Большой дом на краю Атбасара. В нем красиво, уютно и чисто. Мади Изнуровна в белом платке, красивом платье, рядом сын Нурди, дочки — Зура, Асет, Амина, внук Муса и любимая правнучка Атика, которая называет ее не иначе как мамой. Окруженная любовью и заботой, она постоянно под присмотром своих любимых родных.
— Мама для нас — святое, это радость, счастье, хорошее настроение. Если она утром проснулась в хорошем настроении, то и нам день улыбается.
Мечта Мади Изнуровны сбылась. Нет войны. Выросли дети, внуки и правнуки. Ее радует, что у них успешно обстоят дела: они занимаются животноводством, разводят племенных лошадей.
— Мы всегда были и будем благодарны Казахстану за приют, за то, что не оборвалась нить жизни, связующая поколения дедов, отцов, внуков, — говорит Мади Изнуровна.
Из 14 детей остались только девять — восемь дочерей и сын. Зато есть 23 внука и 24 правнука. Все по традиции собираются в большом доме на день рождения.
…Февраль 1944 года Мади Изнуровна Басаева, в девичестве Газиева, не забудет никогда. Эти трагичные воспоминания навсегда остались в памяти сейчас уже 92-летней женщины.
— В Чечне в это время года всегда тепло, — начала она свой неторопливый рассказ. — Мы с братом Баки приехали погостить к дяде в Шатохский район. Сами жили неподалеку, мне было 12 лет, ему — 11. Отца не помнили, мама воспитывала нас одна. Знаю, что его расстреляли в горах в тяжелые годы репрессий. Дома об этом говорить было не принято, да мы и не спрашивали. Так вот, надо ж было такому случиться, что именно в тот день мама уехала на базар. Мы еще спали, когда в доме появился человек в военной форме и на непонятном нам языке стал приказывать, показывая на вещи, предметы, посуду. Вначале был шок, потом — паника. Кто такой и что ему от нас надо?! Все были в замешательстве. Взрослые спешно стали собирать все, что было под руками. Много, естественно, не взяли…
Все, что запомнила 12-летняя Мади, это встревоженные лица стариков и женщин, плач детей, военных с оружием в руках. На центральной площади продержали два дня.
— Только на второй день мы увидели маму, — грустно продолжает Мади Изнуровна свой рассказ. — Видимо, мама придумала причину и якобы пришла сюда за водой. Как я потом поняла, она попала в другую группу депортированных и была в другом списке. Мы с криком и слезами на глазах бросились к ней: «Мама, мама, мамочка!». Плача, цепляясь за ноги и подол платья, не могли от нее оторваться. Плач перешел в крик, потом в сип. На всю жизнь запомнилось, как ее насильно оторвали от нас. Тогда она одна понимала, что, может быть, видит нас в последний раз.
Через два дня нас отправили на железнодорожную станцию уже для погрузки. Затолкали в товарные вагоны, предназначенные для перевозки скота. Одно маленькое окно, никаких сидений, ступенек, отопления, даже туалета. Вагон набивали битком. Ехали долго. Казалось, этой дороге не будет конца и края. Все были, как загнанные звери: испуганные, голодные, ехали в неизвестность.
— И вот наконец-то, на 20-й день, вагон окончательно остановился. Нас стали сталкивать из теплушек, как скот. После долгой дороги мы все ослабленные, изнуренные, ноги не слушались, отекли. Станция «Атбасар». Холод, ветер. Кругом степь и только три столба. Посадили всех на брички, накрыли тулупами и повезли на первую ферму. Так мы оказались в Балкашинском районе, селе Приозерное. Жили в бараке с незнакомыми людьми. Дядю отправили работать скотником, за работу давали 200 граммов хлеба и небольшой продуктовый паек. Дети трудились в поле. В то время поля засевали трактором, работающим на дровах. И дети подавали помощнику из корзин березовые чурки. Кто постарше, работал на запряженных быках, за это давали 500 граммов хлеба и три раза кормили, а взрослым платили по 5 рублей.
Время шло, жизнь продолжалась, но не было ни одного дня, чтобы мы не думали о маме, возможно, как и она о нас… Покинуть родные места пришлось и будущему мужу Мади Избасаровны, Магомеду Басаеву с семьей. Они попали в Алматы. Своих братьев и сестер он нашел в Приозерном, куда и приехал, чтобы встретиться с ними. Тут-то и приглядел тридцатилетний вдовец для себя пятнадцатилетнюю девушку. Женился на ней и забрал в Лесное, где находилась вторая ферма. Магомед валил лес, а она работала на стройке. Каждый из супругов знал трагическую историю своей семьи, поэтому Магомед обещал своей Мади разыскать ее мать Марьям, чего бы ему это ни стоило.
…Встреча была трогательной. Слезы застилали глаза, эмоции переполняли. Попав в Костанайскую область вместе со своими другими родственниками, так замуж и не вышла. Израненное сердце она залечивала любовью к племянникам, опеку которых взяла на себя, лишь бы не отдавать их в детский дом. Теперь все выросли, стали самостоятельными, и Мади с братом со спокойной душой забрали маму с собой в Атбасар.
— Наша бабушка была очень красивая, — вступает в разговор дочь Мади Изнуровны Айна. — Высокая, статная женщина. Мастерица на все руки, хорошо готовила, а как вязала…
Супруг Магомед оказался замечательным семьянином. Много трудностей пережили вместе, но и радостей было немало. Держали большое хозяйство, был приусадебный участок, выращивали овощи, растили скот. Выучили русский язык, понимали и казахский. Работали на совесть, а после работы ходили в кино на индийские фильмы.
В словах Мади Изнуровны Басаевой, некогда депортированной в далекие казахские степи, звучит благодарность от всех представителей чечено-ингушской диаспоры. Каждый из них понимает и ценит, какую огромную помощь им оказали казахстанцы. Спустя более 70 лет потомки депортированных чеченцев называют именно Казахстан своей Родиной, где они обжились, пустили свои корни, сохранили национальные традиции, но самое главное — стали неотъемлемой частью казахстанского народа!
Динара ЖАНАХМЕТОВА.
Атбасарский район.
