Пленник

(Рассказ)
Для человека сознательного этот мир — тюрьма.
Магжан.
Он снова ждал утра, уготованного ему жестокой судьбой. И не впервой ему было пребывать в этом тяжком состоянии. Словно пойманный в капкан зверь он провел в страшных мучениях уже много ночей. До сих пор не нашлось ни одной души, которой он мог вы выразить свои душевные боль и муки. Да и вряд ли он найдет такого человека! Он отлично знал, что близится конец той жизни, полной мучений и издевательств. Предчувствуя скорый конец, он уже смирился и ждал еще одного утра своей жизни!..

Он так и не привык к унылой жизни в доме престарелых, и предчувствовал, что предстоящая ночь решит все, и потому задыхался. Ах, эта жизнь! Душа моя родимая. Старик Кали и сам не заметил, как из его уст вырвались эти страстные слова.

— Ага, что с вами? Вы же весь в поту?.. Что с вами?..

У изголовья стоял Шакибай и всматривался в его лицо при слабом свете ночника. Шакибай был одним из четверых горемык, живших в этой комнате, и уже второй год зимовал здесь. Осиротевший Шакибай сразу после смерти старухи остался с сыном и снохой. Его единственный сын, очарованный зеленым змием, погиб за рулем автомобиля. А сноха — единственная дочь своих родителей, вернулась в отчий дом. Шакибай, оставшись один без сына, старухи, надежд, несколько лет прожил в полном одиночестве. Немолодому мужчине вдвойне тяжко в одиночку хлопотать по хозяйству: доить корову, топить печь, выносить золу. Вскоре он смиренно приговаривая: «На все воля Божья, и я смирюсь с Его волей» отправился в дом престарелых.

— Шакибай, это ты?..

— Да… да… да… Ага, это я! Я — Шакибай!..

— Ой, дорогой, как хорошо, что ты рядом! Выслушай меня и запомни то, что я скажу…

Старик Кали покрылся испариной и уже не мог говорить. Он жестом пригласил Шакибая присесть и, тяжело дыша, оглядел его широко раскрытыми глазами. Чуть передохнув, произнес:

— Как бы меня… Как бы меня эти не похоронили на русском кладбище.

Шакибай содрогнулся от этих слов.

— Ага, что вы говорите? — только и сумел вымолвить Шакибай.

А Кали все еще держал друга за руку и, чуть погодя, произнес:

— Тут у меня под подушкой есть немного денег. Можешь их потратить… Пусть купят мне саван… Пусть пригласят из мечети муллу, который прочтет отходную молитву — жаназа. Запомни это… Мое имя — Калижан, отец — Уакбай… Я сын Уакбая… Пусть моя могила не сровняется с землей. Не исчезнет бесследно. Поставь на моей могиле небольшой памятник!..

Он хотел освободить сознание от навязчивых мыслей, но чувствовал, что в этот раз старуха с косой его не пощадит. Поэтому старик Кали спешил сообщить Шакибаю свое завещание. Он чуть передохнул. Это были его последние слова.

Хотя старик Кали уже не мог говорить, все же его сознание было ясным. Воспоминания о прошлом ярко стояли перед внутренним взором, и горечь устремлялась наружу с жаркими слезами.

Ничего он не оставил в этой жизни, кроме этих слез бессилия. Кто остался после него, что осталось?! Догадливый человек мог бы понять эти слезы. Слезы обессиленного старца могли бы поведать немало и сокрушить твердь камней, хотя и не тронут черствые сердца современных людей. Это мучило его. И ему предстояло со своими воспоминаниями уйти из этого мира.

Он жалел тех, несчастных, которым предстояло пройти те же страшные мучения.

Разве пощадит судьба того, кого не жалели близкие?! И слезы старика Кали красноречиво говорили об этом.

Разве степняк-вольный табунщик Кали мог представить себе, что будет воевать на фронте? Вчерашняя война, начавшаяся так внезапно, опалила многие сердца и судьбы. Оказавшись на линии огня и потеряв слух от грохота орудий, Кали Уакбаев не помнил, как попал в плен к немцам. Он открыл глаза с ощущением головной боли и тошноты. Он немного полежал, силясь припомнить, где он, и тут услышал чужую речь.

-Во… Во… Воды… Воды…

Умирая от жажды, он облизывал пересохшие губы и непрестанно молил о глотке воды. Затем, залпом осушив половину жестяной кружки, он почувствовал сильную испарину и пришел в себя. Это был первый глоток воды, который он испил в плену.

Поначалу его держали в лагере близ города Флоссенбюрх. Все пленные были такими же советскими солдатами, как и он. Вечерами, после тяжелой работы они, обессиленные, падали. Самое страшное — быть покусанным немецкими овчарками, если упадешь в строю. Конвоиры могли запросто пристрелить пленного. Человека могли убить, как муху. Откуда берется эта жестокость и ненависть одних людей к другим?!

Кали ничего не мог изменить в этой ситуации. Каждую ночь ему снился родной аул. Однажды он во сне взошел на белоснежном коне на вершину Жуантобе и внезапно проснулся, обливаясь горячими слезами. Этот сон вселил в него надежду, потому что он разгадал его так: «Видимо, мне предстоит уцелеть и вернуться домой.

