Из зала суда
48 лет. Образование высшее. Замужем, двое детей, младшему из которых 15 мая исполнилось 12 лет. Ранее не судима. Жила с семьей в отдельной квартире в центре Кокшетау. Работала главным бухгалтером ГККП «Центр первичной медико-санитарной помощи» при управлении здравоохранения Акмолинской области…
Кажется, вполне обычная биография среднестатистической казахстанки средних лет. Но как же легко Т., приближаясь к своему 50-летию, стала осужденной за свершение «коррупционного преступления против собственности, при следующих обстоятельствах…».
Само наличие этих «обстоятельств» и то, как долго преступница ими пользовалась, вызывает множество вопросов к государственному органу, обязанному контролировать использование их по назначению.
А сами обстоятельства, сделавшие преступление возможным, таковы. 6 марта 2019 года около 11:00 часов, Т., находясь на своем рабочем месте, сформировала в системе дистанционного банковского обслуживания «Сбербанк Бизнес Онлайн» электронные платежные поручения, подписала их ЭЦП главного врача, о чем ему не сообщила, и без проблем перечислила в АО «АТФ Банк» 187 965 тенге. На основании другого платежного поручения — в АО «Народный Банк» — 187905 тенге. Деньги ушли не на больничные нужды, а на на счета ее супруга.
Если бы эта финансовая махинация была обнаружена незамедлительно, то и до суда дело могло не дойти: остановили, деньги возместила, уволили… Но, увы, после «успешной операции» дама вошла во вкус. Чтобы придать хоть какое-то обоснование этим и последующим перечислениям, отыскала в системе дистанционного банковского обслуживания «Сбербанк Бизнес Онлайн» архивные сведения о поставщиках и платежных операциях. В графе «Контрагент/поставщик» указала наименования поставщиков: индивидуальных предпринимателей, с которыми в 2018 году ГККП имело взаиморасчеты, и спокойно указывала недостоверные сведения о выполнении работ и оказании услуг. Продолжались эти незаконные перечисления почти год — вплоть до 20 февраля 2020 года.
И еще. На этот момент надо обратить внимание особое. С 15 марта 2019 года по 27 декабря 2019 года Т. по аналогичной преступной схеме незаконно перечисляла денежные средства на счет покойной Е. Приходилась она Т. ни кем иным как матерью.
Таким образом, в результате преступных действий Т. Центру первичной медико-санитарной помощи причинен материальный ущерб на сумму 24 690 930 тенге. Это менее чем за год.
В судебном заседании подсудимая Т. вину свою признала полностью. Свои преступные действия объяснила тем, что у нее сильно болела проживающая с нею мать, нужны были деньги на операцию, лекарства, сиделок и реабилитацию. Но, как оказалось, продолжала воровать и после смерти матери.
Сколько в общем было платежных поручений, она не помнит. Действительно сделать это сложно, уж очень много их было. Со временем украденные деньги якобы планировала вернуть. Исковые требования ГККП признает в полном объеме. В содеянном раскаивается, просит строго ее не наказывать
Представитель потерпевшего С. суду пояснила, что 18 февраля 2020 года к ней обратилась бухгалтер О. и сообщила о том, что в программе «1 С-Бухгалтерия» она обнаружила информацию о перечислении в 2019 году ГККП на счет Кокшетауской городской многопрофильной больницы денежных средств в сумме 400000 тенге за две услуги инфекциониста. Фактически они перечислены быть не могли, потому что в 2019 году инфекционистами услуги не оказывались. Поехали главный врач У. и бухгалтер О., чтобы проверить фактическое перечисление денег. И «потянули за ниточку», которая и завершилась приговором суда.
В нем действия Т. квалифицированы по статье 189 части 4 пункта УК РК — «растрата, то есть хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное лицом, приравненным к лицам, уполномоченным на выполнение государственных функции, с использованием им своего служебного положения, в особо крупном размере».
При назначении наказания, суд исходит из анализа всех обстоятельств дела. Оттягчающих — не нашли. К обстоятельствам, смягчающим уголовную ответственность и наказание Т., сочли возможным отнести «наличие малолетнего ребенка, добровольное (частичное — в размере одного млн тенге) возмещение имущественного ущерба, причиненного в результате уголовного правонарушения, чистосердечное раскаяние».
Из приговора суда: «Совершенное правонарушение относится к тяжкому преступлению. При таких обстоятельствах, учитывая личность подсудимой, а также совершение ею преступления впервые, с учетом тяжести совершенного преступления, а также непринятия действенных мер по возмещению ущерба, суд считает возможным исправление подсудимой только в условиях изоляции от общества», «…назначить наказание в виде семи лет лишения свободы, с пожизненным лишением права занимать должности на государственной службе…». При этом «отсрочить исполнение наказания до достижения ребенком Е. 15 мая 2008 года рождения четырнадцатилетнего возраста».
Имущества, находящегося в собственности осужденного, приобретенного на средства, добытые преступным путем, не установлено. Так что и без конфискации обошлось…
Куда ушли более 23 млн тенге украденных — дело, получается, семейное. Но вот произвела я нехитрые подсчеты. Если 23 млн тенге положить на депозит под средние 9% дохода, то ежемесячные выплаты составят 172 500 тенге. Совсем неплохо для наших кокшетауских реалий.
Так может быть, возможность сказать на суде: «Денег нет» и возмещать их по крупицам всю оставшуюся жизнь, есть одно из обстоятельств, которые свершению коррупционных преступлений отнюдь не препятствуют?
И еще. Фабула «Бухгалтер воспользовался ЭЦП руководителя» сегодня — отнюдь не редкость. Почему же так легко можно это сделать? Почему руководитель так безоглядно доверяет своим подчиненным? От тонкостей процесса цифровизации я далека, но вопрос: «Неужели нельзя разработать защитный механизм, исключающий эту возможность?» возникает. Как и множество иных.
Нина МИТЧИНОВА.
