Абылай

 (Продолжение. Начало в №110.).
А в судьбе общества особое место занимают духовный мир человека, его мировоззрение, уровень сознания, следовательно, действия.
Крупный марксист России Г.В.Плеханов, говоря о роли личности в истории, в итоге сводит ее на нет. Немало дискуссий было проведено вокруг этой темы, однако в пору господства одного мировоззрения другие мысли, противоположные мнения не учитывались. Такой однобокий взгляд на серьезные проблемы, касающиеся будущего человека, общества, государства, свидетельствует об узости мышления, даже о кризисе разума, не способствует принятию правильных, справедливых решений.
Кстати, о личности. Ретроспективный обзор истории показывает, что выдающиеся личности, народные герои выходят на историческую сцену в особо ответственные моменты народной судьбы, во время ее крутых поворотов, при решении назревших крупных проблем общественного развития. Свидетельство тому — жизненный путь Абылая.

1. РОДОСЛОВНАЯ, РОДИНА АБЫЛАЯ

Абылай — потомок Чингисхана, его старшего сына Джучи. По генеалогии Абулгазы Бахадура («История монголов и татар», Казань. 1825 г., стр. 178-179), четвертый сын Джучи (1187-1227) Токай-Темир, его сын Уз-Темир, его сын Ходжа (иногда его называют Токкулходжа — Ш.В.), его сын Бадакул Оглан, его сын Орус хан. От Орус хана родился Куюрчукхан. Его сын — Барак хан. От Барак хана родился Абу-Саидхан, которого казахи называют Азь-Джанибеком. Эти данные приводятся и в книге «Тауарих и гузида Нусрат наме», которая переиздана в 1967 году в Ташкенте.

Азь-Джанибек — предок Абылая в восьмом колене. Некоторые исследователи, в том числе Мухамбетжан Тынышбайулы, указывают, что династия Орус хана берет начало от старшего сына Джучи Ежена. В.В. Григорьев в своей книге «История монголов» (по словам Чокана) утверждает, что Орус хан является прямым потомком Батый хана. Мы считаем, что близки к истине записи Абулгазы Бахадура, к чему склонялся и сам Чокан.

Имена приведенных выше людей хорошо известны в истории. Один из них Джучи хан. Кому из казахов недорог кюй-легенда «Хромой кулан», создание которого связано с этим грозным ханом. Звуки этой мелодии до сих пор поражают своей глубинной силой, волнуют красотой, словно заставляют ощущать дыхание тех далеких времен.

Судя по запискам армянского историка XIII века Каракоса Гандзекеци, перед смертью Чингисхан собрал свое войско и сказал: «Я готовлюсь отправиться в иной мир. Перед вами три моих сына, провозгласите одного из них вместо меня ханом. Старший сын — непревзойденный воин, любит бойцов, однако чрезвычайно горд, никогда не довольствуется тем, что отпущено Всевышним. И второй сын -добрый воин, рожден быть победителем, но он от природы слабоват. Младший же сын с детства способный, щедрый, снисходительный» (Л.Х.Мкртчян. «Армянские источники о Средней Азии VIII-XVIII вв.», М., 1985 г., стр. 68). Под старшим сыном Чингисхана Гандзекеци подразумевает Чагатая, на самом же деле это Джучи. Приведенная характеристика как раз соответствует его натуре. В истории встречаются доказательства, что даже сам великий каган в свое время боялся растущего авторитета Джучи.

Мавзолей Джучи хана, представляющий собой прекрасный, величественный, монументальный образец народного зодчества, сохранился у подножия Улутауских гор.

Одна из важных исторических личностей — Орус хан. В его эпоху, по словам академика Каныша Сатпаева, «…казахи еще не стали самостоятельным народом и не приняли название «казах». В то время между Алтаем и Тянь-Шанскими горами, с одной стороны, и восточными отрогами Балканских гор, с другой, в великой степи кочевали, вели свободный, непредсказуемый образ жизни многочисленные тюркские племена. Это громадное общество было разделено на три орды: Белую, Синюю и Золотую. Великий хан жил в Золотой Орде».

В связи с этим можно проследить одну историческую линию, которая берет начало из седой древности. «Отец истории» Геродот, характеризуя скифского царя Таргутая, жившего задолго до нашей эры, пишет о необъятности его владений. Его младший сын Кулаксай разделил свои земли на три ханства. Самым большим ханством назвали ту землю, где хранилось много золота» (Геродот. «История». 1972 г., стр. 188). Факт, заслуживающий внимания.

