Это было в далеком 1976 году. Как-то, читая книгу поэта и ученого Абдильды Тажибаева «Годы, размышления», наткнулся на поразившие меня строки, связанные с Мухтаром Ауэзовым.
«…Однажды позвонил Мухтар Омарханович и своим приятным бархатным голосом спросил:
— Как себя чувствуете, Айеке, как здоровье Сарочки? — Затем как-то радостно смеясь в трубку, добавил:
— Если есть время, приди ко мне, надо потолковать об одном деле.
— У меня сидит Шахмет.
— Еще лучше, приходите оба. Шахмет Кусаинов согласился без слов.
— Как хорошо, что вы пришли, друзья, — начал Мухтар Омарханович, не скрывая свои радость и волнение. — Передо мной стоят две проблемы, посоветуйте как быть. Речь идет о двух больших темах, одну из которых я должен выбрать и написать многотомный роман. Угадайте, что это за тема? — Ауэзов, хитро прищурившись, уставился на нас.
— Нашел! — обрадовался Шахмет, как ребенок. — Это должно быть об Абае.
Мухтар Омарханович вопросительно посмотрел на меня. Я повторил слова Шахмета.
— А вторую тему назовите сами, Мухтар Омарханович.
После некоторой паузы великий писатель сказал:
— Речь идет еще об Абылае. Материалов собрано достаточно, хотел бы написать серьезную, большую трагедию.
Мы замолчали… Вот в чем дело, оказывается, и это тоже необъятная тема, которую мог бы раскрыть только такой мастер, как Ауэзов… Мы не стали вдаваться в дальнейшие подробности, в творческую кухню писателя. Вскоре Мухтар Омарханович приступил к своей знаменитой эпопее» (116-я страница названной выше книги).
Да, жаль, что М.Ауэзов не смог осуществить свою мечту. Не будет ошибкой утверждать, что главной причиной этому был чересчур политизированный тогда взгляд на литературу, когда недругов искали буквально на каждом шагу. Но, занимаясь исследованием исторических песен, Мухтар Омарханович уделял большое внимание личности Абылая. «Создание настоящих исторических песен начинается именно в эпоху Абылая», — делает он вывод. К этой мысли мы ниже вернемся, а сейчас хочется привести еще одно воспоминание.
Мухтар Омарханович всегда с сожалением констатировал, что нет об Абылае ни одного достойного литературного или исторического труда. 15 октября 1990 года академик Академии наук Казахской ССР Шафик Шокин рассказал мне следующее. Поскольку историческая значимость этого рассказа велика, я хочу по возможности точно и подробно (да простит меня Шафик Шокинович) передать его суть.
«В 1961 году, если не ошибаюсь, в марте Каныш Сатпаев, Мухтар Ауэзов, прокурор республики Александр Набатов и я возвращались из Москвы домой. Ехали на поезде четверо суток, у каждого свое купе. Собираемся то у одного, то у другого, Каныша Имантаевича стараемся лишний раз не беспокоить. В один прекрасный день Мухтар Омарханович обратился ко мне с вопросом: «Вот ты, Шафик, академик-секретарь Академии наук, а знаешь, что в большом долгу перед народом?».
— Что за долг? — удивился я.
— Никто больше Абылая не внес вклада в создание самостоятельного государства казахов, в их объединение и вообще в то, что казахи смогли сохраниться как народ. Поймут ли это нынешние и последующие поколения, а нас поджимает возраст, надо бы создать серьезный научный труд об Абылае. Может, издать сейчас будет трудно, но все же он бы остался в архиве.
После этих слов еще часа два Мухтар Омарханович увлеченно рассказывал про славные деяния Абылая. На многое тогда он открыл наши глаза.
— Ты знаешь, Шафик, что мне пришлось пережить немало. Я бы написал, да времени нет. К тому же и окружение постоянно упрекает, что пишу только о старой жизни и не уделяю внимания современности. Ты поручи это дело лучше Алькею (Маргулан -Ш.В.), выдели ему помощников, найди стенографиста, машинистку. Он способный, обязательно справится.
После приезда в Алма-Ату я дал задание А.Нусупбекову, тогда доктору Института истории и этнографии имени Ч.Валиханова. Договорился с Алькеем Маргуланом. Он пообещал, что как закончит нынешнюю работу, сразу приступит к моему заданию.
В мае, кажется, числа пятнадцатого, Мухтар Омарханович вновь позвонил и поинтересовался этим вопросом. В конце добавил: «Шафик, я еду в Москву в больницу, говорят, надо операцию одну небольшую по удалению полипа сделать. Работу, связанную с Абылаем, старайся контролировать сам». Кто знал тогда, что это будет моим последним разговором с ним. Через месяц, в июне, его не стало», — закончил Шафик Шокинович.
К сожалению, Алькей Хаканович тоже не успел завершить начатое дело. Выходит, выполнить наказ Мухтара Омархановича предстоит нашему поколению. Кому под силу изобразить подлинную абылаевскую эпоху, не приукрашивая и не идя на поводу конъюнктуры, у кого появится такое смелое вдохновение? Кто сможет создать бессмертный образ неповторимой личности Абылая? Утешает одно, что в народе никогда не переводились большие таланты. Дай-то бог, чтобы один из них поскорее дал о себе знать!
