Вдохновение
Латинское изречение гласит: «Благо народа — высший закон». Благу своего народа посвятили жизни, свою деятельность многие сыны казахского народа. И один из них — Жумабек Ташенов, внесший своим мужественным поступком бесценный вклад в сохранение территориальной целостности республики, а значит, в социально-экономическое и культурное развитие страны. Имя этого человека особенно значимо для казахстанцев и, конечно же, личностью земляка Жумабека Ташенова по праву гордятся акмолинцы.
Его жизнь, деятельность — это для поколения подрастающего образец того, как нужно служить своему Отечеству. Сегодня, уважаемые читатели, мы предлагаем вашему вниманию поэму акына-импровизатора, драматурга, жыршы, манасчи, писателя, автора более 40 книг, нашего выдающегося земляка Баянгали Алимжанова «Звезда Ташенова». С казахского языка произведение перевел известный поэт, прозаик, драматург, переводчик, заслуженный деятель культуры Казахстана Орынбай Жанайдаров.
Баянгали АЛИМЖАНОВ.
Белый буран, зима крепка, плотен снег,
Сверкает север, как золото, но упрямо
Лед растопит дыханьем степной человек,
Степные парни умом глубоки, их души, как пламя.
Если в историю заглянуть подальше, за экран,
Ради земли родной погибли сотни сынов,
Сыны Алаша шли против врагов, крича уран*,
Против джунгарских сверкающих жарких клинков.
Стали народом, стали страной, сражались крепко
Против жандармов, их обмана, клялись родной степью,
Красной кровью окрасилась земля наших предков,
Врагов было много, надвигались они плотною цепью.
Гремели пушки, ядра швыряя, словно мячи,
Перетряхивались эпохи до самых корней и основ.
Защитили родную землю сабли-мечи,
Тысячи благодарностей духам дедов!
В те далекие времена несвободы,
Не находя защиты и помощи у белых царей,
От чиновников в орденах страдали народы,
Те брали богатства и не стеснялись роли своей.
Районы и области им дань платили безусловно,
Кто больше платил, те становились всех первей.
Терпели от пришлых самодурство и беззаконие,
Кому не лень, те хозяйничали на просторах степей.
И вновь наступили тяжелые дни беспокойные
От власти советской, от несговорчивых красных вождей.
Они хотели карандашом степь расчертить,
Чтобы ножницами отрезать части земли твоей.
Слава о них гремела за километр, за версту,
Они были вперед беспокойно устремлены.
В год лошади началось освоение целины.
В тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году,
Там, где носились вольные волшебные скакуны,
Гусеницы тракторов рвали грунт на ходу.
Великий труд, великие эпохи поэмы
Объединили советский народ судьбой одной.
С другой стороны – большая беда, такое время,
Что в землю втоптали гордость и честь, и историю той целиной.
Бульдозеры сносили святые могилы,
Разравнивали древние кладбища и мавзолеи,
Религию предков и язык твой родной и милый
За колючей проволокой спрятали, не лелея…
Когда железный лемех взрезал земляной грунт,
Из сердец казахов лилась кровь, никто не заметил….
Когда-нибудь заживут раны души,
Пусть выдержит сердце, спрятав под грудь…
Во имя истинной дружбы делалось все это…
В огромной степи перевернули черную землю,
Стала Целина называться – Целинный край,
Железом взрезали древние корни не медля,
Готовы сожрать миллиардный золотой каравай!
Тогда и задумали пять областей нашего Севера,
Пять областей казахских отдать России…
Какой народ, молча, стерпел бы, веря — не веря,
Кто, кроме казахов, мог, молча, стерпеть такое насилие?
У сильного — власть, благослови терпение наше,
Томится народ на железной советской цепи.
Эти области прекрасны, как сливки в чаше,
Третья часть всей нашей огромной степи!
Советским Союзом руководил старший в народе,
Сверкала лысина Хрущева гениально.
Он позвал в Москву казахов, на совещание вроде,
Конечно, не для угощенья, а специально.