Примерно в 1361-62 годах Орус хан провозглашается ханом Белой Орды. Он — основатель города Сыганака, ставшего столицей. Орус хан уделял большое внимание развитию земледелия вдоль Сырдарьи, занимался градостроительством. Стремился ликвидировать междоусобицу, укрепить таким образом единство и целостность. Имеется множество свидетельств тому, что Сы-ганакс его крепостью с 12-ю башнями, прозванный «воротами кипчакских степей», был центром науки и искусства, торговли и политической жизни. Академик В.В.Бартольд писал, что ему приходилось читать в библиотеке Стамбула стихи, посвященные городу Сыганаку:

«В древности этот край печали не знал

В нем жил всегда ученый и мудрый люд.

…Если б судьба новую жизнь мне дала в дар

Я бы вновь родиться в                                      Сыганаке пожелал».

Орус хана Шакарим хаджи называет Арыс ханом. А турецкий профессор Ахмед Заки Валиди Тоган — Ырыс ханом. Поскольку об Орус хане больше писали авторы соседних народов другой веры, другой национальности, то неудивительно, что древнее казахское имя претерпевало искажения. А вообще-то в звучании этих трех имен особых различий трудно уловить.

Орус хан довольно успешно воевал и с Хромым Тимуром и с Тохтамышем. Водном историческом документе написано: «Орус хан после изгнания из кипчакской орды одного из чингисидов Тохтамыша быстро нашел общий язык и подружился со знаменитым Хромым Тимуром». (Н.М.Карамзин. «История государства Российского». Том V, стр.44). Кипчакская степь в борьбе с Чагатайским улусом потеряла много людей и превратилась в кровавую сцену междоусобной войны. После смерти Орус хана (приблизительно 1377-78 гг.) за ханство стали драться Тохтамыш, сын Орус хана Куюрчук и сын Аль-Темирбека Темир Кутлуг. Впоследствии Хромой Тимур, поссорившись с Тохтамышем, стал поддерживать Куюрчука. Опираясь на восточных авторов, Н.М.Карамзин писал: «После того, как Тохтамыш был отброшен до Идиля, Хромой Тимур провозгласил правителем кипчакской орды Куюрчук оглана, надел на его голову ханскую корону» (там же, стр.86).

Возникновение, формирование и дальнейшее развитие казахского ханства многие источники начинают с отделения Гирея и Джанибека отАбулхаирхана. В «Тарихи Рашиди» написано: «Самостоятельное правление казахских султанов начинается с 870 года (это по хиджре, по нашему летоисчислению-с 1465-66 гг. — Ш.В.), но лучше нас об этом знает один лишь Аллах». Все же возникновение такого гиганта, как Казахское ханство, не могло произойти в один-два года. Если бы новорожденное государство не заботилось о своем народе, не имело сил для его защиты, не искало свой путь развития в отличие от прежнего, то оно вряд ли смогло бы управлять этим народом, укреплять его мощь. Один из первых правителей казахского ханства Абу Сайд был умным, прозорливым человеком, за что его прозвали Азь-Джанибеком (приставка Азь — означает «мудрый, дальновидный»). Буквально через пять-шесть лет численность населения нового ханства перевал ила за миллион. Сын Джанибека Касым хан мог вывести на поле боя сразу триста тысяч конных воинов. Это он наводил ужас на сильного правителя Средней Азии Чагатай хана, измотал его в боях под Улутау и в конце концов тот нашел свою смерть в бою с Шах Измаилом (Ч.Ч.Валиханов,том4,стр.199).

Касым хан имел несметные табуны лошадей, превосходных скакунов. Летописец пишет, что в 1513 году при встрече монгольского хана Султана Сайда он, показывая своих лошадей, сказал: «У меня есть два коня, которых не променяю на целые табуны лошадей. Они отличаются и красотой, и резвостью. Конь — крылья человека, в степи невозможно без коня. Поскольку вы мой почетный гость, выберите одного из них, другого оставьте мне». (Материалы по истории казахских ханов XV-XVIII веков. Алма-Ата. 1969 г., стр. 226). С тех далеких времен до нас дошло выражение «Верный путь Касымхана», которое означает свод его новых законов-правил.

Абылай берет свой род от сына Джанибека Жадика. От Жадика родился Шигай хан, от Шигай хана — Есим, от Есима — Джангир хан, от Джангир хана — Вали, от Вали — кровожадный Абылай, от Абылая — Красавец Вали, от Красавца Вали — Абильмансур, прозванный впоследствии Абылаем.

Есим возглавлял многотысячное войско своего брата Тауекель хана, покорил Туркестан, Ташкент, Самарканд, позднее, когда сам стал ханом, не раз наносил сокрушительные удары калмыкам.

Есим хан был высокого роста, богатырского сложения, волевым человеком, поэтому в народе о нем говорят «высокорослый, мужественный Есим». Другой законопроект, именуемый «Старый путь Есим хана», составлен на основе традиционных обычаев и норм поведения. «Из династии Джучи более сорока лет занимал среди казахов ханский трон лишь Есим хан» («Проблемы казахского обычного права», Алма-Ата, 1989 г., стр. 137). В историческом эпосе «Высокорослый, мужественный Есим» он изображен, как удачливый, рожденный быть счастливым, воин.

