«История повторяется, если ее забываешь»
В стенах Дворца общественного согласия г.Кокшетау 31 мая состоялось мероприятие, посвященное Дню памяти жертв политических репрессий и голода с участием руководителей и представителей государственных структур, депутатов, партии «Hұp Отан», духовенства, этнокультурных объединений области, молодежи, СМИ.
Открывая его заместитель акима области Нурлан Нуркенов отметил, что «с 1998 года в нашей стране эта дата традиционно отмечается и имеет политическое и нравственное значение. Нынешний день памяти отмечается как скорбный юбилей — 85-я годовщина массового голода»,- отметил Нурлан Жанбыр-шиевич. Он остановился на трагических страницах истории того периода, депортации миллионов советских граждан в Казахстан.
— Как сказал Олжас Сулейменов: «История повторяется, если ее забываешь», об этом должна помнить наша молодежь, — резюмировал Нурлан Нуркенов.
Председатель общественного объединения «Акмолинское областное чечено-ингушское общество «Вайнах» Герихан Яндиев процитировал отрывок из произведения Олжаса Сулейменова «Дикое поле», в котором — «боль за то, что Казахстану выпало стать огромной тюрьмой и братской могилой для многих людей Советского Союза. А благородство, присущее всему народу Олжаса, спасло обреченные на смерть народы». Герихан Ибрагимович с болью в сердце поделился информацией о тяжелом периоде депортации чеченцев и ингушей, о страшной трагедии свободолюбивого народа.
«Голод, холод и болезни унесли большую часть моего народа. Мы благодарны казахам за то, что эта вопиющая несправедливость, тяжелейшие испытания не вытравили веру в человечность и справедливость. Мы, потомки мужественных людей, будем всегда помнить эти жестокие уроки истории и беречь как зеницу ока мир и согласие на нашей многострадальной земле», — завершил выступление Герихан Яндиев.
О депортации поляков рассказал председатель общественного объединения «Объединение поляков Акмолинской области» Александр Суховецкий.
Фото Вячеслава ГУБАНОВА.
Содержательными, интересными были выступления специалиста организационно — информационного отдела облгосархива Талапкера Уалиева, директора КГУ «Молодежный ресурсный центр Акмолинской области», депутата Кокшетауского городского маслихата Тимура Искакова, потомка репрессированных Виктории Волковой.
Завершило встречу профессиональное исполнение специальной музыкальной композиции солистом областной филармонии Сарсенбаем Хасеновым, еще раз заставив глубоко задуматься о черных страницах нашей истории.
* * *
В Кокшетау немало достопримечательностей и святых мест. Одно из них — старое мусульманское кладбище, что возле мкр. «Васильковский». Издалека видны возвышающиеся у входа гранитные плиты, установленные как дань памяти ученому и просветителю Науану Хазрету и малолетнему сыну видного государственного деятеля Сакена Сейфуллина — Аяну. Прямо у входа на кладбище — надгробный камень матери Героя Советского Союза Малика Габдуллина — Алие Оспанкызы. В День памяти жертв политических репрессий и голода здесь было многолюдно.
У подножия памятных плит алели, заботливо принесенные посетителями, красные гвоздики. Скорбно опустив головы, собравшиеся слушали поминальную молитву из уст главного имама области Куаныша кажы Сабита.
Митинг открыл почетный гражданин г. Кокшетау, председатель совета медицинских работников Болат Жанадилов. Подчеркнув, что без знания трагических страниц отечественной истории молодежь не сможет оценить значимость приобретенной страной независимости, аксакал рассказал каких неслыханных масштабов в республике достигла катастрофа в результате массовой коллективизации в 30-е годы.
— Лучшие представители казахской интеллигенции из плеяды движения «Алаш» были обвинены в национализме и расстреляны как враги народа, — сказал лауреат международного фестиваля «Түрік поэзиясы», Государственной молодежной премии «Дарын», член союза писателей РК Алмас Темирбай. — В жернова сталинских репрессий были брошены и их жены.
В августе 1938 года, когда арестованную супругу Сакена Сейфуллина Гульбахрам везли в «АЛЖИР», в пути от болезни скончался не достигший двухлетнего возраста их сын Аян. Похоронен ребенок на земле своих предков. Поведав эту историю, акын продекламировал стихи, посвященные памяти борцов за независимость.