В то время Ташенов был у нас Предсовмина,
Его Хрущев приветствовал, похлопав в спину:
«Нам ли что-то делить, мы же братья, у нас все едино,
Земля – одна, вода одна, все как по чину».
Власть секретаря распространялась на народы…
«Плуг взрывает устаревшие степные породы.
Серпом золотым мы соберем плоды и зерна природы,
Я вам предлагаю присоединить Север – Целинный край,
К России, что совсем объединить наши народы.
Вот только ваше постановление мы все ждем,
Вынужден будет подчиниться сам Кунаев,
Вопрос решенный, ваша подпись сегодняшним днем…
Все по закону, занести на бумагу мы желаем!»
Был Жумабек с Никитой в больших друзьях,
Много дел интересных могли бы сделать вдвоем…
На многих праздниках от души веселился этот казах,
Много шуток, тостов прошумело за общим столом.
Много раз они обнимались грудь в грудь,
Задания центра исполнялись без колебаний.
Но у этих слов совсем иная возникает суть,
Черное небо нависло на плечи – час испытаний…
«Кремль – дворец, подпирающий небеса в зените,
Я много раз заданья ваши исполнял лично сам.
Вы – руководитель, ваше слово – закон, но извините,
Как я могу родную землю делить по частям…
Я настроение вам испорчу, я тоже устал,
И справедливость в ваших словах не виднеется…
Всегда единая Республика Казахстан,
Ни земля, ни вода у нее не делится!»
«Не слушается меня этот узкоглазый казах», —
Хрущев покраснел, разгневался, хотел уже в крик…
Но Ташенов не отступил от того, что уже сказал,
Он стал батыром – дух Алпамыса и Кобланды
вселился в него в тот трудный миг.
И все же Хрущев разразился громким криком,
Качнувшим башни Кремля громом великим!
«Вся эта земля принадлежит Эс-эс-эс-эру,
Что бы было с вами без нашего Эс-эс-эс-эра!
Если не выполнишь сказанного, я тебя к примеру,
Всего лишу, стану врагом твоим, дам высшую меру!
Закую в наручники, в кандалы, спрячу в тюрьму,
Плешь пробью на голове, я тебя пройму!»
И Хрущев ударил по столу, как бывало,
Окруженье его в сильном страхе молчало.
«Охни» иль «ахни», тут же тебя, как ни бывало…
Молчи и мечтай, чтоб гроза миновала.
И молчали члены ЦК, словно онемелые,
А уши Хрущева в гневе были белые-белые…
И тут Жумабек, как тигр, рявкнул в голос,
Сжав кулаки, едва сдержав кулаки свои смелые:
«Можешь меня разрубить на части, сварить живьем,
Брось на огонь, изжарь меня, испытай огнем,
Кости мои раздроби, пепел развей,
Не подчинюсь самодурству твоему, воле твоей,
Земли казахской я не отдам ни кусочка,
Пусть и не снится такое тебе, не снится!.. И точка!»
Хрущеву до этого никто и никогда не возражал,
Лицом к лицу не противостоял, не протестовал,
И головы, осуждая, не качался овал,
Так что ответ, что Жумабек вдруг прокричал,
Словно камчой резанул Никиту, такой, значит, скандал.
«Это что же за такие дела, откуда?»
Зубы стальные сцепил генсек покуда,
Кулаки огромные, в ООН трибуну крушили еще…
Вот и показал нрав крутой свой Хрущев,
Его товарищи лишь покачали головами,
«Правильно говоришь…» – они прошептали,
Как возразить?… Тут же лишишься всего,
Шума б не было, успокоить надо его…
Шумел, гремел во всю красный, от злости, красный секретарь,
Очень хотел, чтоб все было как когда-то, встарь,
Казалось, молнии сверкали, словно сабли,
Готовы головы снести, еще не ослабли…
«Ты пострадаешь очень сильно, поймешь свою ошибку,
Многие теперь не узнают тебя, не подадут руки,
Бросим тебя вниз, как швыряли грамотных слишком,
Я тебе теперь лишь присниться могу, вот какие вы, казахи…
Что мне твои слова, ты же кукла тупая,
Я сам издам указ из Москвы, тебя и не вспоминая!»
