Рампа
«Они шли с обмершим, удивленным сердцем, снова узнавая поля и деревни, расположенные в окрестности по их дороге. Душа их уже переменилась в мучении войны, в болезнях и в счастьи победы, они шли теперь жить точно впервые, смутно помня себя, какими они были три-четыре года назад, потому что они превратились совсем в других людей — они выросли от возраста и поумнели, они стали терпеливей и почувствовали внутри себя великую всемирную надежду, которая сейчас стала идеей их пока еще небольшой жизни…».
Пожалуйста, еще раз, не торопясь, вернитесь к этим платоновским строкам… Наверное, не только у меня перед глазами — бредущие к родному дому солдаты братоубийственной гражданской войны, в пыльных шинелях, «буденовках», с котомками за спиной… Такова сила слова этого непростого писателя: каждая фраза вызывает вполне осязаемый зрительный образ.
Так что понятны мои если не страхи, то опасения — сумеют ли авторы и актеры спектакля «Река Потудань», премьера которого прошла в областном русском драматическом театре, сохранить неповторимый, самобытный, потрясающий своей нарочитой неграмотностью и глубиной смыслов язык Андрея Платонова.
Интересна ли современному зрителю та послереволюционная эпоха, мятущиеся герои которой пытались «к утру коммунизм в траве увидеть», смотрели на мир так, «точно они были накануне вечного счастья» и в то же время не умели жить земными радостями, пугались чувств простых, молодого естества своего. Будет ли понят и принят Никита Фирсов, удастся ли постановщикам и актеру не поддаться искушению представить его в образе некоего юродивого, человека «не от мира сего», вызывающего жалость, иронию. Но не более.
Еще спектакль не закончился, но по собственным ощущениям, по напряженной тишине в зале, по задумчивым и просветленным лицам зрителей стало понятно: «Все получилось. Это успех». Да, возможно, «мороз по коже» (так выразила свои чувства одна из зрителей) ощутит не каждый, но спектакль понят и принят зрителем.
Мы как-то стараемся избегать понятия «элитарный», наверное, все то же революционное, а потом и советское стремление к равенству всех, вся и всего дает о себе знать. Но в отношении этого спектакля можно с полным на то правом сказать, что он действительно элитарен, понятен людям подготовленным к восприятию зашифрованных смыслов, аллегорий, готовых размышлять, искать, сравнивать… Но и зрителям, Платонова не читавшим, он запомнится, заставит задуматься, по-новому взглянуть на эпоху войн и революций.
Кажется, сюжет рассказа Андрея Платонова «Река Потудань», как и фабула одноименного спектакля, поставленного на акмолинской сцене приглашенным режиссером Баатром Колаевым (см. «АП», от 04.02 «Режиссер — профессия штучная»), прост. Возвращается домой красноармеец Никита Фирсов, начинает он мирную жизнь, женится на любимой девушке. Не складывается у молодых поначалу жизнь семейная. Ну, мало ли… Бывает.
Но за этой простотой и обыденностью — подлинная трагедия людей, на долю которых пришлись чудовищные годы войны, в которой не только «смешались в кучу кони, люди», но трудно было понять, кто друг, а кто враг, брат шел на брата… Трагедия людей, встретивших новую эпоху взрослыми, сложившимися и в мгновение утратившими смысл прежней жизни — простой и понятной.
Наши актеры замысел режиссера непростого, ищущего, востребованного во многих российских театрах, воплотили сполна. Как изучает себя Никита Фирсов (актер Тимур Валиев), как мучительно пытается понять, что же с ним происходит, как страдает, боясь причинить боль любимой… И все это Тимуру Валиеву удается показать практически без слов: каждым жестом, глазами, мимикой, то есть тем, что и есть — актерская харизма.
Платоновские персонажи вообще немногословны. Отец (актер Максим Михеев) — исстрадавшийся от одиночества, отвлекающийся на работе от тоски по умершей жене, двум сгинувшим на войне сыновьям, с робкой надеждой ожидающий младшего, старался больше спать, потому что «… если не спать, он начинал думать разные мысли, воображать забытое, и сердце его мучилось в тоске».
Но как он встречает вернувшегося Никиту? После долгого молчания спрашивает: «Ну как там буржуи и кадеты? Всех их побили, иль еще маленько осталось?». Спасибо деликатности и мастерству актеров. И в этой, и во многих других сценах так легко было «переиграть», превратить трагедию в фарс, вызвать не сострадание, а смех зрителей. Но заданную режиссером планку не опустили.
Возможно, помог этому и звучащий на протяжении всего спектакля платоновский текст. Но спектакль не стал простой иллюстрацией рассказа. У режиссера и актеров — свое видение, свое прочтение.
Как удачен выбор актрисы Александры Букреевой на роль Любы: «Ее чистые глаза, наполненные тайною душою, нежно глядели на Никиту, словно любовались им. Никита также смотрел в ее лицо, и его сердце радовалось и болело от одного вида ее глаз, глубоко запавших от житейской нужды и освещенных доверчивой надеждой».
Страдание — как искупление смутно ощущаемой вины за то, что произошло и произойдет в стране, любовь — как путь к спасению, воскрешению души… Молодые актеры шаг за шагом вели зрителя этой трагической, но такой светлой искупительной дорогой.
Трогательный и мудрый, все понимающий и предвидящий бродяга (актер Артем Костров), учительница — тайная любовь отца Никиты (актриса Елена Лукьянова), молодые, задорные Женя (актриса Вероника Коцюба), курсистка (Елена Петренко), демобилизованные солдаты (Андрей Владимиров, Станислав Тавгень, Андрей Радченко)… Они-то «блукающие, как метель в степи», согнутые «тяжелой работой войны», то безудержно пляшущие под «Крутится, вертится шар голубой», то — медленное, вечное, как сама жизнь, течение реки Потудань. Каждая композиция, поставленная хореографом Денисом Юкало, привносит в спектакль элементы театра физического, когда тела красноречивее многих слов. И это сложное и чрезвычайно популярное сегодня направление по плечу нашим актерам.
В каждом элементе декораций, созданных художником-постановщиком Натальей Менщиковой — глубокий символизм и аллегории: деревянная ладья, везущая от жизни к смерти и возвращающая к жизни людей, сумевших преодолеть душевную, нравственную смерть… Три деревянные опоры, навевающие мысли и о Голгофе, и о спасительной Троице… И сменяющие друг друга масштабные картины на заднике сцены — проекция репродукций картин Петрова-Водкина, Кандинского, Малевича… С их романтичными, странными для восприятия, парящими над повседневностью героями. Но в них, как в платоновских персонажах — эпоха, породившая человека советского.
Кто бы и как бы к этому сегодня ни относился, так было, так случилось. Понять ту эпоху — значит, во многом понять и себя нынешних. И спектакль «Потудань» в этом помогает. Очень.
Нина МИТЧИНОВА.
Фото Айбека ДАНЬЯРОВА.
