(Окончание. Начало в №№110,111,114,124.).
Методы влияния и угрозы двух соседей — Китая и России — на казахов почти одинаковы. Так, в указе № 1014 Коллегии иностранных дел России написано: «Излишних требований их не исполнять, но грубыми отказами не раздражать, а стараться содержать их в некотором довольствии.., а чтобы отвлечь от неудобных для себя целей «…предписано старание ласками, увещеванием и подарками». Разумеется, это всего лишь то, что лежало на поверхности, но когда требовалось — Россия сталкивала малые народы друг с другом, иногда дело доходило до прямого применения военной силы.
В секретном указе № 220 Коллегии иностранных дел, изданном в апреле 1747 года, есть такие строки: «затребовано мнение, не полезнее ли будет для наших интересов предоставить на волю калмыкам, яицким казакам, башкирам, мещерякам и другим в стороне Сибирской губернии иноверцам и русским расправляться с киргизами самим… без употребления регулярных войск». А в указе сената от 12 января 1756 года небезызвестному Тевкелеву, направлявшемуся к Абылаю, поручалось:«…секретно разузнать, не будет ли какой возможности Среднюю орду сделать безвредною, сколько для этого потребуется войска и в какое время удобнее послать войска, чтобы впредь от этой орды Сибирскому краю не было опасности…».
А теперь посмотрим, какие вести шли со стороны Китайского государства. В мае 1756 года богдыхан Цяньлун направил послание Абылаю, который с особым старанием поддерживал претендента на джунгарский трон Амурсану
«Сейчас посылаем по двум направлениям цзян-цзюней во главе десятитысячного войска, чтобы оно достигло твоих пределов. Если ты собираешься скрывать (у себя) разбойника, не поймешь свою ошибку, не свяжешь и не выдашь его нам, то с тем большим основанием двинем великую армию и полностью уничтожим вас» («Цинская империя и казахское ханство», часть 1, Алма-Ата, 1989 г., стр.86). Но Абылай не выдал Амурсану.
Китайский полководец Фу Де в мае 1756 года написал богдыхану: «Случайно столкнулся с казахскими воинами около тысячи человек. Наши солдаты дрались мужественно, до сотни вражеских воинов убиты, двое взяты в плен… В общей сложности раз десять мы встретились и дрались с ними. Наших убито тридцать человек. Отличившихся отметим позже…»(в той же книге, стр.91).
В октябре 1756 года два китайских предводителя Дардана и Хадаха за мужество, проявленное в битве с казахами, были награждены высшим государственным знаком отличия — двухглазым павлиньим пером.
В ноябре того же года цзянцзюнь (воинское звание) Дардана, прозванный «умиротворителем Запада», написал богдыхану: «Стало известно, что казахи устроили засаду в глубоких ущельях гор. Против двух тысяч разбойников тысячу солдат возглавил я сам. В бою участвовали отряды Эрдене, Татуа Мачана, Цинхуна (имена китайских полководцев — прим. Ш.В.). Они безжалостно убивали разбойников, число убитых дошло до 570 (китайцы отрезали уши убитым противникам), живыми взято в плен 11 человек. Многие из них ранены. 11-го числа седьмого месяца дошли до Нуры… Тут встретили свыше двух тысяч разбойников, более 340 из них убили, взяли в плен десять человек…».
Из отчета Хадахи военному совету: «Западнее Баянских гор, по словам Бэйцзы Дарчши, перед ним возник тысячный отряд казахов. Наших было шестьсот человек, но, несмотря на это, наголову разбили врага. Убили сто человек, захватили лошадей, телеги. Пять человек взяли в плен и пытали. Все признались в том, что являются воинами Абылая».
Хадаха, не останавливаясь, дошел до Ишима и соединился с западной армией. В докладе богдыхану намекает, что он хотел бы поймать Амурсану и подумать о наказании казахов. Однако успехи китайцев не всегда соответствуют действительности. Хотя со стороны Абылая потери были серьезными, немало было их и у китайской стороны. Сколько бы не пугали Абылая, он все же не выдал Амурсану, а иногда они действовали даже рука об руку. Китайцы считали, что Абылай и Амурсана поклялись друг другу в дружбе и верности (в той же книге, стр.133). Богдыхан вскоре убедился в том, что донесения своих предводителей о победах не всегда соответствовали действительности.
Из письма бригадира, коменданта Селенги В.В. Якоби Сибирскому губернатору Ф.ИСой-монову от 17 ноября 1757 года: «После выступления против хунтайджи осенью из двадцатитысячной китайской армии к своим границам вернулись лишь 1600 человек, все мужчины Уйжан-жун хунтайджи были убиты, а его жена идети взятывплен… Два раза столкнулись с казахскими силами, с обеих сторон потери были большими». Из всех источников видно, что китайских солдат убито около 18400 человек, в этом огромная заслуга и казахских дружин.
В ноябре 1756 года китайский богдыхан издал указ, где написано: «В бою с Абылаем Хадаха не смог догнать врага, смалодушничал. Мы не разрешаем ему носить двуглазое перо павлина». В октябре 1757 года: «В бою Хадаха столкнулся с Абылаем, о чем мы имеем соответствующие сведения. Однако для того, чтобы догнать и наказать врага, он не смог сосредоточить свое войско, дал возможность уйти Абылаю. С самого начала халатно отнесся к своим обязанностям. Все это свидетельствует о том, что Дардана и Хадаха из-за своей глупости нанесли большой ущерб общему делу. Поэтому они лишаются всех званий и чинов, почетного звания «гун» и подлежат наказанию». Суця по панике среди китайских руководителей, своевременное отступление Абылая с поля боя не поражение, а равносильно победе.
