Юмор без границ
Недавно мы с моим лучшим другом Васей Лямкиным вернулись из Франции. После этого туристического вояжа осталась масса впечатлений, как приятных, так и не очень. А еще в этой поездке я для себя понял, что образованность с гарниром из интеллекта и находчивости — это лучшее блюдо, которое только может приготовить Василий. А если он его к тому же приправляет щепоткой здорового цинизма, так оторваться и вовсе нельзя.
Началось все с того, что Лямкин где-то подзаработал «легких» деньжат и решил спустить их на поездку именно во Францию. И не просто во Францию, а в тамошнюю столицу.
— Мечтаю, — говорит, — непременно увидеть Париж, а дальше, как в том фильме, — хоть умереть.
— А почему именно со мной? — недоуменно спросил я. — Взял бы кого из девчонок.
— Не, со своими дровами в чужой лес, — покрутил носом Лямкин. — Там и своих девчонок хватает, которые к тому же… — он поднял кверху указательный палец и бархатным баритоном добавил, -… все сплошь парижанки. Айда, смотаемся, покадрим, винца с ними тамошнего попьем.
Одним словом, уговорил тогда меня Вася, после чего начались наши приключения.
Впрочем, до Парижа, вернее, аэропорта Шарля-де-Голля, долетели с комфортом и без происшествий, а вот там уже все и началось.
Пока я возился с багажом, Вася не по собственной прихоти, а скорее вопреки оной, вступил в тесный контакт с небольшим цыганским табором. О чем тамошние леди с ним договаривались, Лямкин потом категорически не мог вспомнить, равно как и то, куда делись все наличные евро из его бумажника. То есть бумажник имелся, но был он так же девственно чист, как и в тот день, когда был куплен моим другом.
Хорошо хотя бы то, что «очи черные» не разглядели в Васином кармане его документов, наши обратные билеты находились не у него, а у меня, да и гостиничный номер был оплачен заранее. У меня было немного наличности, но этого было слишком мало для «погулять с шиком». Суммы, которой я располагал, хватило бы лишь на трехдневное одноразовое, очень легкое питание, не предполагающее употребление вина и знакомства с парижанками.
Вася пережил удар тяжеловато. Он никак не мог понять того, как, при его могучем уме и природной изворотливости, он мог столь дешево купиться на какие-то базарные причитания.
Но состояние упадка продлилось у Васи недолго. Вскоре его деятельная и ищущая натура возобладала над минутной слабостью и заставила искать выход из непростой ситуации.
Ничего не объяснив, он сорвался из номера, вскоре вернулся с кипой газет и принялся их быстро просматривать, бормоча себе под нос: «Так, корейцы нам не нужны, ни южные, ни северные. У южных есть деньги, но нет коммунистической партии. А у северян — все наоборот. Нам нужны товарищи китайцы, у которых и то, и другое».
Я не лез Васе под руку с дурацкими вопросами, прекрасно понимая, что когда придет время, он мне не только все просто и доходчиво объяснит, но и, если возникнет необходимость, поставит на исходную позицию.
Ожидания скоро оправдались. Вася подчеркнул ручкой в одной из газет нужную заметку, и голосом, выражавшим крайнюю степень удовлетворения, произнес:
— Йес! Господи, благодарю тебя, что обеспечил меня столь нужной информацией! Так, достаточно крупная делегация китайских рабочих прибыла в гости к своим французским товарищам и разместилась в отеле «Le confort», что по-нашему, скорее всего, означает «Уют».
— Что это нам дает? — недоуменно спросил я.
— Ты помнишь наши староновогодние колядки? — вопросом на вопрос ответил Вася. — Так вот, здесь мы попробуем проделать примерно то же самое, но с поправкой на местный колорит и менталитет.
Еще бы мне не помнить то, что однажды, благодаря уже упомянутому блюду из Васиной кухни, спасло от голодной смерти сразу четверых молодых мужчин! А дело было так…
Те, кто учился в вузах в 90-е годы прошлого века, должны помнить, что быть студентом в те времена означало обречь себя на полуголодное существование. Нет, конечно, можно было как-то жить на скупые родительские переводы, где-то «калымить», перебиваясь случайными заработками, но все равно студенты едва — едва сводили концы с концами, ведь кроме еды еще хотелось прилично одеваться, как-то развлекаться. И на все это нужны были деньги, которых не хватало катастрофически, ведь мы желали учиться, чтобы выйти в жизнь классными специалистами. А «калым» и учеба — две вещи несовместимые.
