(Окончание. Начало в №99 от 7 сентября.)
Вооруженные силы волжских калмыков, как сказано выше, являлись очень мощными: они были закалены в боях в Крыму и на Кавказе, в европейской стороне, хорошо вооружены, имели достаточный опыт ведения боевых действий. Главной трудностью кочующего калмыкского улуса была невозможность пройти этот огромный путь спокойно, да и направление конечной цели в основном было предрешено.
Начиная с марта до середины лета, почти четыре месяца калмыки двигались без остановки, с трудом отражая непрерывные атаки казахских отрядов. К концу июня они полностью пересекли наискосок Сары-арку и приблизились к Балхашу, где сделали остановки на берегу реки Моинты.
В этот момент большое войско казахов под предводительством Абылай-хана взяло в окружение врага. Общая численность казахских воинов составляла пятьдесят тысяч, отдельные дружины возглавляли Нуралыхан, Адильсултан, Орус султан.
Если до этого казахи трепали вражеское кочевье в основном партизанскими действиями, нанося удары по флангам, то теперь они планировали уничтожить его здесь окончательно.
Почувствовав смертельную опасность создавшегося положения, калмыкские правители отправили к Абылай-хану специальных послов, в числе которых были семь самых авторитетных в их народе людей.
Калмыкские послы, по древней традиции, слезли с коней на установленном расстоянии от ханской ставки и приблизились к Абылаю. «Алла жар! — обратились они к хану. — Мы передаем Вам приветствие Убачи и Церена. Казахи и калмыки издревле родственные народы, нам нет смысла дальше воевать. Предлагаем мир. Поставим для Вас белую юрту, преподнесем достойные дары и принимаем Ваше подданство. Нам больше идти некуда, дайте нам землю для кочевья и будет весь калмыкский народ одним из Ваших улусов под Вашей властью. Предлагаем восстановить древние родственные обычаи».
Для обсуждения предложений калмыкских послов Абылай-хан созвал военный совет. По дошедшим до нас отрывочным сведениям, мнение собравшихся разделилось надвое. Абылай был склонен полностью принять предложения посольства. Большая группа полководцев заявила, что договор ни к чему, надо использовать возможность и уничтожить калмыков окончательно. Легендарный герой борьбы против джунгар и китайцев Баян батыр в своем выступлении говорил: «Убачи и Церен обвели вокруг пальца и русских, и китайцев, обманут и тебя, мой хан».
В некоторых исследованиях утверждается, что Абылай был обманут, принял богатые дары калмыков. На самом деле его подход к создавшемуся положению был намного глубже, всесторонне продуманным.
Опытный, закаленный в борьбе с внешними врагами полководец, восстановивший Казахскую Орду, мудрый политик Абылай-хан после разгрома Джунгарии весной 1755 года маньчжурско-цинской армией теперь уже был заинтересован в укреплении давнего врага. Он стремился препятствовать полному уничтожению ойратского народа, считал, что следует сохранить между Казахской Ордой и могущественной Китайской империей независимое, самостоятельное Джунгарское государство, которое бы служило в будущем своеобразным щитом на востоке. Если раньше он прилагал все усилия для разгрома Джунгарии, то в новых условиях оказывал ей всяческую помощь. В 1756 году, когда в Восточный Туркестан вторглось двухсоттысячное шуршутское войско, в дружине хунтайджи Дабачи были и казахи, которые до самого конца находились рядом с калмыкским правителем.
В национально-освободительной борьбе Амирсаны против маньчжурского ига особо отличились и казахские воины; сын попавшего в плен алашского сарбаза Хазык-Шары (Казақ-Сары, то есть «светлый казах»), который родился и вырос среди калмыков, стал национальным героем ойратского народа; отдельные казахские дружины активно участвовали в уничтожении оставленных в Джунгарии маньчжурских гарнизонов, с этого момента Абылай и Амирсана действуют плечом к плечу. Когда, разгромив Джунгарию, шуршутская армия напала на Казахию, в битвах Абылая против врага участвовали и вытесненные из своих земель калмыкские отряды, то есть, вчерашние неприятели перед лицом общей опасности вовремя подавали друг другу руку помощи. Героическая борьба джунгарских калмыков против Маньчжурско-Цинской империи дала необходимую передышку казахам, позволила им выиграть время, применить новую тактику, накопить военный, дипломатический и политический опыт.
