Широкий и полноводный Дон манил своей утренней прохладой, рассыпая от купающихся девушек блестящие брызги. Практикантки из ленинградского техникума железнодорожного транспорта всегда по утрам принимали водные процедуры, вызывая усмешки у проходящих мимо заводских рабочих. Те купались редко, не ценя преимуществ своего проживания на берегу реки. Да и недосуг: трудились, считай, круглыми сутками. На этот раз их возмущения выглядели как-то озлобленно.
— Чего визжите? Плакать надо, а вы радуетесь?
— Да вода же, прелесть, айдате к нам! — смешливые девчонки не могли угомониться.
— Война с немцами началась! Молодежь никак не могла взять в толк: недавно же пакт о ненападении заключили. Но потом все попритихли: беда застала их вдалеке от дома, надо как-то пробираться в Ленинград, или учебу продолжать, или куда определит штаб фронта.
В теплушках от Ростова-на-Дону ехали на север страны недели две: полуголодные, черные от паровозной топки и осунувшиеся от тревожных мыслей: как жить будут?
Ленинград встретил холодом и пронзительным ветром, заклеенными окнами и большим количеством стратостатов, которые тянули солдаты. Об учебе речь не шла: город окружил враг, надо было как-то готовиться к обороне и к наступающему голоду. Всех студентов направляли на рытье оборонительных сооружений, устройство блиндажей, надолбов против танков, тушение зажигалок.
Вале Коковой было в ту пору 16 лет, и со свойственной ей молодостью происходящее виделось не так трагично: месяц-два — и враг будет разбит. Но царящая в городе паника настораживала, а когда загорелись Бадаевские склады с продовольствием, и в магазинах исчезли все продукты, все стало понятно — война затянется надолго, надо готовиться к самому страшному. Помнит, как собирали в ведра и чайники, во все, что попадалось под руки, ледяные сладкие глыбы — плавился сахар от пожара. Помнит, как стояли в очередях за пайком: карточки выдавались на месяц и ценились на вес золота. Помнит, как валялись на тротуарах обледеневшие трупы людей, которых по утрам собирали похоронные команды. И помнит, как всегда хотелось спать — от недоедания, от работы, от ужасного холода, который, как назло, в 41-м году был выше обычной нормы. Болели отмороженные руки: в городе перемерзли все батареи, и за водой приходилось ходить к проруби на Неву.
В марте следующего года началась массовая эвакуация людей по небольшому перешейку, отвоеванному у врага. На подводах женщин и детей подвозили к станции, определив местом назначения какую-то небольшую станцию в Сибири. В товарняках ставили печурки, тепло от которых быстро выдувалось. На станциях умерших выгружали сотнями, а некоторых, не дожидаясь остановок, выбрасывали прямо из вагонов.
У Вали было несколько неплохих вещей, которые она намеревалась выменять на еду на станции. Вышла, прихватив с собой сумочку с документами, как будто знала, что отстанет от поезда.
Огляделась: стоит какой-то поезд, вокруг суматоха, легковые машины, куча военных. Девчушка — прыг на платформу — и ближе к дому, ничего, что недалеко немцы, зато рядом с мамой, с родными людьми, разлука с которыми была просто невыносимой.
— Добрыми были люди в те времена, — вспоминала Валентина Дмитриевна Рябинина, жительница нашего города, бывшая блокадница, сегодняшняя пенсионерка с живыми глазами и ясной памятью. И добавляла: «Сердечными и отзывчивыми. Узнали, что я из блокадного Ленинграда, накормили, с собой в дорогу хлеба дали, и денег не взяли. Такое я встречала потом только у казахов, когда в Казахстан приехала, удивительно гостеприимный народ».
Но это было потом. А в 42-м году была родная деревня Новое село, замученная заботами о четверых детях мама, заготовка леса, сплав бревен по реке — тяжелая ноша всего поколения, на долю которого пришлось военное лихолетье.
В 1943 году в связи с потерями живой силы на фронте была объявлена сплошная мобилизация, призывали и парней, и девушек, и пожилых мужиков, которых можно было использовать на подсобных работах для обороны. Патриотизм был такой, что все рвались на фронт, лишь бы общими усилиями одолеть врага. Но Валю не взяли: бывшая студентка техникума прошла еще до войны у себя в учебном заведении полный курс молодого бойца и сгодилась на преподавательской работе с новобранцами.
Здесь же и судьбу свою встретила — мобилизованного с передовой по ранению молодого парня Николая. После Победы вместе поднимали сельское хозяйство в своем селе. За успехи в социалистическом соревновании Валентину Рябинину направили на ВДНХ СССР Жизнь после войны стала налаживаться, входить в привычное русло. Но хотелось вырваться из глубинки туда, где, казалось, жизнь кипит, где вершится трудовой подвиг, где шумит высокими урожаями целинная земля, где растут заводы и фабрики.
Уехавшая в Казахстан на освоение необжитых и залежных земель в 1954 году в город Кокчетав, сестра звала к себе: «Ты, Валентина, грамотная, пробивная, место себе найдешь, народ здесь удивительный, мужики, как у нас, водку не пьют, все строится и цветет, жилье строить помогают, приезжайте».
Так семейство Рябининых с двумя детьми оказалось в нашем городе. Шуструю и смышленую женщину после испытательного срока приняли на завод КДА, имевший в то время статус режимного предприятия. Приняли на первых порах табельщицей и пожалели: докладные писала на всех опоздавших, даже на инженера и заместителя директора — сказались ее военная выучка и дисциплинированность. Потом был служебный рост: доверили быть кладовщицей, а затем и вовсе отвечать за сохранность выпускаемых товаров — заведующей складом. С этой должности и на пенсию с почетом проводили, медалью «Ветеран труда» Валентина Дмитриевна особо гордится. Было это в 1980 году, а кажется, совсем недавно. Но как начинала перечислять внуков и правнуков, соглашалась, что достаточно много лет прожито. Одна дочка в Одессе живет, а она со второй — в обычной квартире. Дом свой когда-то с мужем построили, да после смерти Николая на квартиру поменяли: по хозяйству управляться тяжело стало.
В свои 80 с «хвостиком» Валентина Дмитриевна выглядела бодрой и рассудительной. О блокадном Ленинграде вспоминала без слез, но без бравады: а кому легко было в те годы?
— Знаете, жизнь моя не прошла мимо, — говорила она. — Мы с ней бок о бок шагали, вместе радость делили, горе мыкали, вместе и сейчас проживаем, и о пройденном не жалеем.
В этих словах столько житейской мудрости, обычной человеческой оценки и прошлого, и настоящего, что удивляешься: вокруг столько недовольных, а тут — полное удовлетворение! Видимо, этим и отличаются от всех остальных наши ветераны — надо было пройти такие испытания, чтобы сказать сегодня потомкам: «Мы это делали для вас, и хотим, чтобы такое прошлое не возвращалось!».
Любовь ФОМИЧ.
