Габит ЗУЛХАРОВ,
бывший архивный работник,
член Союза журналистов Казахстана.
Архивные данные…У них интересное, причудливое свойство не попадаться сразу на глаза. Они являются не только вестниками далекого загадочного прошлого. Через годы и даже через века они доставляют иное чувство глубокого удовлетворения, представив перед твоим оком в ярких и сочных красках бесценные факты. Ознакомившись с короткими, но очень содержательными строчками этих архивных документов, получаешь богатую информацию о разнообразии и величии прошлого, чувствуешь себя так, как будто ты открыл потайной ларец, содержащий несметное богатство, как будто встретил человека, с которым жаждал встретиться всю жизнь.
Короткие и извилистые строки раскрывают перед нами богатую информацию, и величие мира неожиданно представляется прямо в руки. С этой стороны архив является потайным ларцом, открыв который получаешь в руки великое наследие.
Труды великих казахских просветителей-демократов Чокана Валиханова, Ибрая Алтынсарина, Абая Кунанбаева, их демократические взгляды, напечатанные в бесценных документах, мы находим по сей день в архивных кладовых. Они дают возможность изучить и обобщить данные о творчестве и жизни Абая.
«Изучение биографии Абая, описание его жизни не закончено. Особое внимание нужно обратить последующим исследователям на сохранившиеся документы на русском языке. Одно ясно, что человек, прочитав биографию Абая, узнает о его многочисленных встречах с сотрудниками в учреждениях, о его царственном величии. Начальник крестьянина, уездный начальник, генерал, окружной судья. В архивах Омского корпуса (генерал-губернатора), во многих учреждениях можно найти еще много интересных новых материалов об Абае», — сказал в свое время М. Ауэзов.
Одно из наиболее важных из них — за год до смерти Абая в аул поэта прибывает вооруженный отряд во главе с начальником Семипалатинского уезда, который сначала берет аул в оцепление, а потом проводит обыск в его доме, после и его самого. Об этом неприятном событии, ставшем легендой в роду Тобыкты, по воспоминаниям современников Абая, впервые напечатал в 1940 году основоположник науки Абаеведение величайший писатель современности М. Ауэзов. М. Ауэзов 4 раза переделывал биографию Абая, каждый вариант пополнялся новыми сведениями, а от старых избавлялся. Среди этих вариантов особое место получает второй вариант биографии Абая 1940 года. Для М. Ауэзова было неслучайным дополнение ко второму варианту биографии и написание первой книги романа «Абай».
Дополнив ценными сведениями о жизни поэта второй том двухтомника, написанного в 1940 году на латинском алфавите, М.Ауэзов указал, что это «Рассказы об Абае, которые вели Мадияр, Катпа, Архам». В одном месте этой записи есть упоминание о связи поэта с противниками царской власти, и с этой целью в 1902 году был проведен обыск в доме поэта, чтобы найти письмо на имя Абая, написанное каким-то неизвестным человеком. Провели обыск в доме поэта и не нашли письма, тогда его жена Еркежан достала письмо из своего кармана и отдала уездному начальнику. Однако в воспоминаниях нет упоминаний о содержании письма и дальнейших событиях.
Конечно, воспоминание есть воспоминание. В нем может быть нужная или лишняя информация. Вот эта оплошность в 1950 году была дополнена нужными сведениями, полученными сотрудником Центрального Государственного архива Казахской ССР В.Киреевым. На основе архивных документов об этой неожиданной трудности в жизни поэта была написана первоначальная обстоятельная статья. (Альманах «Казахстан», 1950, №21).
Основываясь на архивных документах об этом деле на 300 листах, сохранившихся на полках архива, можно убедиться, что в начале XX века царское правительство смело вводило новые порядки в управление казахским краем. Одна его часть относилась к духовным учреждениям и школам. В те годы закрывались мечети в Акмолинской, Петропавловской, Кокчетавской, Павлодарской областях, их муллам запрещалось проводить службу по законам мусульманства — шариату. Такие действия вызывали недовольство среди народа, и в Омск и Петербург шли письма с протестами и жалобами.
Начиная от министерства внутренних дел до царских начальников-губернаторов, уездных и крестьянских начальников, все с тревогой смотрели на такие высказывания народа. Противников, недовольных выявляли, жестоко наказывали.
Если полагаться на архивные документы, то обыск в доме поэта действительно проводился весной 1903 года. Старейшины рода Тобыкты в своих рассказах М. Ауэзову о жизни поэта ошиблись лишь на год. Это тревожное и неординарное событие в жизни поэта началось 8 апреля 1903 года с телеграммы военного губернатора Акмолинской области Семипалатинскому областному губернатору. Она гласит:
«У Косшыгулова нашлись почтовые квитанции. Он 6 июня 1902 года отправил письма Садвакасу Шорманову в Батовске и Кеншинову в Зайсане, 7 марта 1903 года Кунанбаеву в Семипалатинске. Надо провести обыск.
Романов,
генерал-губернатор Акмолинской области».(ЦГА Республики Казахстан. Фонд-369, опись 1, дело 871, лист 35)
Кто такой Косшыгулов, который писал письма в разные инстанции и растревожил полицию? Есть ли письмо Абаю? Если есть, то о чем оно? Чем закончилось это волнение?
Да, о содержании этих документов, пролежавших более века в недрах архива, в течение пятидесяти лет исследователи жизни Абая, некоторые историки иногда писали. Конечно, накануне празднования 175-летия поэта мы решили еще раз предоставить широкому кругу читателей эти документы об исследованиях в науке Абаеведения, об эпохе Абая, о его жизни и творческом пути.