Полководческое искусство Абылая, его тактические маневры нашли вполне достоверное отражение в произведениях Татыгары жырау
Конечно, Абылая нельзя называть батыром, храбрым до безрассудства и безумства. Видя быстрое истребление калмыцкого народа, он решил вести с китайскими руководителями переговоры. Но в то же время прозрачно дает понять, что он является подданным России. А в беседе с российскими послами старается показать свой авторитет у китайского двора, с удовлетворением упоминает о том, что император пообещал «сохранить самостоятельность казахского народа».
Именно в эту пору среди казахских правителей начало формироваться взаимопонимание. Нуралы хан в знак уважения и признания Абылая одному из своих сыновей дает его имя. Тут уместно отметить и то, что первой женой Абылая была дочь Абулхаир хана.
Имя «Абылай» не раз фигурирует в истории. Даже внука правителя Сибирского ханства Кучума звали Абылаем. Это имя встречается и среди калмыков. У Хошоутского правителя Байбагас хана было два сына: Очиру-Цецен хан и Абылай. В Восточном Казахстане есть буддийский храм Абылайкит, построенный в честь последнего.
В 1771 году после смерти Абильмамбета Абылай извещает русских правителей о том, что в присутствии представителей трех жузов он избран всеказахским ханом. В ответ ему велено прибыть в Оренбург для получения ханских знаков отличия, почетного халата и утверждения высочайшего титула. Абылай на это отреагировал в свойственной ему манере: «Меня избрал мой народ, оказал доверие, в большем почете я не нуждаюсь». Дать гордому хану бразды правления всех трех жузов не входило в расчеты русского государства. Поэтому ему только в 1778 году была выдана грамота об утверждении ханом не всех казахов, а только Среднего жуза. Вместе с грамотой в указе Его императорского величества в адрес Оренбургского губернатора было написано (25 октября 1778 года): «Для безопасности здешних границ признавалось полезным, чтобы киргизы никогда не состояли под одним главным управлением (выделено нами — прим. Ш.В.). В связи с этой однозначной политикой хотелось бы возразить таким «исследователям», как, скажем, автору статьи «Казаки и кайсаки», опубликованной в «Литературной России» (№ 1, 1991) Николаю Самищеву. Новоявленный «историк» писал: «Казахи издавна делились на жузы и были разъединены, лишь Российская империя стремилась к их объединению». Какая болтовня! Во время правления Нуралы хана, когда встал вопрос об упразднении ханской власти, Екатерина II так советует генерал-губернатору Игельстрому:«…будет необходимость обстоятельств достоинства хана в Орде восстановить, постараться умножить их число (выделено нами — прим. Ш.В), чтобы каждый из таковых ханов не был силен в Орде и зависел от вас…». (ЦГДА, Сношения России с К.,1786,д.№1,л.7).
Гордый Абылай отказался поехать в Оренбург. Но посланники империи любой ценой хотели добиться своего: «Если Абылай — этот упрямый, но в своей стороне знаменитый варвар, откажется от приезда куда бы то ни было, то посылать к нему способного штабного офицера, для присутствования при торжестве, причем поручить привести Абылая к присяге, которую он должен принять, как и прежде принимал хан Нуралы, стоя на коленях…».
Однако Абылай так и не встал на колени!
Немало ценных шпионских сведений донес до царской администрации крещеный башкир — ранее Кушу Мухаммед, позже Алексей Иванович — генерал-майор Тевкелев. Ему принадлежит такое высказывание: «Казахи — свободный народ, иногда они не празднуют даже своих ханов. .. Когда над страной нависает угроза, они объединяются. Нельзя задевать гордость казахского народа» (Казахско-русские отношения в XVI-XVin веках, стр. 575-576). Если народу нашему присуши такие качества, то какими должны быть его ханы, облеченные доверием, симпатией, властью?!
Не сумев поставить на колени Абылая, царская администрация при его жизни хотела назначить ханом Среднего жуза кого-нибудь из многочисленных султанов. В 1778 году после объявления ханом Абылая еще не успели высохнуть чернила упомянутой выше грамоты, издается другая: «По именному указу Оренбургскому губернатору Рейнсдорфу, сообщенному начальнику Сибирской линии генералу Огареву, возбужден вопрос о провозглашении ханом Средней орды, помимо Абылая, кого-либо из султанов». («Памятная книжка Западной Сибири, Хронологический перечень событий…» 1881 г., г. Омск). Однако к этому времени Абылай уже успел занять прочное место в истории казахского народа, его слава и авторитет шагнули далеко за пределы края, в степи просто не было равного ему. Его жизнь стала символом единения, государственности, независимости и свободы, сам он снискал великую любовь не только современников, но и благодарных потомков.
Дожив до семидесяти лет, Абылай заболел. Болезнь подтачивала его силы и, когда он почувствовал, что они иссякли, вызвал верного Бухар жырау. «Есть ли у тебя неисполненные мечты, пожелания в этой жизни?», — спросил старый мудрец у хана. Простившись с верным другом, Абылай сказал, что их у него три:
— Пролито много крови. Но если бы не я проливал ее, то это сделали бы мои враги…
— Мой народ так и не успел повернуться лицом к матушке-земле, не успел я построить города…
— Не успел-таки объединить народ, много в нем оказалось раскольников, инакомыслящих…
То есть заветной мечтой великого Абылая всю жизнь были — свобода, независимость, единство родного народа.
Шота ВАЛИХАНОВ,
заслуженный архитектор,
академик Академии социологических наук,
лауреат Государственной премии Казахстана.
Перевод с казахского Госмана ТОЛЕГУЛА.
