на вырывание масс людей из устоявшейся и привычной среды обитания и помещение их в новую, непривычную, и, как правило, рискованную для их выживания среду».
После освобождения из немецкого плена военнопленные проходили проверку через сеть фильтрационных лагерей. Часть из них после проверки вернулась по месту жительства и еще долго находилась под контролем местных органов.
Проведенный анализ показал, что по имеющимся материалам военнопленных по Акмолинской области, наибольшее число плененных приходилось на призывников 1918-1923 годов, призванных на первом этапе мобилизации, при этом основной год пленения – 1942.
106-я казахская кавалерийская дивизия, которая была сформирована в Акмолинске, в мае 1942 года была практически полностью уничтожена в боях под Харьковом. Немецкий генерал Клейст по свежим следам писал: «На поле боя везде, насколько хватало глаз, землю покрывали трупы людей и лошадей, и так плотно, что трудно было найти место для проезда легкового автомобиля».
Дивизия погибла из-за плохого командования, слабой организации разведки и нехватки вооружения. К примеру, вот сведения из акта-приемки этой дивизии на месте 15 мая 1942 года специальной комиссией 6-го кавалерийского корпуса: «Численный состав составлял 4 091 человек, вооружены 102 винтовками, 3 100 шашками, 46 минометами калибра 50 мм, 18 минометами при 3 180 конях».
Сегодня на месте сражения установлена мемориальная плита. Эта дивизия сражалась в составе 6-го кавалерийского корпуса. Почти никто не выжил. Шашками против немецких танков! Остатки их попали в фашистский плен и содержались в немецком лагере «Дулага-205». Выжившие прошли через советские лагеря и о своем подвиге и трагедии старались молчать. Документы этой дивизии были спешно уничтожены при окружении. Вот один из примеров из спецархива департамента полиции МВД РК.
Тогда в страшном харьковском котле погибло более 300 тысяч человек, не считая тех, кто пропал без вести. Более 250 тысяч человек оказались в фашистском плену, а выбрались из этой мясорубки около 22 тысяч офицеров и солдат. О героизме и трагедии 106-й кавалерийской дивизии почти нет документальных материалов, в том числе и в Подольском архиве Московской области.
Почему возникали голодные бунты
Объявленная «политика военного коммунизма» легализовала в деревне принудительные хлебозаготовки, вооруженные продотряды изымали у крестьян все запасы хлеба, обрекая людей на голодную смерть, что привело весной и летом 1921 года к массовым крестьянским восстаниям.
К тому же, летом на всю страну обрушивается новое бедствие – страшная засуха, приведшая впоследствии к голоду населения. В Акмолинском областном архиве есть такие донесения властей «… Все усилия населения направлены на выплаты налогов. При этом возникает угроза лишиться окончательно хлебных ресурсов». Безысходность крестьян заключалась в том, что «… за невыплату налогов – ревтрибунал, расстрел, конфискация имущества, в том числе семенного фонда, лишение земельного надела, лишение свободы до 5 лет».
Результат этой компании был следующий: «… почти весь уезд к концу 1921 г. был осужден за неуплату налогов». Обстановка в Кокчетавском уезде, как и по всей Акмолинской губернии, становится напряженной. В Челкарской, Сухотинской, Большеизюмовской волостях появляются группы вооруженных людей, грабивших продотряды. Так называемый «голодный бандитизм» принимает все более угрожающий оборот.
Хотя сопротивление крестьян было везде, но наиболее значимые выступления произошли в Кокчетавском уезде, Щучинске, Атбасаре, Челкаре.
В фонде 25 Президентского архива имеются сведения о бунте, который охватил часть территории нынешного Зерендинского района и Айыртауского региона. Восстание, проходившее под лозунгом «Советы без большевиков», охватило села Казанка, Всеволодовка, Самсоновка, Воскресеновка, Прекрасное и др. Руководили повстанцами Надолин Василий Герасимович и Федин Осип Алексеевич. Трехнедельное выступление крестьян против продовольственной политики большевиков было подавлено частями Красной армии, а зачинщики – всего 9 человек, были приговорены к высшей мере наказания.