Председатели совета ветеранов: областного — Госман Толегул, г. Кокшетау — Шияп Алиев, войны в Афганистане — Дуанбай Ыбрай и пресс-секретарь центральной мечети имени Науана Хазрета Бакыт Смагул отмечали, что казахский народ потерял в те страшные годы две трети своего населения. Говорили о преемственности поколений и актуальности статьи Главы государства Нурсултана Назарбаева «Взгляд в будущее: модернизация общественного сознания» и, в частности, программы «Туған жер».
Бахыт МУХАМЕДРАХИМОВА-ТАСОВА,
Марат НУРСЕИТОВ.
ИЗ АРХИВНЫХ ФОНДОВ
Расстрелянная вера
Десятилетия отделяют нас от того страшного времени, которое получило название «Большой террор». Сегодня об этом периоде советской истории написаны сотни книг, сняты кинофильмы, в той или иной мере отражающие ужасы массовых репрессий 1937-1938 годов, охвативших все без исключения слои общества. Направленность, механизм и количественные показатели этого события были заданы приказом НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 года «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», и в нынешнем году мы отметим страшный юбилей — 80 лет с того дня, когда одним росчерком пера был дан старт этой бесчеловечной акции.
Сегодня, когда сотрудники музеев имеют доступ к рассекреченным архивным документам, мы можем представить, как это происходило и в Кокшетау. Вот один из эпизодов той поры, являющийся яркой иллюстрацией того, как невинные люди превращались во «врагов народа» и заканчивали свою жизнь в застенках НКВД.
В Государственном архиве г.Кокшетау хранится протокол Внеочередного заседания Президиума Кокшетауского горсовета от 20 апреля 1939 года, на котором было принято решение о передаче церкви Архангела Михаила для «исполнения культурных мероприятий». Причем делалось это якобы по просьбе членов православной общины, которые на общем собрании в числе 114 человек «единогласно постановили передать Михайловскую церковь в распоряжение Городского совета со всем церковным имуществом». К протоколу прилагался список с подписями еще 355 человек, которые также дали согласие на передачу церкви под клуб. В это же время принимается решение и о передаче под «городские нужды» здания мечети, «учитывая то обстоятельство, что казахская мечеть последние шесть месяцев находится в бесхозяйственном состоянии за отсутствием церковного совета». Что же предшествовало этим, на первый взгляд, совсем не страшным событиям? Почему в этих документах не упоминаются имена ни православного священника, ни имама мечети? Сегодня благодаря документам, хранящимся в архиве ДВД Акмолинской области, мы можем восстановить события тех лет.
С 1933 года священником Михаило-Архангельской церкви был Василий Мефодьевич Меркурьев, родившийся в 1883 году в селе Николаевское Омской губернии. Окончив Тобольскую духовную семинарию, с 1914 по 1932 годы служил священником в селе Викторовка Зерендинского района, затем перебрался в Кокшетау. Кроме Михаило-Архангельской церкви руководил приходами в селах Викторовка и Михайловка. Дважды арестовывался — в 1921 году за укрывательство родного брата, священника с. Балкашино, заподозренного в связях с белогвардейцами и расстрелянного в том же году, и в 1930-м -за «противодействие решению правительства об изъятии домов религиозного культа и передаче их в ведение местных властей». В обоих случаях был освобожден после нескольких месяцев заключения. В Кокшетау переехал вдвоем с женой Надеждой Николаевной, т.к. все их пятеро детей были уже взрослыми и проживали в других городах СССР. Отец Василий был арестован 25 марта 1937 года, а ровно через два месяца была арестована и Надежда Николаевна, ибо «так долго прожив вместе, не могла не знать о контрреволюционной деятельности мужа». Священник обвиняется в том, что собирал среди прихожан церкви деньги для помощи нуждающимся сосланным в Кокшетау священнослужителям, а также, что «им была организована контрреволюционная группа из лиц, враждебно настроенных к Советской власти, которая проводила работу среди населения, в том числе верующих людей, по опротестованию решения о передаче здания церкви горсовету для культурных нужд, снятии колоколов и сдаче их государству на металл и дискредитировала решения правительства, а также занималась антисоветской агитацией». В эту «контрреволюционную группу» были включены и также арестованы еще 14 человек — священник церкви села Викторовка Е.П. Максимов, священник с.Михайловка Н.Ф. Губарев, старосты церквей, члены церковных советов из мирян, священнослужители, отбывавшие в Кокшетау ссылку… Все они были расстреляны 18 августа 1937 года. Еще двое — священник И.С. Лавровский и псаломщик В.И.Першуков были по этому же делу осуждены и расстреляны несколькими месяцами позже. Н.Н. Меркурьева, «как социально опасный элемент», была выселена из Кокшетау в спецпоселок Шортандинской районной комендатуры без указания срока, то есть навсегда.