Отец Абылая Красавец Вали, дед кровожадный Абылай, прадед Вали-баки и прапрадед Джангир — все погибли на поле брани. Сына Есима Джангир хана народ прозвал еще «салкам Джангиром», что означает «развязный, избалованный Джангир». Приблизительно в 1635 году еще юношей он попадает в плен к калмыкам, но, улучив момент, совершает побег.

В1643 году калмыки во главе с Батыр хун-тайджи объявили войну казахам. Джангир в этот раз проявил большую хитрость: спрятал человек 600 своих воинов в ущелье гор и, когда враг, видя, что казахов совсем мало, напал на них, ударил ему в спину, истребил до десяти тысяч калмыков. В это время на помощь подоспело 20-тысячное войско во главе с правителем Самарканда Жалантос батыром из рода Алим (из его Торткаринской ветви). Батыр хунтайджи был вынужден оставить поле боя и отступить с остатками 50-тысячного войска.

После смерти Есим хана, примерно в 1645 году, Джангир стал ханом. Но в 1632 году во время войны с калмыками погиб в поединке. Убил его сын Очирту Цецен хана молодой наследник Галдама. Отомстить за кровь предков было суждено молодому Абильмансуру через восемьдесят лет, когда он именно в таком поединке убил Шарыша — сына Галдана Цэрэна.

После Джангира ханами былиТауке, после него — Булат, Самеке, а в старшем жузе — внук Джангира Джульбарс. В среднем жузе ханом стал сын Булата Абильмамбет. После этого ханская власть переходит к другой ветви Джангирской династии.

В эпоху Тауке хана, отличавшегося мудростью, недюжинным умом, за что народ прозвал его Азь-Тауке, появился замечательный памятник казахского обычного права «Жетыжаргы» или «Семьуложений», своего рода свод законов.

Рожденное в результате многочисленных бесед, советов, обменов мнениями Тауке с приближенными, «Жеты жаргы» впитало в себя все лучшее, что имелосьдо этого в традиционном законодательстве. Все это было приведено в определенную систему, причем особый упор делался на защиту достоинства, чести личности, имущества людей. Большое внимание уделялось воспитанию людей, укреплению единства и сплоченности страны. «Жеты жаргы» охватывает семь основных сложных проблем:

1. Наказание за оскорбление, побои, нанесение телесных повреждений, изнасилование женщины.

2. Убийство, штраф за него.

3. Воровство, барымта.

4. Разврат, измена супругу.

5.  Вежливость, уважение родителей, послушание старших.

6. Недопущение кровосмешения до седьмого колена.

7. Родные земли, кочевья, земельные конфликты.

С полным правом можно утверждать, что этот свод законов, охватывающий самые различные стороны общественной жизни, послужил основой для существования длительное время единого, независимого казахского государства со своей системой воспитания.

«Издавна мы — свободная страна»… Эти слова глубоко запали в мою душу, закрепились в сердце», — говорит в одном из интервью большой ученый в области права, академик Академии наук Казахской ССР С.З.Зиманов. (Газета «Дала дидары», 4 января 1991 г.). В другом месте он утверждает, что «государственное устройство казахского ханства изучено мало». При этом особо следует сказать о его структуре, роли местных правителей и методах правления страной. В этом плане заслуживают внимания данные, приведенные в книге профессора Су Бай Хая «История казахской культуры», которая была издана в 1989 году в Урумчи (Китайская Народная Республика). «Казахи — кочевой народ, — говорится в ней, — они имели древнюю письменную культуру». В предлагаемом труде даются сведения о достижениях трудолюбивого (по китайски — гинлау), мужественного (юнган), умного (джехуай) казахского народа в области философии, медицины, истории (ли) и права (фа), религии, литературы, музыки, танцев, орнаментального искусства, ткачества.

Анализируя общественное устройство казахского ханства, профессор Су Бай Хай делит его на семь ступеней:

«Первая — аул. Аул является основной общественной организацией казахской нации. Он состоит из близкородственных десяти семей. Каждый аул возглавляет свой руководитель. Обычно это довольно зажиточный, авторитетный, умудренный жизненным опытом человек. Обязанности главы аула — руководство хозяйством своих аульчан; определение времени сезонных перекочевок; правильное использование людских сил и транспорта; справедливое и своевременное решение ссор, конфликтов между людьми; своевременная уплата налогов аулами.

Вторая — ата аймак (край дедов). Состоит из нескольких аулов, родственных до седьмого колена. Главу ата аймака называют аксакалом. Он наделен большими полномочиями, обычно человек средних лет.