Итак, каким образом так высоко взошла звезда Абылая? К чему он стремился, чего достиг? Кто его сподвижники? Какое он оказал влияние на судьбу народа? Постараемся проследить эти моменты.
Абылай — одна из крупнейших исторических личностей, навсегда оставшихся в народной памяти, ставшая в течение трех столетий символом, знаменем единства, независимости, государственности. Еще при жизни его имя стало легендарным, несмотря на все перипетии, крутые переломы современной ему эпохи.
Во всех энциклопедических справочниках, изданных в дореволюционное время, есть статьи об Абылае. Так, в энциклопедическом словаре, вышедшем в 1890 году в Петербурге под редакцией профессора И.Е.Андреевского, есть такие строки: «После Абдул-Магмета (речь идет об Абулмамбет-хане -Ш.В.) самым влиятельным лицом в Средней Азии на целые полвека был хитрый и умный султан Абылай, до покорения Чжунгарии Китаем сохранивший независимость (подчеркнуто нами -Ш.В.), искусно пользуясь враждой чжунгаров с Китаем» (том ХV. стр. 95-101).
А в Русской энциклопедии, вышедшей в Петербурге в 1911 году под руководством профессоров Э.Д.Гримма, А.В.Клоссовского и Г.В.Хлопина, написано: «Искусно совмещая своеобразное отношение подданства и к России, и к Китаю, Абылай и там, и здесь сумел поставить себя независимо и пользоваться благоволением обоих дворов…(подчеркнуто нами — Ш.В.). Память о «мудром» Абылае до сих пор живет в киргизских песнях. Слово «мудрый» взято в кавычки, так как это — высказывание самих казахов. В этих статьях чувствуется стремление дать справедливую оценку Абылаю.
Кроме того, известно, что и наш Чокан написал для одной энциклопедии содержательную, интересную статью «Абылай».
После революции энциклопедии перестали писать об Абылае. Это положение было поправлено лишь при издании Казахской энциклопедии.
Видимо, не из каких-то побуждений, а под влиянием времени, но многие исследователи фольклора об Абылае старались найти в этой натуре «черты деспота», «грубый произвол», «вызвавший гнев народа», «особую жестокость» и т.д.
«Имя Абылая — обойденная, незамеченная страница нашей истории, — пишет академик Академии наук Казахской ССР Р.Б.Сулейменов, — заметно стремление ряда советских исследователей принизить роль этого исторического деятеля в трудах, предназначенных для массового читателя. Есть и такие настроения, готовые исказить или ослабить деяния Абылая в деле защиты народов Центральной Азии от попыток иноземных захватчиков поработить их».
Если уж быть до конца объективным, беспристрастным, честным, то как понять попытки до последнего времени противопоставить своему народу Абылая, который всем существом понимал тревожное положение соплеменников и посвятил всего себя, свой недюжинный ум, талантливую политику делу объединения казахов, сохранения целостности страны и в лихую годину борьбы с иноземными поработителями, и в мирное, но сложное время, когда враги не переставали устремлять жадные взоры на наши степи? Возможна ли большая несправедливость?
Тут невольно приходят на память строки из стихотворения видного поэта Гафу Каирбекова, из-за которых ему пришлось пережить немало гонений, травли. Суть этих строк сводится к вопросу: «Мы преклоняемся перед правителями других народов, воспеваем их, а чем же, спрашивается, плохи наши ханы?».
Сегодня легко ответить на этот вопрос. История, рожденная из имперских амбиций, обычно далека от интересов колоний. Чтобы не быть голословным, хочу привести слова Джавахарлала Неру о взаимоотношениях Индии и Великобритании: «Злодей в глазах англичан в Индии нередко является национальным героем для индийцев, а кого англичане осыпали почестями и наградили, часто считаются большинством индийцев Квислингами и предателями. Это пятно лежит и на потомках» (Дж.Неру. «Открытие Индии». Книга вторая, 1989, стр.6-7).
По словам Маркса, скелет истории состоит из классовой борьбы. А супруга В.И.Ленина Н.К.Крупская была вовсе категорична, утверждая, что даже на каждого человека надо смотреть с классовых позиций и иного пути нет. Мы тоже, образно говоря, впали в это ребячество, не понимая глубины положения вещей, стали «пролетариями». Отлучили от себя целый народ. Даже певец революции Сакен Сейфуллин в статье о творчестве Ахмета Байтурсынова писал: «Конечно, Ахмет не делил казахский народ на богатых и бедных, не вскрывал их классовые различия, а отстаивал честь и достоинство всего народа». («Енбекши казах», 1923 г., 23 января).
А ведь, если рассудить правильно, борются между собой не классы, а люди. Классовая позиция Маркса — это его методика при исследовании исторических процессов. А разве можно путать объекты методики и исследования? Особенно, если взять социальную историю, то она не состоит лишь из изучения частной собственности, производства, прибыли, распределения прибавочной стоимости, ее стержень — в первую очередь человеческие судьбы.
Шота ВАЛИХАНОВ,
заслуженный архитектор Казахстана,
академик Академии социологических наук,
лауреат Государственной премии Казахстана.
(Продолжение в следующем номере.).