После этого пришел черед мусульманских священнослужителей. Имамом мечети с 1934 года был Шаги Бимуханов,1895 г. р. Он был арестован в начале сентября 1937 года. Также был арестован мулла мечети Кужжат Ахметов, 1872 г.р., Бокбен Нурманов, 1879 г.р., который являлся учеником Наурызбая Таласова (Науана Хазрета), Каркен Орынбасаров, 1885 г.р., Сулеке Бекенов, 1888 г.р.
Шаги Бимуханов свою «контрреволюционную и антисоветскую деятельность» отрицал, но вскоре под давлением следователя признал: «я не разделял свои взгляды с политикой Советского правительства, у меня прежние враждебные убеждения». В вину ему было поставлено также то, что он «разъяснял верующим, что надо часто посещать мечеть, оказывать помощь общине, существование которой зависит от самих верующих». Все арестованные имели духовное звание и признали, что «действительно являлись членами контрреволюционной националистической организации, существующей в г.Кокшетау, наша организация состоит исключительно из числа актива мусульманского духовенства, которое руководит всей мусульманской общиной». Все они были осуждены по ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР, приговорены к высшей мере наказания и расстреляны 30 ноября 1937 года. Таким образом, репрессивные органы отчитались о выполнении разнарядки по арестам и расстрелам…
История все расставила по своим местам: эти люди были признаны невинно осужденными и реабилитированы в разные сроки — с 1957 по 1989 годы. Неизвестно место захоронения расстрелянных. Но осталась память о них и многих других, перемолотых жерновами сталинских репрессий. По официальным данным в период с 1921 по 1954 годы общее количество осужденных в бывшем Советском Союзе составило 3 миллиона 777 тысяч, из них к высшей мере наказания приговорены 642 тысячи. В Казахстане за этот период репрессированы 103 тысячи человек и расстреляны свыше 25 тысяч. Именно в эти годы уничтожены представители казахстанской элиты — видные деятели науки, культуры, политики. Поэтому одним из первых законов, принятых в суверенном Казахстане, стал Закон РК от 14 апреля 1993 года «О реабилитации жертв массовых политических репрессий». А с 31 мая 1997 года по Указу Президента Республики Казахстан Нурсултана Назарбаева в нашей стране отмечается как День памяти жертв политических репрессий. Чтобы помнили.
Гульчехра ПЕРЛЕЙ,
научный сотрудник Музея истории г.Кокшетау.
РЯДОМ С НАМИ
О времени и о себе
— Я помню все, — во время нашей долгой беседы с 87-летним жителем села Максимовка Зигфридом Нерингом мы не раз убеждались в правоте слов пожилого человека. Директор сельской школы с 1970 по 1998 годы, Отличник просвещения КазССР, почетный гражданин Целиноградского района, труженик тыла рассказывает о себе просто, образно. Так как делают это люди, жизнью умудренные.
«Родился на Украине в Житомирской области. Шесть лет мне было, когда в дом пришел человек, собрал паспорта, сказал, что будут менять. А через неделю: «Собирайтесь на выезд. Поездка будет долгая, что довезете — погрузим. За подводой с домашним скарбом шли пешком. Помню, что солдат, сопровождавший нашу колонну, посадил меня на лошадь впереди себя. Было в них еще что-то человеческое.
Никто из выселяемых немцев ничего не спрашивал. Не знаю, то ли боялись, то ли понимали, что бесполезно спрашивать, бежать, сопротивляться. Ехали, как в фильмах современных показывают: вагон без перегородок, умерших — на обочину… Привезли в Акмолинск. Оттуда — в поселок недалеко от Воздвиженки. В бараках уже жили семьи забайкальских казаков, высланных в 1933 году. Для нас заключенные построили новый поселок. Дома саманные, крыша камышом прикрыта.