Обратившись к архивным документам, мы узнаем, что отправитель письма — учитель интерната при Кокчетавской мечети Шаймерден Косшыгулов обратился к Абаю в Семипалатинск в это трудное для казахского народа время, считая его главой народа. Таким образом, петля царских ищеек накинулась на шею муллы Кокчетавской мечети Кокчетавского уезда Акмолинской области Шаймердена Косшыгулова.
Полиция нашла сотни книжек на арабском языке, напечатанных на гектографе, у учеников в интернате при Кокчетавской мечети. В результате обыска в кармане Косшыгулова нашли чек на письмо, отправленное Абаю в Семипалатинскую губернию. Чтобы узнать содержание этого письма, не имеется ли в нем высказывание против царского правительства, полиция приступает к активным действиям. В связи с этим мулла Кокчетавской мечети Наурызбай Таласов и его помощник Косшыгулов были взяты под стражу, и было возбуждено уголовное дело. То, что имя поэта попало в списки полиции, и был проведен обыск — все это следствие дела над Косшыгуловым. Мулла Кокчетава Н. Таласов и учитель интерната при мечети Ш. Косшыгулов и другие бии, муллы были против колонизаторской политики России, хотели создать независимую религиозную организацию, которая охватывала бы все свободолюбивое, демократическое казахское общество и подчинялось бы муфтию. И действия, и надежды они возлагали на Абая Кунанбаева, как одного из уважаемых людей среди казахского общества. Царское правительство создало экстренную систему слежки с самого Петербурга до аула Абая, а в конце концов, в апреле 1903 года, вооруженная группа под руководством начальника Семипалатинского уезда окружила аул поэта и допросила самого Абая, его детей.
Ниже приводится позорное постановление, написанное в доме Абая (Ибрагима) Кунанбаева. «23 апреля 1903 года. Я, начальник Семипалатинского уезда Навроцкий, с целью выполнения задания военного губернатора Семипалатинской области № 111 от 18 апреля 1903 года прибыл в Чингизскую волость в аул киргиза Ибрагима Кунанбаева. Согласно вышеуказанному заданию господина губернатора тщательно провел обыск зимовья и дома Кунанбаева.
В тот момент дома находились дети Кунанбаева Магауия и Турагул, у них были арестованы найденные все письма, которые на глазах таких свидетелей, как волостной Чингизской волости Рыздыкбай Кудайбердин и делопроизводитель уездного управления Оспанов, были положены в специальную коробку и закреплены печатью управления Семипалатинского уезда и Чингизской волости, затем коробку с этими бумагами решил передать господину военному генерал-губернатору.
Во время обыска Ибрагима Кунанбаева на мой вопрос «Не получал ли ты какого-либо письма из Кокчетава?», Кунанбаев ответил так: «Этой зимой, два месяца назад, получил от неизвестного человека заказное письмо. Ответ просил написать на имя Заита Баширова. Неизвестный человек в письме просит помочь почетного казаха Семипалатинской области Кунанбаева оказать содействие перед правительственными органами в организации духовного собрания мусульман-казахов».
Когда я приказал дать мне это письмо, Кунанбаев сказал, что два дня назад отдал его сыну Турагулу. Я спросил стоявшего тут сына, где то письмо, на что он сказал, что вручил его волостному Чингизской волости Рыздыкбаю. При обыске это письмо было найдено у последнего в кармане бешмета.
Это письмо было положено в коробку вместе со всеми найденными во время обыска Кунанбаева вещами. Во время допроса сына Ибрагима Кунанбаева, Турагула, тот ответил, что ни он, ни отец не придали письму значения, и отдал полученное от отца письмо Чингизскому волостному не с какой-либо целью, а для закручивания сигареты. У Ибрагима Кунанбаева не сохранился конверт письма. Вышеназванное я постановил записать в этом акте. Попросил всех участников подписать этот акт, прочитав его присутствующим, и при них же были опечатаны все найденные во время обыска Кунанбаева вещи.
Навроцкий
Начальник Семипалатинского уезда
Ибрагим Кунанбаев, Магауия Кунанбаев
Турагул Кунанбаев, Волостной
Рыздыкбай Кудайбердин
(все подписи имеются).
ЦГА Республики Казахстан.
(Фонд-369, опись 1, дело 871, листы 145-146)
А содержание письма, высланное из Кокчетава, нижеследующее:
«Бог всемогущ! Высокостепеннейшему, высокоуважаемому всеми Ибрагиму мурзе! Пишу к Вам как уполномоченный доверием от всех почтенных людей всех 5 уездов Акмолинской области.
Положение дел о нуждах здешнего киргизского народа станет известно после 15 мая, так как собранный скот предложено продать.
От Вас, народного руководителя, никакого сведения не получили, между тем посылают нам вести те, кто находится далеко, чем Вы. Ожидаем, какое состоится совещание в Семиреченской области, также ожидаем сведения о времени Семипалатинской ярмарки, когда распродаются кожи. Время, впрочем, не прежнее. Ярмарки для киргизов не приносят пользы, впрочем, Вы это знаете лучше всех.
Была жизнь, прошла.
Время смерти наступает. Надо бы обсудить, поразмыслить о многом. Но к обсуждению вопросов по нуждам киргизов поставляют препятствия. Письмо посылайте, как обычно, адресуя в город Кокчетав, в киргизскую школу. Так мы и получим. Я человек убогий. Хочется написать больше. Но пока ограничусь этим.
6 марта 1903 года».
(Окончание следует)
Литературно-мемориальный Дом-музей Абая, г. Семей.
