Уже много лет заочно зная Гульнару Макишеву, я мечтала написать о ней, легендарной медицинской сестре, перенесшей четверть века назад ад афганского пекла. Эту исповедь я услышала от нее не во время единственной беседы, ее рассуждения в наши случайные встречи тщательно запоминала, стараясь уловить ту щемящую пронзительную нотку ее правды о войне.
Работа для женского сердца
«Обнаженное чувство справедливости у меня оттуда, из молодости, проведенной на необъявленной афганской войне, уходя на которую, я скрыла от родных страшную правду. Целый год мои родители — Майраш Мамбетовна и Дауренбек Махметович — даже не догадывались, куда отправляли своей дочери письма. И только когда приехала в отпуск загорелая дочерна, исхудавшая, отец, едва взглянув на меня, вздохнул: «Знаю, куда тебя занесло, чувствовало сердце мое, что с тобой…».
В 1985-м я встретила свою 25-ю весну. А до этого училась на вечернем отделении медучилища, работала санитаркой в железнодорожной больнице, затем после окончания учебы, медсестрой. В дружной нашей многодетной семье росла старшей, хотелось помочь уже стареющим родителям, ктому времени и братья вернулись из армии, оба достойно отслужили, один в Венгрии, другой на БАМе.
Перед отправкой в Афганистан нас проверяли, как перед полетом в космос: медкомиссию по полной, по линии КГБ. Все прошла, а когда речь зашла о том, что необходимо согласие родителей на отправку в ДРА, пришлось возмутиться: мне что, 18 лет?! Знала бы тогда, что ждет меня…
Только оказавшись в Кабуле на пересыльном пункте, поняла, что в моей жизни наступает отдельная эпоха. Удивлена была, когда увидела, как много женщин едет на эту войну. Мы ехали, чтобы помочь. Хотя был и практический интерес: кому-то надо было заработать, но глубоко в душе все-таки жила вера, мы будем нужны, наш опыт и знания пригодятся на войне.
В Кандагар летели вместе с врачом из того самого госпиталя, где мне предстояло прослужить целых три года. Поселили в модуле — легком сборно-щитовом домике, куда приходили только отсыпаться после особо тяжелых дежурств, а все свободное время я помогала раненым. Работала в терапии. Тем, кто трудился в отделении хирургии, реанимации, конечно, доставалось больше. Разве может военный госпиталь обойтись без женщин? Вокруг лежат обожженные, покалеченные, истерзанные молодые парни, совсем мальчишки. Да хотя бы свою руку просто положить на ладонь, пожать легонько, прикоснуться к плечу, передать заряд: я — рядом. Разве милосердие кто-то отменял? Сострадание, сопереживание — это работа для женского сердца, материнской души.
На той страшной войне, на которой смерть заглядывала в глаза каждому из нас, мы оставались романтиками. Потому что верили, надеялись, хотели жить…
Каждый из нас до конца с той войны не вернулся. Война ведь не заканчивается с уходом последнего танка, с последним выстрелом в спину. Та война продолжается. В еще живой памяти, в незаживающих зарубках на сердце, в снах, где острые пики скал уходят в высокое афганское небо, где бесконечно шагаешь по пыльной чужой земле, слышишь незнакомый гортанный говор…
Война не закончится, пока жива память о тех, кто в мирное время в чужой стране воевал за идеи социализма… Многие удивлялись, когда приехала домой в отпуск: «Едешь на войну? Зачем? Там ведь убивают, что женщине на войне делать?». Стирать в памяти те годы не буду. Время, которое там осталось. Моя молодость могла пройти по-другому, в другом месте… Но я не жалею, если быть честной. Крепко, на всю жизнь во мне осталось это гордое и горькое чувство, что сумела, смогла разделить эту тяжесть, что удалось испытать себя, что я, женщина, была нужна на мужской войне…Больно до сих пор слышать про ненужность и ущербность той войны, тогда получается, тем самым мы оскорбляем ее ни в чем не повинных участников, тех, кто из мальчишеской юности сразу шагнул в мужество…
Откуда ты, паренек?
Первое время после возвращения мы активно общались, переписывались. В год распада Союза, родины, пославшей нас воевать, состоялась наша встреча в Санкт-Петербурге. Еще в Афганистане я всегда искала своих земляков. Первый мой вопрос: «Откуда ты, паренек?..». А по ночам, во время дежурств, заполняя истории болезни, первым делом смотрела запись, откуда новичок родом. Святое это было — земляки. Радость самая большая — встретить кокчетавских ребят, они там становились самыми родными. Володя Шилов, высоченный, худющий, отдавал мне сбереженный сухой паек, в котором были маленькие шоколадки — сладкое было на вес золота. Помню, в госпитале увидела в истории болезни фамилию Гапоненко из Щучинского района. С трудом утра дождалась, чтобы навестить парня-земляка. После Афгана сама поехала навестить родителей Виктора, ставшего мне большим другом, в село Дмитриевку, где меня встретили, как самого родного человека.
Еще один фрагмент, врезавшись в память, не отпускает: в нашем отделении терапии 10 дней пролежал парень из России, Олег. Спустя время узнала, что он подорвался на мине, оторвало ногу. Когда решила навестить Олега в хирургии, попросили передать ему шинель и сапоги. Помню это ужасное чувство, охватившее меня, когда услышала заставивший онеметь вопрос парня: «Гуля, ты зачем мне пару сапог принесла?»…
В Кокшетау на областном слете меня избрали самым первым председателем Союза воинов-интернационалистов. Тогда, в 1989 году, это была освобожденная должность. Проблем решали множество и много о нашем движении писали. Сейчас наступило иное время, но мои ребята-«афганцы» всегда и во всем меня поддерживают, это мои братья, мы «одной группы крови»…
Пережитое вместе на войне объединяет нас, превратилось в главное событие нашей жизни, несмотря на все ежедневные заботы. Не становится чем-то смутным, далеким, отжитым.
Уже после Афгана встретила свою судьбу, вместе с мужем Сергеем Луневым воспитали дочерей Ирину и Татьяну, сына Сергея. В моем рабочем кабинете в поликлинике с некоторых пор висит парадный пиджак с медалями. Раньше не надевала его, не хотела выделяться, теперь на встречи всегда в нем хожу. Нас, «афганцев», становится с каждым годом меньше. Проблем нерешенных и нерешаемых и теперь, спустя 26 лет после вывода войск, хватает. Практически каждый из нас, побывавших на афганской войне, перенес малярию, гепатит, брюшной тиф, и я не избежала этой участи. С возрастом все это дает о себе знать.
Высокой возвышенной риторики наши ребята, прошедшие Афган, не приемлют. «…Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне…».
Записала Алия АХЕТОВА.
