Гость нашей редакции – человек, удостоившийся чести надеть судейскую мантию в 27 лет. И вот уже 18 лет председатель Кокшетауского городского суда Ринат Шакуанов является одним из достойных представителей третьей ветви власти.
Сегодня стать судьей сложнее…
Судьей я стал в 2003 году. К этому времени недолго поработал инженером по первой своей специальности, высшее юридическое образование получал без отрыва от производства. В 2000 году пришел в судебную систему. Поначалу – судебным приставом, чуть позже – главным специалистом областного суда. К моменту получения диплома необходимые для кандидата в судьи два года стажа работы по юридической специальности у меня уже были. Сдал квалификационный экзамен на должность судьи, затем – устный экзамен. Работая в областном суде, вечерами стажировался в городском. Прошел конкурсный отбор, был назначен судьей.
Рассказываю об этом, чтобы было понятнее, насколько сейчас сложнее. Первый этап – психотест, полиграф. Далее – теоретический экзамен на знание законов. Кейсовые задачи – проблемные ситуации, которым ты как судья должен найти верное решение. Эссе написать. Стажировка теперь – годичная. При этом где-либо работать нельзя. И только потом – допуск к конкурсу.
Отсев огромный, из не менее 100 претендентов до конкурса доходят несколько человек. Считаю, что такое ужесточение требований оправдано. Надо установить барьер для случайных людей. И этот барьер надо укреплять постоянно, потому что всегда и везде найдутся желающие отыскать (или пробить) в нем брешь.
Исходя из своего опыта, думаю, что целесообразно доверить кандидату в судьи во время стажировки принимать самостоятельные решения, формулировать судебные акты. Чтобы нес ответственность и понял, не ошибся ли он. Есть немало примеров: человек после назначения работает год-два и уходит, просто физически не выдерживает.
Правильным считаю и то, что возрастной ценз подняли до 30 лет. Признаюсь, что сейчас, вспоминая себя – 27-летнего судью – думаю, что-то сделал бы по другому.
О независимости суда
К сожалению, вынужден сказать, что быть независимым стало гораздо сложнее. И я сейчас не «позвоночное» право имею ввиду, не давление со стороны представителей других ветвей власти. Давление исходит от социальных сетей.
Мы – все активные пользователи как минимум Фейсбука. Чаще – «добровольно – принудительно». Это правильно, конечно. Надо знать, о чем пишут, что обсуждают, вмешаться вовремя, что-то разъяснить, что-то опроверг-нуть.
Но часто мы бессильны, нас не хотят слышать. У массового пользователя социальных сетей (никого не хочу обидеть, но высокообразованных людей там немного) судья не просто не прав, а не прав заведомо. А уж если задержанный носит известную фамилию, то еще до начала суда: «Судью купили».
Как только какое-то дело возбудили, сразу же идет публикация. Причем с указанием личных данных, а часто и фотографии. Где презумпция невиновности?
Сейчас лента новостей в Instagram пестрит сообщениями сторон судебного процесса по ДТП в районе г. Макинска. Сначала потерпевшая сторона подозревала всех и вся в ангажированности из-за того, что избранная поначалу мера пресечения – 10 дней. Но так положено до предъявления обвинения. Несколько дней назад пошли публикации другой стороны: «Мы ехали на допустимой скорости. Машина потерпевших стояла на проезжей части…». И опять – намеки на ангажированность суда.
Чем большую огласку приобретает какой-либо резонансный случай, тем сложнее судье принять решение. Оно, конечно, будет законным, но есть же еще такое понятие «руководствуясь внутренним убеждением». Нужно иметь очень крепкий внутренний стержень, быть нравственно зрелым человеком…
Что делать? Стараться стать таковым. Но в любом случае надо на законодательном уровне защитить судью от возможности давления. Против законопроекта о мерах по скандализации правосудия выступают многие. В том числе и юристы. Но думаю, что он нужен.
Это проблема общая. Помните, в соседней России перед зданием суда специально обученные люди встречали присяжных заседателей плакатами «Не виновен»… В США присяжным заседателям на время их участия в судебном процессе запрещено не только просматривать соцсети, но и другие СМИ, вплоть до телепередач.