Восставшие в Кокчетавском уезде провозгласили себя «Народной армией». По решению тройки ВЧК в марте 1921 года там было расстреляно в общей сложности 232 человека. Среди восставших были зажиточные, бедняки, простые служащие, милиционеры, учителя, священники. Положение в уезде усугублялось еще и тем, что резко увеличился поток переселенцев из голодающих губерний России.
В документах Атбасарского уездного исполкома приводятся факты о незаконных действиях красноармейцев-продотрядовцев: «Они бесчинствуют, изымают хлеб, арестовывают должностных лиц…» Именно в этот период в обиход введено новое понятие «лишенец». На местах были взяты на учет все «бывшие» – дворяне, фабриканты, торговцы, баи, бии, кустари, священники, муллы, содержатели трактиров, кулаки, зажиточные крестьяне…
Учителя школы села Иван-город Келлеровского района А. И. Дубровина обвиняют в создании в школе антисоветской молодежной организации с целью клеветы на партию и Советскую власть.
Конезавод-47, недалеко от села Чаглинка. 1933 год. За вред социалистическому имуществу арестованы работники Персик, Янковский. Как классово чуждые элементы «за сознательное нанесение урона социалистической собственности» в виде падежа скота посажены в тюрьму несколько рабочих Улукульской фермы.
Известное громкое «зерендинское дело» в 1937-1938 годах. Органами НКВД ряд честных коммунистов и активистов Зерендинского района ложно были обвинены в создании националистической контрреволюционно-террористической организации и антисоветской деятельности. Среди них оказались Ильясов Аубакир – председатель Зерендинского районного исполкома, Алдамжаров Мухаметкали – второй секретарь райкома партии, председатели колхозов, учителя, простые колхозники. Всего по сфабрикованному делу были расстреляны 8 человек.
Вместо мечетей и церквей – клубы
Враждебное отношение Советской власти к религии и ее представителям не является случайным, а, как указывает известный религиозный и политический философ Николай Бердяев, «свойственно сущности коммунизма, поскольку он сам претендует на то, чтобы быть религией, господствовать не только в общественной жизни, но и в сознании людей».
Для борьбы с религией были созданы такие организации, как «Союз безбожников», «Құдайсыздар қоғамы», «Союз воинствующих безбожников»… Деятельность религиозных общин была поставлена под жесткий контроль Совета по делам религии при СНК СССР, аналогичные комитеты существовали и при СНК Каз. ССР и его подразделения по областям Казахстана.
В 1940 годы работал специальный Уполномоченный Совета по делам религиозных культов при СНК по Акмолинской области Джазыкбаев. На союзном и республиканском уровнях были разработаны специальные инструкции по ограничению и контролю религиозных общин.
В 1926 году была закрыта Кокшетауская городская мечеть, основанная известным теологом Науаном Хазретом (Наурызбай Талас ұлы). Впоследствии его потомки, дети были подвергнуты гонениям со стороны Советской власти. В 1989 году по просьбе мусульманской общественности мечеть была восстановлена.
Почти все христианские церкви и мусульманские мечети полностью были закрыты в 1926-1947 гг. Жители с. Карсак Зерендинского района были наказаны за то, что 30 декабря 1935 года принимали участие в церемонии Тарауык намаз.
Исключены из колхоза за религиозные взгляды и критику колхозного строя жители с. Красиловка Волков, Вролховский, Гузов. Неизвестна судьба кажы, выходцев из Айыртауского района Абушахмана Букаева, Сыздыка Койлыбаева, которых сотрудники ОГПУ арестовали и увезли в неизвестном направлении.
На прииске Степняк в 1937 году выявлена нелегальная религиозная община из бывших мулл и баев.
В специальном архиве имеется дело по обвинению мухтасиба Акмолинского района муллы Мирвалиева Темиргали по статье 58-6: создание «мусульманским духовенством и классово-враждебными элементами националистической организации с целью свержения Советской власти и создание буржуазного государства с объединением всех тюркских народностей на территории Карагандинской и Северо-Казахстанской областей в 1933-1937 годах». Из 15 обвиняемых шестеро расстреляны, 9 человек приговорены к различным срокам.