Тогда мы и услышали: «На вечное поселение». Первая зима была очень тяжелой, для топки собирали бурьян, камыш. Рядом — три казахских аула, приезжали на лошадях казахи с лепешками, обменивали на то, что у нас было. И просто так давали.
Дед Людвиг слепым был, умер в 1937 году. Отец, как и дед, был столяром и бондарем. Руки золотые. Они нас от голода и спасли. Он за любую работу брался.
В 1938 году урожай выдался очень хороший. Все работали на прополке. Только малыши дома оставались. Родителей к детям отпускали не всегда и по очереди. Однажды поздним вечером пришел папа, а утром старшая сестра Ирма говорит: «Ночью папу забрали». Бабушкину Библию «конфисковали». В ту ночь арестовали не только папу, многих. Три дня держали в помещении детского сада, потом подогнали машину, выводили по одному. Один из арестованных успел крикнуть: «Прощайте, женщины, на 10 лет». Оказалось — навсегда.
Только в 1990 году узнали, что нашего отца — Александра Неринга — расстреляли 20 октября 1938 года, как «агента немецкой разведки». До этого на все наши запросы отвечали, что умер от заболевания почек на лесоповале. Я, когда в комсомол вступал, так и написал.
Мама — Лидия Августовна — была очень сильной женщиной. Можно сказать, «железная». И люди очень помогали. Выжили. В школу пошел в девять лет, потому что не в чем было идти.
Когда нас в Садовое переселили, то жили у бывшего председателя колхоза Конона Чепишко. Перезимовали. В 11 лет научился с косой управляться. Сосед дядя Яша научил по росту ставить.
Война началась — учителя-мужчины на фронт ушли. Вместо них работали эвакуированные женщины. Какие грамотные были!
Чеченцев в село привезли ночью 8 марта 1944 года. Освободили для них несколько бараков. Измученные были страшно. На второй день стали выносить покойников. Каждый день — несколько человек. А между детьми все нормально было, подружились быстро. Ни разу в свой адрес я слова «фашист» не слышал и сам никого не оскорблял.
Обо мне можно говорить, что я в школе вырос. Нашу семью поселили в каморке сторожа. Так пять лет и прожили. Семь классов окончил. Дальше учился в Новоишимке. За год должен был платить 150 рублей. Мама, как техничка, в школе получала 20 рублей. Подрабатывали, где могли.
Среднюю школу окончил, предложили учителем работать. Разрешение нужно брать в Акмолинске. А я поехать не могу, мы все «под комендатурой». Похлопотали за меня, заврайоно Александр Толмачев пишет приказ: «Направить учителем математики в Максимовскую школу». И туда я поехать не могу по той же причине. Так что с помощью соседа пробрался туда нелегально, речку вброд переходил. Директор Зоя Машанова все поняла, сказала, чтобы приехал с коллективом учителей на конференцию и оставался. Так в 1951 году я стал учителем Максимовской школы.
И проработал в ней до 1998 года. Высшее образование получил, когда «комендатуру сняли». Вырастили с супругой троих детей».
Вот такой рассказ о времени и о себе. Конечно, время было сложным для всех: война, голод… Но насколько труднее было людям, чьих судеб коснулись репрессии, навсегда вошедшие в историю как «сталинские».
Ни разу Зигфрид Неринг не произнес: «Все могло быть иначе, если бы…», не высказал обиды в адрес людей, в одночасье переломивших жизнь его семьи, лишивших отца. Наверное, потому, что сумел построить свою жизнь во многом «не благодаря, а вопреки». Так и живет в свои преклонные годы: борется (теперь с тяжелой болезнью), по мере сил трудится и помнит…
Нина МИТЧИНОВА.
Целиноградский район.
Фото Айбека ДАНЬЯРОВА
Знать историю — сберечь согласие
Так сложилось, что Казахстан, в том числе и наша область, стал местом депортации для миллионов советских граждан. Факты преступлений тоталитарного режима всплывают по сей день. Знать все страницы истории — к этому призывал в свое время Указ Главы государства Нурсултана Назарбаева «Об объявлении 1997 года годом общенационального согласия и памяти жертв политических репрессий», который способствовал восстановлению исторической справедливости в полном объеме, а значит и укреплению общественно-политической стабильности в стране.
