НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ
Подходящее дерево искали долго. Витька предлагал сосну, а Толик настаивал на березе: ее легче будет обстругать, и по весу она тяжелее. До лесного массива они добрались на 26-м автобусе, что ходит к Зерендинским дачам, а там — рукой подать. Раньше, рассказывал дедушка Толику, вокруг города Кокчетава (нынешнее название Кокшетау) росла настоящая лесная чаща, а во время войны ее почти всю вырубили на потребности фронта и для личных нужд. Потом горожане восстанавливали погибшие насаждения, выходили на субботники, сажали саженцы берез и сосен. И теперь здесь растет большой массив смешанного леса. Они часто с родителями выезжают сюда по весне, чтобы набрать лечебных почек, покушать на природе и просто подышать свежим воздухом. Толик очень любил такие семейные вылазки, потому что отец давал порулить на машине, а мама всегда заразительно смеялась, когда они с сестренкой Лидой бегали за бабочками.
— Смотри, Толян, наша мама совсем, как девчонка, — говорил отец. И тоже улыбался.
Мальчишка уплетал за обе щеки еще горячие пирожки и запивал лимонадом. Ему до бабочек не было дела, он больше интересовался муравьями. Учительница по биологии рассказывала, что это очень интересные насекомые, у них есть свой правитель, свое войско, свои рабы, охранная армия. Дисциплина здесь очень жесткая, все работают не покладая рук, вернее, ног, таскают в свой муравейник строительный материал и еду, запасаясь на всю зиму. Даже есть свое кладбище, куда они относят старых умерших муравьев и погибших при исполнении задания. Ну все, как у людей, даже есть свои тунеядцы. Не хотят работать на общее благо, прохлаждаются по лесным дорожкам, пьют березовый сок, слизывают росу с листьев и живут себе припеваючи. Толик всегда находил на привале высокую кучу и старался определить таких муравьев по поведению.
— Наверное, вот этот, жирный какой-то, неподвижный. Смотри, как остальные бегают, а этот сидит на месте. Как ты думаешь, пап, этот похож на бездельника? — спрашивал подросток.
— Нет, это, по-видимому, сторож, наблюдает за остальными, чтобы не сачковали.
Отца эти насекомые не интересовали, он был человеком простым и больше заботился о нуждах семьи: купить Толяну новую куртку, а его сестренке Лидке обувку к осени, большая уже, в детском отделе не подберешь.
Но парень не отставал:« А как они наказывают своих тунеядцев?»
— Убивают, наверное, видишь, сколько у них деревянных палок.
Отец смеялся и переводил разговор на что-нибудь другое.
Толик сходил в библиотеку и попросил найти книгу про муравьев. Вычитал, что с тунеядцами эти насекомые не борются, это зло неизбежно в их мире, и воспитанию они не поддаются.
Вот и сейчас они с Витькой наткнулись на высокую кучу из прутиков и лесных листьев. Она казалась необитаемой. Но стоило Витьке чуть-чуть копнуть мягкую землю, как обитатели тут же стали ее загребать, выравнивать ямку. К зиме их домик должен выглядеть безукоризненно. Толик рассказывал другу все, что знал про этих насекомых, а тот только кивал и все присматривался к деревьям: они приехали сюда не муравьев рассматривать, а выбирать палку, чтобы из нее сделать биту.
В бейсбол мальчишки, конечно, не играли, но об ударной силе этого рукотворного изделия знали, по телеку часто показывают.
Вот, кажется, и нашли что-то подходящее: у основания палка была тонкая, а конец был похож на кувалду.
Мастерили они свое изделие в подвале. Здесь было сухо и тепло. Строгали по очереди, потому что каждый хотел внести в дело свою лепту. О том, где применят биту, не говорили, каждый знал, что это орудие предназначалось для мести. Вынашивалась идея долгих три года.
Когда Витек и Толик учились еще в шестом классе, к ним поступил новичок — Степан. Он был здоровым, рыжим, наглым, и приехал учиться в их школу из столицы, имея пересидку в двух классах, так что по годам был старше друзей на целых два года. Жил у бабушки.
Почему он выбрал их, они не поняли. Просто на каждой большой перемене подходил к ним, ехидно улыбался и протягивал свою грязную руку: «Ну-ка, пацаны, выворачивайте карманы». Возражать было бесполезно, за отказ Степан наказывал нещадно — бил сначала по лицу, а потом валил на пол и добивал пинками. Аппетиты у рыжего верзилы росли с каждым днем: двухсот тенге, что давали родители на мелкие расходы, ему стало не хватать, он отобрал у мальчишек телефоны, часы и даже приглянувшийся ремень с Витькиных брюк.
— Завтра принесете по «штуке», иначе вы меня знаете… Многозначительно улыбнувшись, он наглым образом вилял задом и уходил.
Витьке удалось как-то стащить у матери злополучную тысячу, а Толику пришлось сказать, что в школе собирают деньги на подписку.
Кошмар продолжался целый год. Степан наглел, а друзья по несчастью никому не говорили о школьном рэкете. На занятия идти не хотелось, врать родителям становилось стыдно, побои тщательно скрывались. На переменах мальчишки из класса не выходили, но по дороге домой картина повторялась: Степан караулил их то у подъезда, то на тротуаре, то на лавочке у дома.
Но вскоре кошмар кончился: Степан уехал в столицу к родителям. Прошло два года. О рыжем напоминала только бабушка. Они вместе ходили в магазин, что расположился в пристройке к их дому. У нее были редкие яркие волосы, спрятанные под вязаную шапочку, и цепкий взгляд.
— Радость-то какая, — поделилась как-то у прилавка бабуля, обращаясь к Витьку. — Степочка приезжает доучиваться в вашу школу, там в столице такие требования, что он нагрузки не выдерживает. Вы ведь с ним, кажется, дружили? — и, уцепившись за куртку подростка, она заглянула ему в глаза, ожидая увидеть в них радость от новости.
Витька примчался к Толяну быстро, запыхавшись, рассказал о приезде Степана.
За два года мальчишки выросли, возмужали и, как им казалось, смогут теперь возражать рыжему верзиле. Но как они заблуждались!
Утром оба дружно двигались в сторону школы. Настроение — хуже некуда. У входа стоял настоящий громила, ставший за эти два года еще больше, еще отвратительнее, еще страшнее.
— Ага, вот из ларца два веселых молодца! — приветствовал он друзей. — Условия — прежние, наказания — изящнее. За непослушание — укольчик с наркотой, никакой доктор не поможет! — и он торжествующе протянул руку.
Отдав все до копейки, друзья молча переглянулись и подумали об одном и том же: Степана надо просто уничтожить. Стереть с лица земли, закопать, подвесить, утопить, сжечь. А пепел развеять по ветру.
Вот и поехали в лес, чтобы выбрать орудие для мести.
Бита получилась на славу, увесистая, тяжелая, гладко выструганная и ошкуренная наждачной бумагой.
Она потом будет фигурировать в уголовном деле, на следственном эксперименте, на фотографиях и в документах. Мальчишки пришли в милицию сами, рассказали все сначала родителям, а потом следователю и прокурору. Выглядели они спокойными: кошмар закончился. Родители пребывают в шоке: почему нам не рассказали, почему учителя ничего не знали, почему одноклассники молчали? Этих «почему» было много и у правоохранительных органов. Наверняка, вопрос этот будет не раз звучать и на суде, куда направлено дело подростков.
Любовь ФОМИЧ.
Иллюстративное фото.