Заседанием Тройки УНКВД Северо-Казахстанской области от 14 августа 1937 года по обвинению в создании контрреволюционной организации из числа бывших кулаков и духовенства Кокшетауской, Викторовской, Михайловской общин на территории Кокшетауского, Молотовского и Зерендинского районов были расстреляны 15 человек по статье «Антисоветская агитация и распространение слухов о войне с Германией и Японией, восхваление капиталистического строя».
Судьба военнопленных
В тоталитарное сталинское время все советские люди боялись обвинений по 58 статье Уголовного кодекса РСФСР.
Она была принята большевиками в 1927 году и функционировала до 1961 года. Согласно исследованиям, только в годы «большого террора» 1937-1938 гг. в Казахстане было осуждено свыше 45 тыс. человек, а всего с 20-х по 60-е годы прошлого века по Советскому Союзу – около четырех миллионов человек.
Ко многим военнопленным, которые в годы Второй мировой войны побывали в плену в фашистской Германии и других европейских странах, была применена 58 статья.
Тема военнопленных-казахстанцев актуализировалась на фоне работы Государственной комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий и сегодня приобретает международный характер.
В России вообще считают, что никакой реабилитации «пособники врага» не заслуживают. По-разному трактуют эти события на Украине, в прибалтийских республиках. Скажем, в Узбекистане басмаческое движение стало пересматриваться историками, происходят процессы реабилитации их в рамках оценки советских репрессий. Басмачество оценивается как «движение сопротивления или движение за независимость».
На сегодняшний день в обществе существуют различные мнения относительно реабилитации, скажем, солдат Туркестанского легиона. Взгляды на эту тему неоднозначные. Есть сторонники полного оправдания всех побывавших в плену, есть взгляд взвешенного, научного подхода к этому вопросу, с учетом всех обстоятельств. Вопрос, конечно, непростой.
На мой взгляд, надо попытаться найти ответы на многие вопросы, а именно: что на самом деле побуждало военнопленных вступать в Туркестанский легион, степень участия в боевых действиях против партизан, советских людей, Красной армии, сколько солдат благодаря легиону выжило в концлагерях, а затем сумело перейти на сторону Красной армии, каково мнение самих ветеранов войны, экспертов на эту тему, доступны ли нам все архивные мате-риалы, в том числе зарубежные военные архивы, каковы взгляды ученых на эту проблему с точки зрения сегодняшней позиции, все ли пленные были добровольцами, какова вина руководства страны и командования, какова была боеготовность Красной армии в первые годы войны, если миллионы красноармейцев, оказавшись без оружия и боеприпасов в окружении, попадали в плен.
Надо учитывать и то, что Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию о военнопленных, соответственно, советские военнопленные находились в худших условиях, чем военнопленные стран, подписавших ранее этот документ. Они не получали медицинской помощи, писем и посылок, соответственно, полноценного питания, терпели пытки и издевательства.
Многие военнопленные вынуждены были из-за нечеловеческих условий в концлагерях перейти на службу к немцам. Много фактов, когда пленные при первой же возможности переходили на сторону союзников, партизан, сражались против фашистов, имеют награды. Есть памятники героям, бывшим военнопленным, в европейских городах – в знак благодарности в борьбе против фашизма. В целом вопрос требует тщательного изучения и глубокой аналитики. Казахстанские эксперты предлагают реабилитировать военнопленных, попавших в ряды подразделения противника недобровольно, а не реабилитацию виновных в пособничестве и предательстве.
Теперь что касается судьбы наших земляков. Согласно данным Книги памяти архивных материалов, общее количество мобилизованных в ряды Красной армии из Акмолинской области – 69 880 человек, из них без вести пропали и погибли в 1939-1945 гг. – 33 950, побывали в плену, по имеющимся сведениям, более 4 000, многие погибли в плену, пропали без вести, служили в различных немецких частях, осужден 91 человек. Общее количество нереабилитированных в данное время составляет 367 лиц, на них имеются 429 единиц хранения или уголовных дел. Но мы находим новые данные в закрытых архивах, эти данные не последние.
Мы будем продолжать работу, потому что без осмысления своего прошлого, даже самых тяжелых страниц своей истории, мы не можем смотреть в будущее.
Аманбай СЕЙТКАСЫМОВ,
координатор комиссии по полной реабилитации
жертв политических репрессий по Акмолинской области, ученый-историк.