Поиски и реабилитация жертв политических репрессий сталинского периода продолжаются и поныне. Исследованием сталинских преступлений занимается и государственный архив Акмолинской области. Так, например, на основе архивных документов публикуются статьи о гражданах, подвергнувшихся принудительной высылке, лишению своих прав и прочему. О сложной судьбе спецпереселенцев рассказывают масса изданных книг и различных публикаций. Причем имеются еще малоизвестные сведения о жизни спецпереселенцев у нас в регионе. Как известно, 28 апреля 1936 года Совет народных комиссаров СССР принял постановление №776-120 «О выселении из Украины и хозяйственном устройстве в Карагандинской области Казахской ССР 15 000 польских и немецких хозяйств». В 1936 году часть районов Акмолинской области находилась тогда еще в административном подчинении Карагандинской области.
1 мая 1936 года Карагандинский областной земельный отдел издал приказ №274 «Об организации работы по размещению 15000 хозяйств идущих по линии переселения с Украины на территорию Летовочного, Тарангульского, Красноармейского мясосовхозов». На территории Красноармейского района было организовано 27 точек (поселков), 14 из которых в июле 1936 года вошли в состав образованного Келлеровского района. Во всех трудопоселках были установлены правила внутреннего распорядка, за выполнением которых следил комендант села. Причем, как вспоминает Адалина Адольфовна Пельке, «комендант поселка был бог и царь для всех жителей, и жаловаться было некому». Заставляли работать в колхозе с 9-10 лет. Мальчишки работали в поле, а девочки на ферме. Каждая ухаживала за 10 коровами, которых нужно было и доить. Саму Адалину Пельке и еще одну женщину председатель колхоза сутки продержал под арестом из-за того, что они не отдавали своих 10-летних дочерей работать на ферме. В то время ферма находилась далеко от села, и рабочие жили там в землянке, изредка наведываясь домой (Ф. 1445. Оп.2. Д. 29а. Л.113).
В областном архиве есть фотографии братьев Фердинанда и Эдмунта Шварцев, которые были репрессированны как враги народа в 1938 году, как и их семья, насильственно перемещенная в Акмолинскую область.
В 1941 году началось массовое, принудительное переселение немцев из ряда прифронтовых областей. В районы Кокчетавской области, начиная с поздней осени 1941 года и всю зиму 1942 года, прибывали эшелоны переселенцев из Крыма, Украины и Поволжья. Большая часть их была распределена по колхозам Арыкбалыкского, Красноармейского, Щучинского, Келлеровского и Чкаловского районов. Любопытно читать объяснение этому процессу: «О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям не сообщал – следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов Советского народа и Советской власти. В случае если произойдут диверсионные акты, затеянные по указке из Германии, то советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья. Во избежание таких нежелательных явлений и для предупреждения серьезных кровопролитий, Президиум Верховного Совета СССР признал необходимым переселить все немецкое население Поволжья в другие части страны» (Ф. 1445. Оп.2. Д. 29а. ЛЛ.27-28). Одним росчерком пера эти люди оказались под подозрением только из-за того, что по национальности они были немцами. Голод, инфекционные болезни, бытовая барачная неустроенность, разобщение семей и главное, навязанная вина ни за что, враждебное отношение официальной пропаганды с неизбежностью вели дело не только к их моральной смерти людей, но и к физической смерти людей.
26 ноября 1948 года был издан Указ Верховного Совета о том, что немцы переселены в предоставленные районы навечно и что выезд их из мест поселения без особого разрешения органов МВД, карается каторжными работами до 20 лет. Положение спецпереселенцев было сложным. Как следует из секретной справки секретаря Щучинского районного комитета партии в Кокчетавский областной комитет от 2 ноября 1949 года: «Значительное количество выселенцев проживают в домах, не пригодных к жилью в зимних условиях, многие дома требуют капитального ремонта» (Ф. 1445. Оп.2. Д. 29а. Л.58). Тем не менее многие немцы не сдались трудностям. Они смогли выжить и добиться неплохих результатов в общественной и экономической сфере. Много замечательных людей – передовиков из числа немцев, работавших доярками, пастухами, чабанами добивались высоких показателей в труде. Так, чабан, комсомолец Петр Рау в Чаглинском совхозе Кокчетавского района в 1955 году добился наивысшего настрига шерсти в области – по 6 кг шерсти с каждой овцы во всей отаре. «Доярка колхоза «Победа Ильича» Рузаевского района, товарищ Лоус И.Г. на 1 октября 1956 года от 11 коров надоила от каждой коровы по – 2212 литров молока при плане 1500 литров» (Ф. 1445. Оп.2. Д. 29а. Л.86). В августе 1964 года советские немцы получили реабилитацию, но возвращаться в родные места им разрешили только в 1972 году.