Третья — род. Он состоит из тринадцати-пятнадцати аймаков. Предводитель рода именуется Улысбасы (глава Улыса).

Четвертая — арыс. Он объединяет несколько родов. Глава арыса — бий.

Пятая — улус. Улус состоит из нескольких арысов. Возглавляет его султан. Султаны, как правило, выходцы из аристократических кругов.

Шестая — жуз. Он состоит из нескольких улусов. Руководит жузом хан.

Седьмая -ханство, состоящее из трех жузов. Верховный правитель ханства — Хакан» (в указанной выше книге, стр.332).

Далее китайский ученый пишет о том, что Хакан вершил судьбой ханства, был верховным главнокомандующим армией, судьей и блюстителем законности, проводил внутреннюю и внешнюю политику.

«…Если в одном лице сольются ханская власть и справедливость, мудрость биев, — говорил виднейший ученый, академик Каныш Имантаевич Сатпаев, — то такой хан превращается в народного любимца, он никогда не будет забыт, останется в людской памяти. Именно такими свойствами природа одарила Есим хана, Касым хана, Тауекель хана, Азь-Тауке, мужественного Абылая. И напротив, те ханы, кто не владел искусством слова, кому чужды отвага, глубокие знания и рассудительность, кто не смог использовать в политических делах родовых вождей — биев, были обречены на скоротечное правление. Их троны подобно лачуге дикаря будут снесены первой же бурей народного негодования». (К. И. Сатпаев. Избранные статьи, стр.357).

2.САБАЛАК. БОЛЬШОЕ ГОРЕ. НАРОД ПРИХОДИТ В СЕБЯ

Настоящее имя будущего хана Абылая — Абильмансур. Он родился в семье «красавца» Вали — сына правителя Туркестана «кровожадного» Абылая. Его детство прошло среди огня и пламени, горя и печали, жизни и смерти. В 1723 году, когда калмыцкий хун-тайджи Цэван-Рабдан во главе стотысячного войска напал на Казахстан и стал истреблять его народ от мала до велика, и для казахов наступило время горьких поражений и испытаний, получившее название «актабан шубырынды, алкаколь сулама». Мальчик Абильмансур не только видел своими глазами босых, голодных, обездоленных беженцев, как его родной народ потерял в жестокой схватке одну треть, но и наряду со всеми пережил все тяготы, гнев и отчаяние, мечты и надежды той нелегкой поры.

Враг захватил Туркестан, «красавец» Вали погиб в бою. Один из верных рабов ханского двора спрятал Абильмансура, а через некоторое время они бегут в степь. Где бы ни был, Абильмансур скрывал свое настоящее имя, происхождение. Потому что в тот жестокий век захватчики, убив кого-нибудь из ханской крови, непременно стремились уничтожить весь его род, чтобы некому было совершить кровную месть. В народных преданиях говорится, что Абильмансур был слугой Туле бия из рода Уйсунь или утверждается, что он пас скот богача Темирбая. Другие источники гласят, что его воспитывал выходец из рода Атыгай по имени Даулет. А Чокан Валиханов пишет, что Абильмансур «стал прислуживать одному баю из рода жаксылык». Видимо, все это соответствует истине. Вполне возможно, что сирота, прозванный «Сабалаком», не мог постоянно быть в одном месте, находясь в людях, как говорится, переходил из рук в руки. Неслучайно Бухар жырау, непревзойденный мастер слова, певец, сказитель абылаевской эпохи, в своем творчестве тоже подтверждает все сказанное выше.

Во всех легендах, рассказах, поэтических произведениях подчеркивается, что Абылай был и внешне очень эффектным человеком, во всем угадывалось его высокое, аристократическое происхождение, благородство. Водной из легенд сказано: «Сабалака нельзя приравнивать к остальным рабам , — говорит старшая жена бая Даулета. — Он готов шесть дней голодать, но из грязной посуды не станет есть. Своим куском хлеба до последнего делится с товарищами. На пищу жадно не набрасывается, как другие. На голую землю никогда не садится, обязательно постелет что-нибудь».

Когда он спит, говорится далее, «его руки раскинуты как крылья, ноги тоже раздвинуты в стороны. Лежит в такой позе, будто говорит: «Хочу объять все и вся, дойти до любого желанного места, быть опорой всех четырех сторон мира»…

Конечно, все эти предания, легенды родились много позже, когда Абильмансур стал грозным, весьма авторитетным Абылай-ханом. Но очевидно одно, что природа одарила его натуру щедро, иначе безродный, беглый сирота, по воле судьбы вынужденный стать рабом, разве мог подняться до таких высот?

«Знает не тот, кто учится, а тот, кто хочет знать» — гласит народная мудрость. Нет сомнения в том, что в формировании Абылая в будущего деятеля огромно влияние его знаменитых современников. Один из них — Туле бий из рода Уйсунь.