Теперь, когда на повестку дня остро встал вопрос о мире с бежавшими волжскими калмыками, о принятии их в казахское подданство или хотя бы о беспрепятственном прохождении в Джунгарию, Абылай не думает о мести, не зарится на добро, а думает о будущих временах и конечных целях алаша, о далекой перспективе.
От первоначальной численности калмыков оставался мизер. Если укрепятся в Джунгарии, они не будут представлять особой опасности казахам, и наоборот, послужат хоть незначительным, но буфером между Китаем. Вопрос о принятии в подданство тоже не лишен оснований. Видимо, Абылай подумывал и о том, чтобы расселить сей этнос среди казахского народа и постепенно ассимилировать с ним. Хан вынес на обсуждение эти два пути, лишь бы договориться без кровопролития. Но представители народа, на протяжении девяти поколений воевавшего с этим врагом, не соглашались с мнением хана. Похоже, совет затянулся. Объявили трехдневную передышку, было намечено в последний день обменяться пленными и решить вопрос окончательно.
Убачи, видимо, с самого начала пошел на хитрость или понял, что после передышки все равно не будет мира, и опередил события. На третьи сутки, глубокой ночью калмыки поднялись все до единого и пошли в атаку. В результате неожиданного сильного удара под покровом темной ночи им удалось прорвать кольцо окружения. Но нельзя сказать, что чрезвычайное решение Убачи и Церена вывели калмыкский народ на верную дорогу. Отныне были перекрыты все пути к согласию, к заключению мира.
После битвы на Моинты в июле 1771 года начался самый последний, завершающий этап в цепи событий «Пыльного похода».
Придя в себя после ночной внезапной атаки, наутро казахи вновь встали в строй. Теперь война между ними и калмыками приняла затяжной, походный характер. Казахские дружины день и ночь преследовали врага, изматывая его, постепенно уничтожая боевые силы.
Калмыки планировали обойти Балхаш с западной пресноводной стороны и, поднимаясь по Или, пройти в Джунгарию. Однако казахи все время не подпускали их к воде. Калмыки, измученные от жажды, от полученных в бесконечных битвах ран гибли мучительной смертью, ежедневно сотнями и тысячами попадали в плен; только наиболее стойкая, хорошо вооруженная кучка людей, оставляя за собой пыльный туман, прошла через Кастек, Каскелен, Кеген и Нарынкол и с огромным трудом достигла Джунгарии.
В ночной суматохе на Моинты, оказывается, от калмыков откололась немалая группа и ускользнула от внимания. Возглавляемая Танжу тайчи, эта группа двигалась по северным берегам Балхаша, некоторое время ее никто не беспокоил, что позволило несколько поправить свое положение. Однако казахи вскоре настигли их, успевших пересечь реки Аягуз, Лепсы, Каратал и достичь Или. В результате беспощадной сечи спаслась лишь десятая часть калмыков. Они безоглядно бежали вверх по Или и чудом добрались до китайских рубежей.
Но, пройдя долгий кровавый путь и испытывая порой нечеловеческие страдания, оставшиеся в живых калмыки попали в родной Джунгарии не в долгожданные объятия, а в ярмо рабства. Цинская администрация расселила их по мелким аулам и объявила своими подданными.
«Пыльный поход» еще раз продемонстрировал то, что вражда между народами никогда не приносит им счастья. В результате непрерывной войны на протяжении шести месяцев, на пути от Яика до Джунгарии длиной несколько тысяч километров был уничтожен последний очаг ойратско-калмыкского народа. Буквально до этого пал Дурбун-Ойрат, изрядно ослабевший от тяжелых ударов Казахской Орды под руководством Абылая, от внутренних противоречий, от борьбы за престол; попытку данного улуса вновь возродиться Маньчжурско-Цинское нашествие потопило в крови — воинственные восточные калмыки численностью свыше одного миллиона человек были стерты с лица земли. В суровую зиму 1771 года также было истреблено 170-180 тысяч западных калмыков, снявшихся с берегов Волги и направившихся в Джунгарию. Добрались туда всего 15-20 тысяч человек, которые уже были не в состоянии зажить самостоятельной, независимой жизнью. Лишь по воле случая, не сумевшие перебраться через Волгу в первый день откочевки, 50-60 тысяч людей остались живы. Они как раз составляют нынешнюю Калмыцкую автономную республику.