Для немцев Казахстан оказался второй родиной, здесь они не только выжили, но и плодотворно трудились на благо общества. Подвергшиеся гонениям сталинских репрессий, они тем не менее внесли заметный вклад в развитие сельского хозяйства и других сфер.
Акан Шарипов,
археограф госархива Акмолинской области
ПРОКУРАТУРА РАЗЪЯСНЯЕТ
Эхо прошлого
20-50-е годы прошлого столетия вошли в историю как годы массовых репрессий.
Отголоски тех трагических дней, как тени из прошлого, возникают до сих пор. В прокуратуру Акмолинской области обращаются граждане по вопросам реабилитации родных и близких людей.
К сожалению, не все при обращении в органы прокуратуры знают требования Закона Республики Казахстан «О реабилитации жертв массовых политических репрессий» (далее Закон), в соответствии с которым производится реабилитация граждан.
Так, согласно статье 2 Закона его положения распространяются на всех без исключения лиц, непосредственно подвергшихся политическим репрессиям на территории бывшего Союза ССР и в настоящее время являющихся гражданами Республики Казахстан.
Так, жертвами политических репрессий признаются лица, постоянно проживавшие до применения к ним репрессий на территории, ныне составляющей территорию Республики Казахстан, в случаях:
— применения репрессий советскими судами и другими органами за пределами бывшего Союза ССР;
— осуждения военными трибуналами действующей армии во время Великой Отечественной войны (гражданских лиц и военнослужащих);
— применения репрессий после призыва для прохождения воинской службы за пределы Казахстана;
— применения репрессий по решениям центральных союзных органов: Верховного Суда СССР и его судебных коллегий, Коллегии ОГПУ СССР, особого совещания при НКВД-МГБ-МВД СССР, Комиссии Прокуратуры СССР и НКВД СССР по следственным делам и других органов;
— применения репрессий за участие в событиях 17-18 декабря 1986 года в Казахстане, за исключением лиц, осужденных за совершение умышленных убийств и посягательство на жизнь работника милиции, народного дружинника в этих событиях, в отношении которых сохраняется действующий порядок пересмотра уголовных дел.
Жертвами политических репрессий признаются также лица, подвергшиеся насильственному противоправному переселению в Казахстан и из Казахстана на основании актов высших органов государственной власти Союза ССР.
Пострадавшими от политических репрессий в настоящем Законе признаются дети жертв политических репрессий, находившиеся вместе с родителями или заменявшими их лицами в местах лишения свободы, в ссылке, высылке или на спецпоселении, а также дети жертв политических репрессий, не достигшие восемнадцатилетнего возраста на момент репрессии и в результате ее применения оставшиеся без родительского попечения.
Органы прокуратуры выдают справки о реабилитации на основании архивных справок (архивные справки выдаются управлением правовой статистики и специальным учетам, находящимся по месту применения репрессий), о применении политических репрессий и нахождении на спецпоселении, либо решения суда (по месту жительства), подтверждающего факт применения репрессий.
В соответствии со ст. 20 Закона, при отсутствии документальных данных факт вынужденного переселения, сопряженного с репрессиями родственников, может быть установлен в судебном порядке.
Вместе с тем необходимо учесть, что гражданам при обращении в органы прокуратуры по вопросам реабилитации необходимо прилагать нотариально заверенные копии удостоверения личности, для женщин (в случае изменения фамилии) также необходимо предоставить свидетельства о рождении, о вступлении в брак либо о расторжении брака.
Ибрагим КЛЁНОВ,
помощник прокурора Акмолинской области.