Но тот Новый год, о котором идет речь, выдался на редкость скупым. Родительские переводы где-то задержались, «калым» не предвиделся, так что к середине января четверка здоровых парней из комнаты № 47 была близка к ежедневным голодным обморокам. Ситуацию спас Вася. Накануне Старого Нового года он раздал нам заранее заготовленные листочки, сопроводив все это наказом «учить, чтобы от зубов отскакивало», добавив при этом:
— Пора уже возродить утраченные традиции.
Рано утром 14 января вся наша компания, разряженная в карнавальные костюмы, загримированная до полной неузнаваемости, отправилась на промысел. Мы шли по тротуару и хотя очень страдали от терзавшего нас голода, пританцовывая на ходу, ненавязчиво приставали к прохожим с вариантом колядок, предназначенным для общего пользования:
.. .сеем, веем, посеваем,
С Новым годом поздравляем!
Открывайте сундучок,
Доставайте пятачок!
И, о чудо! При нашем приближении у встречных на лицах появлялись улыбки, некоторые из прохожих пытались приплясывать вместе с нами. Но, самое главное, нам начали подавать. Немного, правда, но все же это были реальные деньги, коих мы не видели уже несколько дней.
Однако для Василия подобный масштаб был мелок. Когда мы поравнялись с одним из банков, название которого уже стерлось из моей памяти, Лямкин смело распахнул двери, пропуская нас вперед, взмахнул рукой, и мы дружно грянули под гитару особую колядку, сочиненную Васей специально для этого случая.
На наше счастье в холле находился самый главный управляющий, который вначале с изумлением прослушал наше выступление, потом попросил еще раз исполнить его на бис, а когда мы закончили, достал из бумажника зеленую сотню и вручил ее Васе. Тот о чем-то коротко переговорил с управляющим, после чего наша компания, уже не размениваясь на мелочи, смело шла вперед в следующий банк, выступала там, получала гонорар и шла дальше.
Уже вечером, подсчитав доход, мы восхитились настолько, что решили доверить заработанные деньги Василию, и до следующего года не знали бед и забот. Как такое можно забыть!
Но продолжим наше парижское приключение. Вася вручил мне листок, на котором было что-то написано на французском, произнеся при этом до боли знакомую фразу: «Учи, чтобы от зубов отскакивало».
— А что там написано? — поинтересовался я.
— Да здравствует солидарность рабочих Китая и Франции, — отмахнулся Лямкин, добавив, — должно как-то сработать.
Я добросовестно выучил текст, а на следующий день мы, для усиления эффекта, оделись поплоше, и отправились к «Le confort». Стоя у входных дверей, мы очень громко произносили нашу фразу каждому входившему — выходившему, но никакого денежного дождя в ответ на это почему-то не последовало. Я уже начал было разочаровываться в необычайных способностях своего друга, но перед обедом из дверей вдруг вышел швейцар и жестом пригласил нас пройти за ним.
В холле нас встретил управляющий, который словно угадав нашу национальность, обратился к нам на плохом русском:
— Мы ценим ваши старания, дорогие друзья, но покой наших зарубежных гостей для нас более важен. Именно поэтому я прошу вас принять от нас эти скромные деньги, собранные персоналом и постояльцами отеля, и перейти в какое-то другое место.
Управляющий щелкнул пальцами и откуда-то из глубины коридора появился бой в униформе, несущий на вытянутых руках поднос, весь усыпанный денежными купюрами. Василий принял этот дар с достоинством. Он поклонился, после чего аккуратно собрал деньги и положил их во внутренний карман пиджака, а выходя из отеля, буркнул мне:
— Во страна… У нас бы вышли несколько амбалов, надавали бы пинков, а здесь… Культура… Нет, не зря я так хотел попасть в Париж!
Наша гастроль дала более чем ожидаемые доходы. Две недели мы жили в свое удовольствие, но так и не смогли потратить всех заработанных денег. Решили, остаток потратить в следующий наш визит в Париж. Но это лишь в том случае, если Вася не придумает еще какие-нибудь колядки.
Владимир ТРЕТЬЯКОВ.