Хороший сон». Эта надежда воодушевила его. Однажды пленников построили. Группа военных в кожаных плащах обошла строй. Офицеры пристально всматривались в пленных голубыми глазами. Высокий узколицый немец прошел перед строем раз, другой и остановился перед Кали. Он ткнул в Кали указательным пальцем и сказал:

-Азиат… Азиат…

Кали, высокий немец и многочисленная свита сели в машину и прибыли в домик, расположенный в лесу. Позже Кали узнал, что этот особняк принадлежал высокому офицеру в очках. Кали оглядел разноцветные дома, расположенные на равнине у подножия высокой горы, поросшей зелеными елями, и поразился окружающей красоте. Офицера звали Генрих Штумф. Он был зажиточным банкиром. Это имение у подножия горы оказалось местом отдыха Генриха, где он держал скаковых лошадей. Породистым скакунам банкира был нужен конюх, и потому Генрих принялся искать его в числе пленных. Немцы, очевидно, знали, что азиаты приближены к природе и банкиру пришлась по душе стать смуглого казаха, опаленного степным солнцем. Кали тогда едва исполнилось двадцать лет, он рос на природе, с детства был вскормлен мясом и кумысом, был высоким и рослым… Вот только исхудал за 4-5 месяцев в плену. Кали выделялся суровой мужской красотой, в глаза бросались его большие выразительные черные глаза, густые сросшиеся брови и ресницы.

Работа в конюшне немецкого банкира была намного легче жизни в лагере. Больше всего Кали радовало отсутствие конвоиров с овчарками. У него была чистая постель, хорошее питание. Только тоска по Родине ему не давала покоя. Кали, всю жизнь проработавший табунщиком, быстро наладил работу в конюшне банкира. Мирный труд и хорошие условия помогли ему прийти в себя. Один из трех работников на конюшне знал немного русский язык. Он был приказчиком и отдавал распоряжение Кали. Каждое воскресенье или по праздникам господин Штумф привозил в особняк своих домочадцев и отдыхал с ними и со своей свитой. Работники конюшни заранее готовились к прибытию хозяина, расчесывали гривы и хвосты коней, начищали до блеска карету и лошадиные сбруи.

Вскоре горемыку Кали и подобных ему пленных освободили союзные войска. Американцы доставили пленных на кораблях в Америку. Судьба человека — в руках Господа. Человеку не миновать предначертанной участи.

После окончания войны велись переговоры о возвращении советских граждан в СССР, но мысли терзали Кали днем и ночью. Однажды к пленным пришел военный атташе Советского Союза в Америке и сказал:

— Коммунистическая партия во главе с товарищем Сталиным одержала победу в войне. Теперь советское правительство прилагает все усилия по возврату военнопленных, оказавшихся за пределами Отечества. У вас есть Родина-победитель. Возвращайтесь на Родину.

От этих слов в душе потеплело.

После ухода атташе в лагерь военнопленных пришли американские политики и пытались убедить пленников остаться в Америке.

— Все это — ложь! Красные никого не жалеют. Сталинской репрессии вам не миновать. Вам следует выбрать — вернуться на Родину или нет! Если не хотите возвращаться, вас никто не имеет права силой отселить отсюда…

Хотя Кали чувствовал фальшь в словах американских и советских политиков, он все же записался в возвращенцы и вскоре пополнил ряды пассажиров белого лайнера. Лайнер долго пересекал океан и вскоре высадил бывших военнопленных в большом порту на побережье Балтийского моря.

Еще с трапа корабля он увидел ряды солдат, рядом с которыми бешено лаяли сторожевые псы. Это убило все надежды возвращенцев, вернувшихся на Родину. Суд страны-победительницы даже не учел того обстоятельства, что Кали попал в плен с серьезной контузией. Решением суда Кали был переименован из «пленного» в «предателя» и сослан в Сибирь на 25 лет.

В таежной глуши он заготавливал лес и непрестанно сожалел о том, что не остался в США в статусе пленного, чем теперь пребывать в статусе предателя. Он уцелел после войны, но прошел в жизни немало страшных испытаний. .. Уже не оставит в этом мире потомства и не сможет жить вольно на родимой земле. После окончания каторжных работ Кали вернулся домой и пришел к младшему брату Бари. Брат искренне обрадовался его освобождению. Он рыдал от счастья и, зарезав барана, устроил большой той. Проходили месяцы. Кали тоже не сидел без дела, помогал брату, чем мог, и работал, не покладая рук. Всю свою зарплату он отдавал снохе.

— Ага, почему вы отдаете нам все деньги? Свои деньги откладывайте, и мы купим вам дом родственника, который вскоре покинет аул. Мы уже договорились.

Кали был не рад этим словам Бари. Брат уже не раз говорил о том, что хочет женить его, поселить в отдельном доме и выделить скотину.

— Это, конечно, правильно. Ты поступаешь по-братски. Но… Что же делать?!

Кали не желал лишний раз вспоминать о своем прошлом. Однажды ночью он, никому не сказав, уехал в далекий город. Он устроился там работать в котельной. Мирно проработал до пенсии и ушел доживать последние дни в дом престарелых.

Кали пришел в этот мир один и уходит один. Он никому ничего не должен. Счет сравнялся, он ни к кому претензий не имеет. С плачем придя в этот мир, теперь он безмолвно покидал его. Даже если в эту минуту он мог бы заговорить, то ни словом не попрекнул бы Создателя, давшему ему жизнь. Разве мог он упрекнуть Создателя в том, что стал пленным человека, которого тоже создал Господь. Все муки и унижения в плену он претерпел от таких же людей, как он сам. Эти же люди его сослали на каторгу. И на страшном суде, когда Всевышний спросит:

—  О, раб мой, что ты понял в прожитой жизни?

Кали бы ответил:

— Жизнь — это тюрьма, а человек -пленник.

Очевидно, Создатель смилостивился над Кали, который довольно испытал при жизни, и вскоре упокоил душу старика и вызволил из тюрьмы жизни. А этому бездушному миру, полному жестокосердных людей, Господь оставил лишь прах и останки старца Кали. Вскоре его тело, завернутое в саван, люди равнодушно погрузили в земную колыбель.

Жабал ЕРГАЛИЕВ.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Читайте также