Думая о жестокой судьбе этого народа, который когда-то завоевал весь Восточный Туркестан, соперничал с Китайской империей, потряс Казахскую Орду, приходится благодарить всевышнего, что он сохранил нас, не обошел милостью своей.
Не только предыдущая война с ойрат-калмыками на протяжении восьми-девяти поколений, но и даже победоносные битвы при «пыльном походе», принесли казахскому народу неисчислимые бедствия и потери. Тысячи воинов погибли героической смертью, среди которых особо следует выделить две невосполнимые жертвы. В одном из сражений «пыльного», точнее, кровавого похода погиб один из выдающихся казахских полководцев XVIII века Жанатай батыр — организатор многих побед в казахско-джунгарской войне, самоотверженно боровшийся и против шуршутов. Говорят, когда Абылай-хану сообщили о гибели Жанатая, он плакал навзрыд, восклицая «О, мой черный кинжал, который не нуждался в заточке!» Прогнав остатки джунгар за пределы казахских земель, с победой возвращался другой прославленный батыр — Баян, но прямо в пути он скончался от внезапной болезни. Его имя известно народу по произведениям Чокана Валиханова и поэме Магжана Жумабаева. А вот героическую личность Жанатай батыра в народе еще знают не все. Видимо, это и понятно, ведь мы и самого Абылай-хана начали познавать буквально недавно. Наша самая серьезная болезнь в познании собственной истории — не «белые» пятна, а рукотворные серые пятна. Мы знаем лишь имена (а порой и вовсе не знаем) многих реально существовавших в истории батыров; и наоборот, в настоящее время сколько энергии и сил попусту тратим на то, чтобы возвести в ранг национального героя случайные образы, само существование которых сомнительно; если и жили, то в другое время, да и не отличались особой отвагой в бою с врагом, и лидером народа никогда не были. Место прежней боязливой истории стремится занять история ложная. Но это, конечно, тема отдельного разговора.
В этой связи считаем уместным назвать батыров, священные имена которых приводятся в конкретных исторических документах эпохи Абылая, встречаются в древних памятниках устного народного творчества, навечно сохранились в памяти народа. Это самые выдающиеся легендарные полководцы, которые в третьей четверти XVIII века разгромили Дурбун-Ойрат, храбро сражались с Маньчжурско-Цинской империей, разбили торгаутов, прогнали киргизов за Алатау, держали в страхе узбекских правителей, в непрерывной двадцатилетней войне возродили дух и клич Алаша и дали в руки Абылай-хана бразды правления тремя жузами: Каракерей Кабанбай, Муюзды Утеген, Нуралы хан, Абильфеиз султан, Канжыгалы Богенбай, Ералы султан, Адильсултан, Орус султан, Жанатай, Баян, Малай-сары, Олжабай, КерейЖанибек, Шапырашты Наурызбай, Актамберды, Жапек, Бердыхожа, Тлеуке, Сагымбай, Кулеке, Жаугаш, Дат, Кокжарлы Барак, Кулашбек, Турсунбай, Нарбота, Кожаберген… Кроме них можно привести имена Жабая, Сырымбета, Байгозы, Елчимбека, Сары, Санкебая, Мамута, Молдыбая, Тан-сыка, Оразымбета, Дерпсалы, Раимбека, Чингожи, Айбаса, Жаназара и многих других.
Мудрость, самоотверженность, пролитая кровь этих великих людей способствовали направлению казахской истории в прежнее русло, повышению авторитета нации, определению ее будущего. В середине XVIII века Казахское государство, само существование которого в начале столетия стояло под вопросом, благодаря Абылай-хану пошло по пути возрождения, победоносно завершило двухсотлетнюю войну, да и после этого успешно выдержало еще одно, более серьезное испытание.
Когда Абылай покинул сей мир, его Орда уже достигла того духовного могущества, которое могло противостоять будущим историческим бурям и селям, передать будущим поколениям достойную эстафету.
Мухтар МАГАУИН,
Народный писатель Казахстана, лауреат Государственной премии Казахстана им. Абая.
Перевод с казахского Госмана ТОЛЕГУЛА.