Много перенял Сабалак и от Бугенбай батыра. Хотя тот намного старше его, их отношения были, как отношения ровесников.

А Бухар жырау почти всю жизнь был рядом с Абильмансур — Сабалак — Абылаем до конца его дней, был верным, бесстрашным, мудрым, справедливым советником.

При описании жизнедеятельности Абылая приходится часто обращаться к народным преданиям, фольклору, легендам, поэтому хочется остановиться на том, насколько они правдиво отображают историческую истину. Одна из особенностей произведений устного народного творчества при их сравнении с историческими документами заключается в том, что они более широко охватывают эпохальное пространство, не «привязаны» к одному моменту, периоду, в описываемый образ могут воплотить прожитую им жизнь, даже пожелания, мечты и надежды грядущих поколений, придают этому образу одухотворенность, как бы живую цветовую гамму.

«Для историка казахский фольклор поточности, богатству, разнообразию фактов является бесценным кладом», — писал видный ученый-историк Ермухан Бекмаханов, испытавший немало гонений за свое правдоискательство. Великий писатель Мухтар Ауэзов, углубляя эту мысль, раскрывает внутренние закономерности явления: «Исторические песни рождаются в первую очередь после настоящих исторических событий, произошедших в жизни страны. Персонажи в исторических песнях, их деяния, цели, влияние на народные массы — все это остается в памяти людей в виде всевозможных легенд, рассказов. Причем их авторы — зачастую участники или очевидцы описываемых событий. Поэтому подлинность их бесспорна.

Исторические события в свое время воплощаются в живые рассказы и распространяются среди людей, а иногда они устами акынов превращаются в поэтические вещи. Когда событие находит свое отражение в поэзии, оно становится историей и не будет предано забвению» (Мухтар Ауэзов, «История литературы», 1991 г., стр. 140-141).

По этому поводу серьезные мысли в свое время высказал и молодой Чокан.

Следовательно, роль казахских исторических песен как летописи огромна. Как живые страницы истории предстают перед нами, например, творения Актамберды, Татыкары, Умбетея, Бухара, которые в лихую годину для страны сами были непосредственными участниками боевых походов, кровопролитных битв с врагом. Их произведения дошли до нас почти без изменений. Это говорит о том, что в них правдиво, объективно переданы картины, дух эпохи, что они способствовали росту самосознания народа, воспитывали в поколениях такие понятия, как честь, достоинство, справедливая месть, единство, свобода, независимость. А ведь в эпоху, когда жил и эти поэты и батыры, казахский народ переживал самые трагические периоды своей истории. Под натиском грозного восточного врага казахи были вытеснены на запад и юг. Старший жуз отступил в Ташкент и Фергану. Средний жуз — в Самарканд и Бухару, Младший жуз — в западные степи. Подробноописал всеэтооче-видецтех событий Кожаберген жырау.

Естественно, беженцев нигде не встречали с распростертыми объятиями. Мало того, Бухарское, Хивинское ханства сами стали грабить обессилевший народ, отбирать оставшийся у него скот. Поэтому многие племена и роды, оставив своих родичей, были вынуждены вновь искать новые места. Теперь они направились в сторону Сары-Арки. Описывая этот период замечательным поэтическим языком, Магжан Жумаба-ев отмечает, что в итоге казахский народ оказался опять меж двух огней — российской и китайской империями.

Почему же так случилось? Почему некогда свободная, независимая страна не позаботилась о своей обороне, неужели правители народа не догадывались о приближающейся беде? И на это есть ответ.

Приблизительно в 1686-93 годы Тауке-хан с целью укрепления русско-казахских отношений 5 раз отправлял послов в Сибирь, покоренную до этого Россией. Однажды двух из них — Сары и Кульдея — Тобольская администрация взяла в плен. «Со времен Адама впервые вижу, чтобы пленили послов как воров», — говорил тогда Азь-Тауке. Занявший после него трон Каипхан также несколько раз отправлял послов в Россию, писал письма.

1718год, 10 января. Казанскому губернатору Петру Салтыкову: «Хотим быть друзьями ваших друзей, врагами ваших врагов. Пусть друзья возрадуются, а враги огорчатся, видя наш союз и дружбу!».

1718 год, 1 мая. Сибирскому губернатору князю Матвею Гагарину: «Всевышнему ведомо, что мы мирный народ. Тот, кто делает добро, доживает до седой бороды, а кто делает зло — лишится бороды. После смерти ученого человека остаются его творения, умного человека — его имя».

1718 год, 28 мая. Каипхан в письме в Тобол, отправленном с батырами Байбеком и Тулебаем, пишет: «Хунтайджи — враг и мне, и вам. Мы хотим с ним воевать, поэтому обращаемся к Его величеству царю помочь нам войсками… И в горести, и в радости мы должны быть вместе, вместе с Его величеством царем. Да восславится его имя добром».