Когда гневался сильно Хрущев,
Атлантика замирала в страхе,
Полпланеты помнили гнев его слов,
То ли вихрь он, то ли джин, однако.
Группа самых-самых к нему близких
Замерла, исхода ждут,
Страх – велит стоять им низко,
И не до восторгов тут.
Будто стрелы в грудь казаха
Врезались: «Будь же потише…», —
Будто шепчет голос страха:
«Голову склони пониже!»
Если б подчинился, тут же
Без шумов и без скандала,
Как пример великих мужеств,
На груди б звезда сияла…
Зашумела б пропаганда
О тебе, великой личности,
Вознесли бы тебя, гада,
До небес без всяких излишеств.
Ради земли своей родной,
В сраженье вышел Жумабек,
Один ради страны степной,
Батыр бесстрашный Жумабек!
«Я ведь сын казаха, дитя родной степи,
Мой глас услышат четыре океана, весь мир,
Я на вас подам в Гаагский международный суд,
Что вы хотите проглотить нашу землю, вампир,
По частям, как колонию свою,
И будет вам пир!
Наделил бог казахов землею щедро,
Теперь не подчинимся ни угрозам, ни громам,
В ваших глотках застрянет землица, как цедра,
Камнем в горле встанет глыбой огромной!»
Так Хрущев обиделся на Ташенова,
Но чего ж обижаться, времена уж менялись…
Подготовлено было все вплоть до решения,
Жумабек мог добро дать, тогда б и обнялись…
И тогда пять больших областей казахских
Оказались бы в подчиненье у великой России,
Не смогли подчинить их оружием царским,
Одной подписью все б решилось всесильной…
Так Хрущев не смог отнять у казахов их области,
Жумабека он костерил, обвинял в разной подлости,
Стал преследовать, гнать, снял его с доброй должности,
Хотел так изломать судьбу, сравнять с плоскостью…
И когда сгустились над ним темные тучи,
Ни один казах не вступился, не заступился,
Тот, кто бегал за ним в дни, когда был могучим,
Теперь злобно шептали: «Вот тебе, оступился…»
Не сломался батыр Жумабек, и не сгинул,
В жизни также участвовал, как и прежде,
Кошки, что под печкой грелись, подмигивая,
Не поймут жизни тигра, сомкнувшего вежды…
И всю жизнь придавали силы ему
Мечты о свободе Алаша, о великой надежде…
Нам досталась история древняя-древняя,
Много разных легенд, великих преданий.
На суде у великого мудрого времени
Выясняется, кто есть кто в года испытаний.
И Ташенова подвиг стоит особняком,
Он – огонь нашей гордости, нашей чести пламя.
Он – один вышел биться с могучим секретарем,
Он – один нашу землю спас для нас с вами…
Если б он, Жумабек, думал лишь о себе,
Мы б, казахи, попали б в великое бедствие,
И лишились бы мощных, как море, степей,
Гор, лесов, озер, рек, кочевий, естественно…
Кокшетау, Бурабай, Акмола-Астана,
Кызылжар, Павлодар, Кустанай
Стали б чьей-то землею, и наша страна
Оказался бы без Астаны – Байтерека Целинный край.
Лишь судьба приводит к великому подвигу,
Ради Родины жизнь отдать – счастье батыра.
Он пополнил историю, она его помнит,
Этот подвиг высок, он известен всему миру,
Был солдатом партии авторитетным,
Его сердце ради казахов стучало в свой ритм.
Ташенов – одна из звезд нынче очень великих,
Ярко в небе свободы горит!
*Уран (каз.) – призыв, клич, девиз.
Перевел с казахского Орынбай ЖАНАЙДАРОВ.