Понять, соблюдать норму Конституции «лицо считается невиновным в совершении преступления, пока его виновность не будет признана вступившим в законную силу приговором суда» – это признак зрелой правовой культуры. Ее воспитывать надо.
Кто медиации мешает
Верховный суд проделал огромную работу, чтобы судебная система работала эффективнее. Сейчас в Кокшетау есть суды: ювенальный, административный, экономический, следственный… Это – специализация, а значит – более высокий уровень профессионализма. Огромная часть дел, в которых достаточно исполнительной подписи, ушла к нотариусам. Благодаря этим и другим мерам нормативы Верховного суда по количеству рассматриваемых одним судьей дел мы выдерживаем. А значит, имеем больше времени, чтобы вникнуть в мельчайшие обстоятельства.
После принятия Закона РК «О медиации» какая-то часть дел до нас просто не доходит. Люди примиряются. Даже в том случае, если одна из сторон заключенное медитативное соглашение нарушит, судьям уже не приходится рассматривать его по существу.
Дел, разрешенных в порядке медиации, могло быть гораздо больше, если бы не ее противники. Ответ на вопрос «Кто?» вытекает из классического «Кому это выгодно…».
Пример из моей практики. На мужчину набросилась собака, откусила фалангу пальца. Владельца установили, привлекли к ответственности. Во время заседания предлагаю им примириться: «Вы же соседи…». Пострадавший соглашается: «Пусть хотя бы 100 000 тенге мне заплатит: лечение, моральный вред».
Представитель ответчика – адвокат, услуги которого явно больше этой суммы стоят, категорически против. В итоге – с ответчика взыскали сумму, в разы превышающую ту, на которую был согласен потерпевший.
Так что ответ очевиден. Адвокатам, представителям сторон медиативные соглашения не выгодны. Что делать? Опять же: повышать правовую культуру, думать, просчитывать последствия. Ведь медиация не только судьям облегчает работу, но и помогает людям сохранять отношения.
Отмена судебных решений и авторитет судебной власти
Отмена или изменение судебного акта апелляционной инстанцией массового характера не носят, но они неизбежны, это такие рабочие моменты. Вынесенные мной решения редко, но изменяли. Причина: неправильная оценка круга обстоятельств, иная оценка доказательств… К примеру, Верховный суд посчитал, что вынося решение по делу о хищении ГСМ, неправильно подсчитана сумма ущерба.
По поводу квалификации преступления – тоже «два юриста – три мнения». К примеру, очень тонкая грань между разбоем и грабежом. Вытащил кошелек из кармана спящего – кража, если тот в последний момент проснулся и сказал: «Что ты делаешь?» – грабеж. Очень сложно разобраться в экономических уголовных правонарушениях. В таких делах бывает по 50-70 томов.
Конечно, судья должен стремиться к тому, чтобы изменений, а тем более отмен его решений было меньше. Но хорошо, что люди знают, что есть инстанция контролирующая, где ошибку, на которую имеет право каждый, исправят. Подчеркиваю, я сейчас не говорю о случаях, когда судья намеренно «из черного делает белое». Или утром судебное заседание ведет, а вечером чай пьет с одной из сторон. В этих исключительных случаях уже иные меры применяются. Есть Комиссия по качеству правосудия при Верховном Суде РК, Комиссия по судейской этике филиала Союза судей РК. Думается, их решения надо чаще огласке предавать. Чтобы люди знали: «неприкасаемых» в принципе нет. В том числе и судей.
Судебный акт должен быть понятен. Написан таким языком, чтобы любой человек, независимо от уровня образования, смог осознать, почему судья принял именно такое решение. Убежден, что это – главное условие роста авторитета конкретного судьи, а значит – судебной системы в целом.
Ну, что умалчивать, будущие судьи учатся в наших школах и вузах, качество образования в которых сегодня оставляет желать лучшего. Отсюда – проблемы. Особенно у молодых судей. Но мы над этим работаем.