То есть, Каипхан предлагает Петру I образовать союз против джунгар. Это предложение находит поддержку у Сибирского губернатора Матвея Гагарина, он намеревался направить казахские силы на защиту строящейся тогда русской крепости Ямышевска. В письме Петру I от 12 октября 1761 года М.Гагарин пишет: «Если бы калмыцкие правители знали, что казахские войска поддерживают Ваше величество, они не стали бы начинать войну против Вашего человека, не мешали бы строительству города». А вот что ответил Каип-хану по этому поводу Казанский губернатор Петр Салтыков от имени царя: «Достойно похвалы стремление Каип-хана создать союз с Его величеством в борьбе с хунтайджи. Однако впредь Каип-хан должен по-своему вестилиниюпротив хунтайджи ».

В это время джунгарский правитель Цэван-Рабдан тоже не сидел сложа руки, он также переписывался с Россией. Он просит у нее военной помощи в «борьбе против Китая и других врагов». Петр I направил к Цэван-Рабдану капитана Унковского, оказав таким образом «высокую милость» предложению хунтайджи. В письменной инструкции И. Унковскому (И.Я.Златкин, «История Джунгар-ского ханства», М. ,1983г., стр. 32) говорится, что Китай предупрежден и не будет трогать калмыков, а для их взаимоотношений будет вестись поиск других путей; для защиты хунтайджи от других противников царь обещает использовать военные силы в Сибири. Видимо, «высокая милость» по отношению к калмыкам, нежели к казахам, неслучайна. Это был период, когда Казахское ханство очень ослабло, а Джунгарское ханство превратилось в мощную военную силу на востоке. И.Унковский видел своими глазами, о чем и написал, что армия хунтайджи состоит из 60 тысяч солдат, при необходимости может быть увеличена до 100 тысяч, а его приказы выполняются беспрекословно. Численность русских войск на сибирских рубежах в лучшем случае не превышала трех-четырех тысяч. На долю русской дипломатии выпала возможность отвести грозную силу Джунгарии от себя и направить против других.

Цэван-Рабдан стал единоличным правителем этого ханства, а до этого он вынудил своего основного соперника Галдан Бошукты-хана, всю жизнь воевавшего с Китаем, принять яд (1697 год) и отправиться в иной мир.

Тут уместно привести важное высказывание Петра I, который подчеркивал: «Эта Орда (Казахское ханство — Ш.В.) является ключом к вратам всех азиатских стран и земель», «пусть они потеряют миллионы, несмотря на громадные потери надо принять в свое подданство». («Вестник Европы», T.V, 1870 г., стр.530). Это мнение открыло новый путь, стало поворотным в политике России по отношению к Казахии. После этого покорение, часто захват силой, грабеж этого огромного края проводились планомерно, упорно, иногда с жадностью голодного человека. Следовательно, пожар среди кочевых народов, постепенное ослабление каждого из них были весьма выгодны для России.

В 1723 году умер китайский Богдыхан Канси. Джунгария, воспользовавшаяся замешательством в китайском дворе и «высокой милостью» России, напала на казахские земли. Возглавил джунгарские войска второй сын Цэвана-Рабдана Шо-но-Даба, научившийся к тому времени у своих великих соседей лить пушки.

Таким образом, первая причина, приведшая к истреблению казахов, была связана с другими странами, вторая заключалась во внутренней раздробленности, междоусобице. В 1715 году умер Тауке-хан, в 1718 году был убит Каип-хан. Грызня наследников за ханский трон не могла объединить их.

Мы специально подробно останавливаемся на политической ситуации кануна 1723 года, так как, не понимая глубоко ее сути, невозможно в целом понять состояние казахского общества того времени, внутренний мир народных лидеров.

После периода великих бедствий («актабан шубырынды, алкаколь су-лама») народные массы стали постепенно приходить в себя. Именно в эту пору чуть ли не в каждом регионе казахской степи появились неординарные личности, поднявшие знамя независимости и свободы. Они всецело посвятили себя святому делу освобождения родины от врага, были готовы ради этого пожертвовать собой. Замечательно переданы эти настроения в произведениях Актамберды, Бухар жырау. (От переводчика: автор часто приводит выдержки из этих произведений, у которых очень красочный, сочный, лирический язык, в них постоянно встречаются неожиданные эпитеты, сравнения, оригинальные, весьма емкие поэтические образы чисто национального характера. Все это — от прекрасной, неповторимой природы казахского устного творчества и трудно поддается адекватному переложению на русский язык. А дословный или пространный смысловой перевод привел бы к тому, что оригинал попросту поблек бы в глазах читателя и не воспринимался бы в первозданном виде).

Описываемый период явился периодом возрождения национального самосознания, готовности на судьбоносные свершения. Народ ждал решительных действий от своих предводителей.

Западнее Шымкента, в горах Орда-басы, съехались на совещание представители трехжузов и приняли решение сообща выступить против врага. В1 726 году на берегу реки Буланты в местечке Карасиыр казахские дружины дали    первый ощутимый удар врагу. Позднее эту местность назвали «Калмак кырылган» (т.е. «место, где были истреблены калмыки»). Вторая, не менее крупная победа была одержана в 1729 году в 12 километрах юго-восточнее Балхаша, недалеко от озера Итишпес. Эта местность получила название «Аныракай» (намек на то, как потерпевший поражение враг взвыл от отчаяния). В это время великим ханом казахов был Булат, а командующим объединенными силами — Абулхаир. Хотя в Аныракае была достигнута большая победа, казахские правители не смогли ее дальше развивать. В 1830 году в бою погиб Булат-хан и на трон стали претендовать старый Абулхаир, преклонный Самеке, более молодой Абильмамбет, вновь пошли раздоры, ссоры. А калмыки продолжали оставаться для казахов опасной силой. По-прежнему самые лучшие, плодородные казахские земли находились под вражеской пятой.

Именно в эту пору, примерно в 1829 году, совсем молодой Сабапак впервые попадает в поле зрения своим мужеством на поле брани. В поединке он убивает калмыцкого батыра Шарыша (иногда его называют сыном Галдан-Цэрэна) и с кличем «Абылай» бросается на врага. «Его натиска, соколиной хватки, бесстрашия, как огня боялся неприятель, не было в бою равного ему, при виде всадника-молнии, несущего смерть, вражеские воины всегда рассыпались», — гласит народная молва.

Есть правдивые поэмы, которые так и называются «Сабалак». Одну из них написал воспитанник Абая Кок-пай (1863-1927) по поручению своего наставника. Первым судьей этого произведения тоже был Абай.

Немало написано поэм и под названием «Абылай». Художественный уровень их неодинаков. Некоторые написаны сочным языком, исторические линии освещены верно, чувствуется стремление к образности. Одно из таких превосходных произведений издано в 1985 году в Китае, составитель Оразанбай Егеубайулы. Особенно красочно, подробно описан в нем поединок Абылая (Сабала-ка) с калмыцким батыром Шарышем. Кстати, этот поединок описан чутьли не во всех поэмах, и это, видимо, неслучайно. Сабалака именно после поединка стали называть Абылаем. А узаконил второе имя Абильмамбет-хан. После победы он вызывает к себе молодого неизвестного батыра и расспрашивает о его родословной. Сабалак признается, что он внук Абылая. В конце поэмы Кокпая Абильмамбет, растроганный мужеством, благородством молодого батыра, обнимает и целует его принародно и объявляет, что он достоин трона, поэтому уступает ему свое место. На самом деле Абылай не стал сразу ханом, а был объявлен султаном и наряду с Абильмамбетом правил страной. Позднее, когда русские правители провоцировали его, пообещав ханский трон, он решительно воспроти-вился этому, сказав, что Абильмамбета он почитает и уважает всю жизнь как родного отца. Ханом Абылай был избран в 1771 году только после смерти Абильмамбета.

3. НА ПУТИ К НЕЗАВИСИМОСТИ, ИЛИ ЗНАМЕНИТЫЙ «ВАРВАР»

Раздоры среди казахских ханов ни кчемухорошемунемогли привести. Говоря словами Мухтара Ауэзова, «Междоусобица и конфликты, стремление завоевать друг друга вынуждали их обращаться за помощью к первому встречному, так они готовили казахский народ к растерзанию». Асоседям это было на руку.

«…В ту нелегкую эпоху, — пишет М.Ауэзов, — когда на чашу весов была положена судьба народа, единственной его надеждой оставался Абылай. Только Абылай смог поднять знамя прежней казахской государственности, прежних народных чаяний. Сохранение этой государственности, самостоятельности явилось основной политической линией (подчеркнуто нами — Ш.В.) со времен Абылая до второй половины XIX века». (М.Ауэзов. «История литературы», Алма-Ата, 1991 год стр. 142-143). Трудно не согласиться с этим утверждением.

В делах управления страной Абылай стал принимать участие еще до тридцатилетнего возраста.

По народным преданиям, передававшимся от отца к сыну, от сына к внуку, к последующим потомкам, подчеркивается, что Абылай был человеком энергичным, быстрым, мужественным, очень приятной внешности, когда он смеялся, впечатление было такое, будто он вовсе не умеет унывать, а в гневе был страшен, что думалось — человеку чужды веселье, смех. Татыгара жырау, воспевая его, прибегал к таким образным выражениям, как «широкоутробный, с сундукообразным животом, особородный Абылай», которые подразумевают широту, богатство, благородство его натуры. Вполне возможно, что подобные сравнения режут слух тем, у кого неказахский склад мышления. Так, историк Б.С. Кузнецов, не поняв смысл приведенных выше литературных образностей, но ссылаясь на них, писал, что Абылай был ненасытным обжорой, чрезмерно располневшим человеком. Конечно, стыдно за таких «толкователей».

Если устное народное творчество воспринимать как фотографию, не углубляясь в океан его фольклорных образов, не понимая смысла непревзойденной игры слов, мастерского использования смысловых понятий, демонстрации удивительного поэтического воображения, то, конечно, на каждом шагу можно натыкаться на казусы. К сожалению, некоторые «исследователи» — верхогляды так и делают — или не желая понимать сути вещей, или умышленно искажая ее.

Свидетельства того, что Абылай был человеком гордым, красноречивым, упорным в достижении цели, прямым и справедливым, к счастью, сохранились хорошо и дошли до наших дней. В них отмечается, что он с малых лет всегда стремился познать неизвестное, незнакомое, ему не были чужды и пышные празднества. В его деяниях, словах, мыслях четко прослеживается одно — весь смысл своей жизни этот великий человек видел в укреплении единства казахов, повышении авторитета родины, общественных, земельных прав своих соплеменников.

Сохранился дневник генерал-лейтенанта князя В.Урусова, в котором описана церемония принесения присяги на верность России правителей Среднего и Младшего жузов. Это происходило с 19 августа по 1 сентября 1740 года в Оренбурге, когда Абылаю не было еще тридцати лет. Приведем несколько отрывков из дневника.

«28 августа… Когда хан (Абильмамбет) и султан (Абылай) вошли в шатер, где висел портрет Его величества императора, там уже находился генерал-лейтенант, вошедшие вместо слов подали предварительно заготовленную, заверенную их печатью бумагу.

…В юрте хан и султан поинтересовались штабными офицерами, их чинами,., у кого сколько человек в подчинении. Ознакомились с порядками в полку… Между делом султан Абылай быстрый и находчивый в разговоре и ответах нежели хан (выделено нами — Ш.В.) просил извинить за поставленные вопросы, так как они заданы с целью понять российские порядки, учиться им. Не обессудьте, что мы сидим в головных уборах, таков наш обычай. Хан в подтверждение кивнул.

…Генерал-лейтенант  сказал Абильмамбету и Абылаю, что готов передать пожелания Его императорского величества, отметил, что времени для проведения церемонии осталось мало, просил впредь навещать без приглашения. В ответ Абылай султан сказал: «Наши предки-ханы были людьми высокой чести, чистого сердца, весьма авторитетными, они умели заводить дружбу с достойными людьми, почему бы нам не последовать их примеру», — и предложил генерал-лейтенанту стать братом…

В юрте поставили два больших резных кресла. В одном сидел хан, в другом — генерал-лейтенант. Султан же отказался сесть на предназначенный ему скромный низкий стул. Потребовал подать ему такое же кресло как у хана, пришлось удовлетворить его просьбу…

«…Мы у себя в Орде много слышали, что у Его императорского величества имеются лучшие образцы огнестрельного оружия, хотелось бы посмотреть их», — сказал Абылай.

…Принимая дары, Абылай отметил: «Мы служим не ради подарков, эти принимаем только потому, что они — знак благодарности Его величества царя». Хан сказал, что увезет дары в следующий раз, так как опасается быть ограбленным дорогой. Но Абылай был тверд: «Я никого не боюсь, никто не может отобрать у меня дарованное мне».

…Хан поехал домой верхом на коне. Султан же, отличившийся во всех своих действиях уверенностью, решительностью, приказал приготовить ему карету, затем сел в нее».

Тридцать шесть лет спустя, 5 марта 1776 года шестидесятипятилетнего хана Абылая видел своими глазами капитан Брехов. Он пишет, что хан был среднего роста, отличался завидным здоровьем.

В 1740 году при посещении Оренбурга князь В.Урусов продемонстрировал казахским правителям силу русского оружия. Показал артиллерийскую скорострельность: пока из казахского фитильного ружья производился один выстрел, русская пушка производила тринадцать залпов. Все воочию видели мощь гранаты, ее разрушительную силу. По свидетельству профессора Ахмеда Заки Валиди, тут же были подвергнуты казни пленные башкиры, кочевавшие по Яику: «55 человек повешены, отрублены головы ста двадцати человек, отрезаны уши и носы 301 человека». (А. 3. Валиди Тоган. «Западный и Северный Туркестан». Стамбул, 1981 г.).

Шота ВАЛИХАНОВ,
заслуженный архитектор Казахстана, академик Академии социологических наук, лауреат Государственной премии Казахстана.

Перевод с казахского

Госмана ТОЛЕГУЛА.

(Продолжение следует.).